Роджер Желязны - Ночь в тоскливом октябре
— Бубон, — сказал я, — ты поразил меня так, как это удавалось немногим — узнать все это и не выдать себя!
— У крыс сильный инстинкт выживания, — сказал он. — Мне необходимо было все это знать, чтобы оставаться в этой местности и быть в безопасности.
— Ничего подобного, — ответил я. — Ты мог бы не встревать в это и заниматься своими делами. Обман сам по себе гораздо опаснее.
— Ну, ладно. Меня разобрало любопытство, ведь я все время слышал эти загадочные замечания. Возможно, я слишком любопытен, себе во вред. Думаю, дело в том, что мне нравилось притворяться, будто я тоже играю. Я никогда раньше не занимался ничем важным, и меня захватило.
— Пойдем, — предложил я ему. — Забирайся ко мне на спину, и я отвезу тебя посмотреть на цыган. Хорошая музыка и все такое.
Мы оставались в таборе допоздна. У меня не так много друзей, и это был славный вечер. По дороге к Гнезду Пса, я наткнулся на еще одну цепочку огромных, бесформенных следов у подножия холма. На вершине тоже оказалось несколько таких следов. Интересно, куда пойдет экспериментальный человек теперь, когда его дом сгорел.
Я обошел верхушку холма, снова проводя свои линии, раскладывая их по земле, исключив на этот раз разрушенный дом фермера на юго-западе (что значительно сдвинуло всю схему к северу), приняв во внимание две запасные могилы и включив в формулу дом Ларри, а потом исключив его. Если включить этот дом, то получалось еще одно никакое место на пустоши. Но без него выходило место, уже испытавшее прикосновение Высших Сил. Именно здесь, в Гнезде Пса, посреди незамкнутого круга из камней, будет сыграно последнее действие. А Ларри — просто влиятельный друг. Я поднял морду и завыл. Схема была завершена. На том камне, где началось наше тогдашнее приключение, на мгновение вспыхнула надпись, будто в подтверждение. Я быстрыми прыжками спустился с холма. Полночь.
— Я нашел его, Джек! — сказал я и рассказал ему историю Бубона.
— …И исключение Доброго Доктора приводит нас на вершину моего холма, — заключил я.
— Конечно, остальные тоже угадают это место в ближайшие несколько дней.
— …И пройдет слух. Правильно. Я могу припомнить только один случай, когда никто не вычислил место правильно.
— Ну, это было так давно…
— Да, и мы все сели вместе обедать, превратили все в шутку и разошлись в разные стороны.
— Такое редко случается.
— Действительно.
— Я думаю, это будет нелегкий бой, Нюх.
— Я тоже. И это странная Игра, с самого начала. Это качество может сохраниться до конца.
— Вот как?
— Просто у меня такое чувство.
— Я доверяю твоим инстинктам. Мы должны быть ко всему готовы. Очень плохо, что Джил и Серая Метелка не на нашей стороне.
— Я решил, что останусь их другом до конца, — сказал я.
Он сжал мое плечо.
— Как хочешь.
— Это не похоже на Дижон, правда? — спросил я.
— Нет. На этот раз произошло много странных событий, — сказал он. — Выше нос, друг.
— Я и поднимаю его, когда улыбаюсь, — ответил я.
29 октября
После обеда у Джил, на который Бубон тоже получил приглашение, — он, наконец, признал, что Серая Метелка относится к особой категории кошек, — я пошел прогуляться к руинам дома Доброго Доктора. За трапезой витал почти элегический дух, и Джек спросил напрямик у Джил, не захочет ли она перейти на другую сторону, а Джил признала, что теперь ее одолевают противоречивые чувства, но что она твердо решила доиграть Игру так же, как начала. Странно было обедать с противниками и испытывать к ним такое расположение. Итак, я пошел на прогулку после обеда, больше для того, чтобы заняться чем-нибудь в одиночестве, чем по какому-то неотложному делу.
Я не спешил. Обугленные развалины все еще сильно воняли; и хотя я обошел их много раз, но не увидел среди них ни костей, ни других человеческих останков. Потом побрел к сараю, хотел посмотреть, не вернулся ли экспериментальный человек и не прячется ли там.
Дверь была приоткрыта настолько, что я мог войти, и я вошел. Хотя там и чувствовался еще сбивающий с толку букет, но по запаху выходило, что он оставлен уже давно. И все же я обыскал все стойла, даже порылся в сене. Проверил все углы, корзины и мешки. Даже взобрался по лестнице на сеновал и посмотрел там.
И тут я заметил в глубине странную тень — тень летучей мыши, висящей на балке. Хоть все летучие мыши и выглядят для меня совершенно одинаково, особенно если перевернуть их вниз головой, но эта очень напоминала мне Иглу. Я подошел и громко сказал:
— Эй, Игла! Какого черта ты тут делаешь?
Он слегка шевельнулся, но не проявил желания проснуться. Поэтому я протянул лапу и потрогал его.
— Давай, Игла. Я хочу поговорить с тобой.
Он развернул крылья и уставился на меня. Потом зевнул.
— Нюх, что ты здесь делаешь?
— Обследую последствия пожара. А ты?
— То же самое, но дневной свет застиг меня, и я решил поспать здесь.
— А экспериментальный человек все еще приходит сюда?
— Не знаю. Сегодня его не было. И я не знаю, выбрался ли Добрый Доктор. Как продвигается Игра?
— Теперь, когда я узнал, что Добрый Доктор никогда в ней не участвовал, я нашел место проявления — это тот большой холм с поваленными камнями.
— Неужели! Вот это интересно. Что еще нового?
— Растов и Оуэн мертвы. Шипучка и Плут вернулись обратно в лес.
— Да, об этом я слышал.
— Так что, по-видимому, кто-то убивает Открывающих.
— Растов был Закрывающим.
— Думаю, что Оуэн уговорил его переметнуться.
— Нет, он пытался, но не преуспел.
— Откуда ты это знаешь?
— Я обычно забирался в дом Оуэна через дырку Плута и слушал их разговоры. Я был там в ту ночь, накануне убийства Растова. Они пили и цитировали друг другу всех подряд — от Томаса Пейна до Ницше, но Растов не поддался на уговоры.
— Интересно. Ты говоришь так, будто все еще участвуешь в Игре.
Снизу донесся слабый звук, как раз когда он начал говорить:
— О, я… Ложись! Ничком!
Я упал на правый бок. Арбалетная стрела прошла очень близко и воткнулась в стену как раз надо мной. Я повернул голову и увидел внизу викария Робертса, стоящего у двери и опускающего оружие. На его лице застыла злобная улыбка.
Если бы я побежал и прыгнул, то мгновенно очутился бы внизу. Однако я с таким же успехом мог сломать при этом лапу, а тогда он бы с легкостью меня прикончил. Альтернативой было спуститься вниз так же, как я забирался наверх, спускаясь по лестнице спиной вперед. По некоторым анатомическим причинам спускаюсь я всегда медленнее, чем поднимаюсь. Если же я этого не сделаю, он сможет снова натянуть арбалет, вложить стрелу и выстрелить в меня еще раз. В этом случае преимущество будет на его стороне. Хорошо еще, что с ним нет его вооруженных помощников…
