Дарья Еремина - Рождение Императора
Закупившись провиантом и теплой одеждой в последнем городке перед горами, через двое суток мы приблизились к подножию гор. Когда Карел сказала «пустоши», я представил себе степь. Она до сих пор то и дело поднималась перед внутренним взором. Просыпаясь по утрам, я иногда удивлялся людям и деревьям вокруг. В городах находиться было тяжело. Яркие эмоции и чувства давили со всех сторон так сильно, что я старался не задерживаться среди скоплений масс людей надолго. Открывшиеся же пустоши озадачили меня. На стелящейся у подножия Мертвых гор равнине не росло и травинки. Изредка из серой как пепел земли торчал какой-нибудь дохленький жалкий кустик. Почва хрустела под ногами, чуть ли не поскрипывая. Поверить в возможность того, что под ногами километры вокруг на самом деле лежала зола – было невозможно. Но то, что вокруг не задерживалась надолго ни одна живая душа – казалось закономерным. Здесь не чем было жить…
Мы медленно ползли мимо пологого подножия. Карел держала в руках иллюзор. Я вглядывался в серые камни с редкими порослями полуживого кустарника поверх ее плеча.
- Кажется, там. Видишь выступ слишком правильной прямоугольной формы? – Подал голос отец.
Я подался вперед. Не вижу я ничего…
- Да! Вон! – Вытянула руку Карел. Я проследил за ее пальцем. Что же в нем правильного и прямоугольного? – Давай туда.
Торус прибавил скорости, вздыхая. Держать этот агрегат на скорости было намного проще. Положив иллюзор на сидение, Карел спрыгнула на землю. Пошла вперед. Несколько минут осматривалась. В конце концов, развернулась, крича:
- Тут есть намек на тропу. Ты уверен?
- Я был тут единственный раз в жизни. И ты прекрасно знаешь как у меня с топографией… - Ответил отец. Карел, конечно, не могла его слышать.
- Вроде тут. – Услышал я голос мамы.
- Тут, так тут. Завтра свяжусь.
- Будь осторожен, сынок. – Сказала мама, и я потянулся к иллюзору. Карел возвращалась к цинну, зябко потирая плечи.
- Ты уверен, что хождение босяком по снегу прибавит тебе здоровья? – Посмотрела Карел на мои ноги.
- У меня ноги так же как у тебя руки…
- Им холодно… - Улыбнулась она, демонстративно сжимая ладони в кулаки передо мной. Усмехнувшись, я вылез из цинна. Ее безуспешные попытки отвлечь меня становились все жальче. Я чувствовал приближение неотвратимого. Нутром чувствовал. Как Карел терпела меня последние дни, было просто удивительным. Попрощавшись с Торусом, я натянул телогрейку. К вечеру Карел накинула капюшон. Я натянул шапку. Найти в последней деревне теплую одежду на меня получилось с трудом. О том, чтобы застегнуть найденный тулуп – речи не было. Рука все еще висела в своем медицинском каркасе на перевязи. Придерживая правой рукой левый край безразмерной одежи, я шел и смотрел в спину псионичке.
Вокруг клубились обрывочные всполохи незнакомой энергии. В ней не было и намека на преобразованные стихии. Она не была псионической – той, что я чувствовал последние два года. Что-то ужасающе чужеродное самому моему существу мага ощущалось вокруг. И от этой чужеродности становилось страшно. С каждым шагом атмосфера становилось все более гнетущей. Когда стремительно начало темнеть, Карел натянула палатку. Наблюдая за ней, мне казалось, что она занимается палатками каждый день. Поужинав, мы забрались внутрь и затянули края. Согреть воздух внутри четких рамок было задачей первокурсника. Но сразу как изо рта перестал идти пар – стало некомфортно жарко.
- Как рука?
Я обернулся, соображая.
- Да, давай ты туда. Лучше если твои локти во сне будут пихать меня в здоровую сторону…
Карел засмеялась, перебираясь. Через несколько минут мы уже успокоились, слушая ветер за тканью палатки.
- Ты чувствуешь кого-нибудь наверху? – Спросил я, потеряв надежду уловить чье-нибудь присутствие на горе.
- Нет. Вообще ничего не чувствую. Тут жуть такая…
- Жуть? – Усмехнулся я. – Я то думаю, как обозвать эту энергию… Пусть будет жуть.
- Это словечко твоего отца.
- Я так и подумал.
Его окружение отличается особым языком. Поговорив с человеком полчаса, можно было понять, знаком ли он с отцом или нет.
Карел засмеялась, поворачиваясь на бок. Сколько еще времени она будет засыпать с мыслями о нем? Смогу ли я когда-нибудь не думать о Целесс? Я уснул, прижав к себе сломанную руку. Постоянно казалось, что в ней что-нибудь куда-нибудь съедет.
- Эй.
Похоже, я уже привык просыпаться от ее голоса и прикосновения к плечу. По крайней мере, не вздрагивал, озираясь вокруг. Обнял руку, вставая. Карел выбиралась наружу, впустив в палатку свежий морозный воздух.
- Зажги это. – Наклонилась ко мне с пучком веток. Я улыбнулся, выполняя просьбу.
Чашечка чего-нибудь горячего совсем не помешала бы. Выползя из палатки, я осмотрелся. Узкий пандус спереди, чуть более широкий сзади. Палатка где-то между ними на выступе. До края – два метра. Карел кинула короткий взгляд.
- Скоро по снегу пойдем.
Я сел на корточки напротив. Подняв взгляд, псионичка засмеялась. Протянула руку к моим волосам. Тряхнув головой, я отстранился и одел шапку. Через четверть часа мы выдвинулись с площадки.
Шли молча. Если бы можно было предположить отсутствие ветра, шумящего в ушах и задувающего в открытый рот, говорить все равно было бы тяжело.
- Поставь щит, Андрес! О чем ты думаешь? – Обернулась Карел, и я вздрогнул. Перебрал в голове несколько вариантов, выполняя просьбу. Стало тише и теплее. Гора, будто, вздохнула от разочарования. Сверху и со всех сторон лился свет, рассеянный туманным небом. Ноги гудели от непривычки, в груди болезненным маятником колотилось сердце.
- Саша рассказывал, что на этой горе люди скидывают маски. – Обернулась женщина через плечо. Дыхание сбилось, речь прерывалась.
Я поднял взгляд к ее лицу. Промолчал. Внутри нарастало волнение. Саша рассказывал… Обернулся через плечо, вниз. Если это путь к концу, что я оставил? Память Целесс на несколько лет вперед. Обиду и унижение Тайрен. Любовь и потери мамы и отца. Даже, ни с кем не дружил. Расшифровал книгу Кам Ин Зара. Пробежаля рысью по школе, Зальцестеру, жизни менее десятка людей. Мне семнадцать… И я не хочу без тебя жить.
- Я обидел Тайрен… - Проговорил я тихо, но Карел обернулась. Засмеялась звонко, шумно, грубо.
- Мальчик… - Воскликнула и замолчала. Я остановился.
- Как ты можешь быть такой заботливой… доброй со мной?
Она засмеялась еще громче. Щит уберегал от ветра и шума. Карел будто вспыхнула, горя самым простым и банальным, но оттого не менее ярким – светом.
- Я объясню. Остановись на мгновение.
Я замер.
- Остановись. – Выдохнула она тяжело, улыбаясь. Ладонь легла мне на грудь поверх перевязи. – Ты, мальчик, - ее улыбка сверкала белозубо и агрессивно. – Ты подарил моей сестре не только боль унижения и обиду. Ты подарил ей то, что Саша так и не осмелился подарить мне. Ты – сын мужчины, которого я люблю и женщины, которую уважаю. Ты человечек, которому я могупомочь! А значит - помогу. Ты воплощение человека, которого я восемнадцать лет назад не уберегла. Я задолжала тебе Андрес. Как минимум – жизнь. Тайрен не винит тебя ни в чем, мальчик. И, даже если бы винила – мы все же разные люди.
