Крис Уэйнрайт - Кольцо власти
— Тогда вспоминай, — усмехнулся варвар. — Жаль, что ты не следуешь заветам Митры, который учил быть правдивым. Поэтому придется тебя немного подгонять. — Он замахнулся, но колдун торопливо сказал:
— Я вспомнил, метка будет на тебе до тех пор, пока у тебя кольцо герцога.
— А если я отдам его другому, то этот человек будет помечен?
— Нет, — помедлив мгновение, ответил колдун. — Нет, потому что его на сборище призраков не было.
Варвар перевел дух. Он успел испугаться, что накликал беду на Эрленда, передав кольцо.
— Ну что ж, — задумчиво произнес варвар. — На первый вопрос, будем считать, ты плохо, но ответил. Теперь перейдем ко второму. Ты меня хорошо понял?
— Ты, наверное, хочешь узнать про герцога Гюннюльфа?
— Похоже, ты решил начать честную жизнь, — съязвил Конан. — Вот видишь, пара оплеух, и ты уже принимаешь митрианскую веру. Похоже, что Фринаус мог бы взять меня к себе на службу. Продолжай, сын шакала!
Краутвурст пересказал варвару то, что тот уже знал, по рассказам Эрленда, и услышал на шабаше призраков. Он слушал колдуна и кивал головой, но когда тот замолк, внимательно посмотрел ему в глаза.
— Понимаешь, какая штука, — понизив голос до шепота, сказал варвар, — мне за свою жизнь пришлось столько общаться с вашим братом, что я и сам стал немножко колдуном. И вот сейчас моя магия подсказывает мне, что ты рассказал не все. Поройся у себя в памяти, гиена, может быть, ты что-то забыл? — Варвар многозначительно прикоснулся к ножнам, где лежал его меч.
— Вспомнил, вспомнил… — преданно глядя на киммерийца, зачастил Краутвурст. — Кроме меня и герцога, об этом могла знать еще одна ведьма из нашего села, может быть, даже две… — неуверенно закончил он.
— Они твои сообщницы? — спросил Конан.
— Нет, я им не говорил, для чего требуется зелье, но они могли догадаться.
— Ну и где они? Ты их тоже убил?
— Зачем? — Впервые за все время их беседы колдун криво усмехнулся. — Их сожгли Золотые Леопарды.
— А тебе не приходило в голову, что если они попали в лапы королевской гвардии, то могли им кое-что рассказать?
— Приходило, — согласился Краутвурст, — но те, кто это знает, для меня сейчас не опасны, потому что уезжают в Аквилонию. Кроме того, не наверняка ведьмы проговорились обо мне.
— Ты меня убедил, — серьезно сказал варвар. — Теперь мне надо решить, что с тобой делать. Ты можешь дать мне доказательства, что Бьергюльф — твой сообщник?
— Он не сообщник. Я ему только помог. Он главный в этом деле. Это был его заказ, и он мне хорошо заплатил. Но доказательств у меня с собой нет. Они в Сюндбю.
— Хм, — почесал затылок варвар. — Придется съездить туда, клянусь Кромом. А ты, часом, не врешь?
— Клянусь Митрой, — побожился Краутвурст.
— Ну что я говорил? — засмеялся киммериец, — Чуть поговоришь с таким по душам, и он сразу превращается в добродетельного митрианца. Действительно, Верховный Жрец много теряет… Ну ладно, шутки в сторону. Сейчас я найду мешок — ты поедешь в нем, чтобы не сбежал. Согласен? Впрочем, у тебя и выбора нет, если хочешь еще пожить, клянусь кишками Нергала.
Глава двенадцатая
Она разомкнула руки и отступила на шаг. Эрленд взглянул в ее глаза и внезапно понял, что все возвращается. Как и тогда, чуть полные губы девушки дрожали от волнения. Она смотрела на него своими фиалковыми глазами, которые постепенно заволакивало дымкой. Аргосец так долго ждал этого мига — и теперь, благодарение богам, он наступил. Хайделинда внезапно начала бледнеть — сначала вокруг рта, потом бледность разлилась по всему лицу. Девушка, не отрывая от аргосца взгляда, сделала шаг вперед и, сдавленно вздохнув, бросилась в объятия Эрленда.
Проходили мгновения, но оба не произносили ни слова — они просто не требовались. Девушка сжимала его плечи, по-прежнему неотрывно глядя в лицо Эрленду.
— Хайделинда, — шепнул он наконец.
— Я пришла к тебе. — Она спрятала вспыхнувшее лицо у него на груди.
Потом, дерзко поведя плечом, девушка начала медленно снимать платье. Какие-то застежки, цепляясь за ткань, помешали ей, и она просто рванула материю.
— Оно мне больше не понадобится, — произнесла Хайделинда, отбрасывая смятое платье в сторону. Отступив на шаг, девушка без тени стыда и даже малейшего смущения предстала перед Эрлендом. Она понимала, что в этот момент возлюбленный чувствует то же самое — они сейчас одни на всем белом свете.
«Ничто на свете не занимает так сердце и не сковывает его, как любовь, и надо иметь оружие против этого, ибо душа становится беззащитной», — вспомнились ей почему-то слова монахини. Эрленд подхватил ее на руки и понес к узкой постели.
— Не бойся, — нежно касаясь ее тела, прошептал Эрленд, и все исчезло, и эта тесная комната, и наставления монахинь, и неуверенность, и разговор с бароном, и страх одиночества — все. Остался только Эрленд, его горячие губы и настойчивые, но нежные руки.
Она не помнила, был свет или темнота, не слышала ни одного звука, все ненужное исчезло, мир сузился до всепоглощающего и острого чувства единения и бесконечной легкости, растворявшей тело, ставшее текучим, как вода. Хайделинда лежала, полуоткрыв трепещущие губы, ее дыхание было свежим, как воздух весной, ее кожа благоухала. Эрленд посмотрел на нее, нагую, лежавшую на животе в позе маленькой девочки, согнув колено одной ноги и подложив ладонь под подбородок. Он глядел на ее прекрасное лицо, утомленное безумствами любви. Девушка вытянулась рядом, длинноногая, стройная, и сквозь полуопущенные ресницы ярко светились ее фиалковые глаза. Эрленд погладил ее кожу, шелковистую и прохладную, он погладил очень тихо, и Хайделинда ответила благодарной улыбкой. Аргосцу почудилось, что сейчас он сойдет с ума от охватившего его счастья…
* * *
Утром они поднялись, как только забрезжил рассвет. Им хотелось быстрее покинуть и этот дом, и Бельверус, поэтому, когда Барх с тремя остальными наемниками подскакал к крыльцу, Хайделинда и Эрленд уже ждали их. Кавалькада всадников промчалась по еще пустынным улицам города, и вскоре они ехали по дороге, ведущей к Хельсингеру.
Варвару так быстро управиться не удалось. Пока он нашел подходящую повозку, запряженную двойкой пегих, смирных лошадок, пока наконец не сошелся в цене с многословным и хитроватым офирцем, ее хозяином, прошло много времени.
Он вернулся в таверну и, улучив время, когда ее двор опустел, вынес мешок с находящимся внутри связанным колдуном, благодаря богов, что Краутвурст был мужчиной среднего роста, а не таким, как хозяин «Благородного немедийца». Затем ему пришлось съездить на рынок, чтобы купить несколько мешков тряпья, которые он забросил в повозку. Уплатив подать, скромный торговец выехал через северные ворота столицы, и лошадки неторопливо затрусили по пыльной ухабистой дороге.
