Андрей Белянин - Вкус вампира
— Надеюсь, это Храп. — Я жестом попросил Еву поднять трубку, она была ближе к телефону. — Если Сабрину, то она спит, если меня…
— Да. Конечно. Сейчас… — каким-то деревянным голосом ответила охотница и повернулась ко мне: — Это вас.
— Дэн Титовский? — В трубке еле слышно дребезжал знакомый голос. — Не звони оборотню, он не придёт…
Короткие гудки. Никому не интересно, всё ли я расслышал, всё ли понял, благодарен ли за предоставленную информацию… Я молча вернулся к своему наблюдательному пункту. Ева всё с тем же каменным лицом опустилась в кресло. С ней явно что-то происходило, но выяснить, что именно, зачем и почему, — не было ни времени, ни желания. Это первая ошибка, допущенная мной в тот роковой день. Женщины не прощают, когда их проблемы откладывают на послезавтра…
Рядом неслышно возник Капрал, возбуждённый и озабоченный как никогда:
— Я там полазил, пошумел слегонца… Ни х…ма! Такие крутые все — привидений не боятся!
— Думаю, с ними провели разъяснительную беседу. Гончие имеют союзников и среди вампиров, так что кто-нибудь запросто мог доложить о твоей… слабости.
— Вот к…ма! Нет, ну встречу гада, так д…ма и об т…ма, своими руками бы! — страстно выдохнул Енот, но мы оба понимали, что именно эту угрозу ему совершенно невозможно осуществить.
Гончие рассредоточились, небольшими группками окружая дом. Меня немного задел тот факт, что я не увидел ни у кого оружия. Обычно охотники экипируются по полной программе, а эти ещё и позволяют себе всякие нетрадиционные штучки типа дробовиков с серебряным горохом. В прошлый раз по нашим окнам стреляли, в стены швырялись гранатами, а сейчас и осиновых кольев-то не видно.
— Что они намерены делать? Водить весенний хоровод вокруг дачи?!
— Эх, ё…ма! Не нравится мне это, — многоопытно покачал головой бывший военный и, просочившись сквозь стену, отправился на разведку боем.
Рыжая охотница всё так же сидела в уголке, сложив руки на коленях, бледная, с красными пятнами на щеках.
— Дэн… — лениво и томно раздалось из спальни.
— Иду, — откликнулся я. Это была вторая ошибка. Еву нельзя было оставлять одну. Ни на минуту, а ей хватило и нескольких секунд…
— Прикрой дверь, — нежно попросила Сабрина, потягиваясь под чёрной простыней. Я присел на краешек кровати, с трудом удерживаясь от столь щедро предоставляемых возможностей.
— Нас атакуют, милая.
— Я тоже тебя атакую… — Она резко села, забрасывая обнажённые руки мне на плечи и прислушиваясь. — Если только эта безбашенная девчонка не будет лезть… Не пойму, чем она там занимается?
— Отодвигает засов, — с ходу определил я, ещё не в состоянии понять, ЧТО это для нас значит. Одно короткое мгновение мы смотрели в глаза друг другу… Потом вспышка, грохот чужих сапог по полу гостиной, и первого охотника я свалил прямым ударом в лицо уже на пороге спальни. Входная бронированная дверь в наше убежище была расхлебянена нараспашку! Дом быстро наполнялся Гончими, и я понял, почему они не взяли оружие — мы были нужны им живыми…
Я дрался довольно успешно минуты три, а то и четыре. По крайней мере, Сабрина успела что-то на себя накинуть. Потом мне брызнули в лицо дурно пахнущей гадостью из газового баллончика, и мир опрокинулся. Как с ними обошлась моя подруга, я не знал… вряд ли особо милосердно. Единственным имеющим значение фактом было то, что нас взяли. А взяли только потому, что предали. Кто предал?! Меня больше волновал вопрос, почему она так поступила…
Забавно, ваше тело вам уже не повинуется, перед глазами темно, а голова ясная, как небо в полдень. Со мной такое в первый раз… Мысли кристально чистые, и все путаные события последних дней успешно анализируются под призмой неумолимой логики.
Почему? Мы были к ней добры. Как могли, уберегали от губительного столкновения с действительностью. Сабрина дважды спасала ей жизнь, она ни разу не обидела, не унизила и не оскорбила её. Мы фактически содержали её все эти дни, кормили, поили, делали всё, чтобы ей понравилось у нас в гостях. Она успела стать подружкой для Сабрины и натурщицей для меня, она помогала накрывать на стол и мыть посуду…
Почему? Я честно пытался понять психологию человека, предающего того, с кем ещё вчера делил хлеб… Раньше царский офицер, выбирая между долгом и честью, однозначно делал выбор в пользу чести, пуская себе пулю в висок. Я не требую подобного, не надо крайностей… Но она ведь могла просто уйти, бросить всё, сбежать и выйти из игры. Неужели её сон будет спокойнее, если такие монстры, как мы, навсегда упокоятся в солёной земле астраханского кладбища?! Ей ведь не платят за это, даже Почётную грамоту не дадут, так чего ради? Я не жду объяснений, но хочу понять причины…
Возвращение в реальный мир было долгим и мучительным. Собственно, боль, проникающая в сознание, была тем единственным, что отвлекало от размышлений. Я пытался приглушить её волевым усилием, но получалось плохо. В подобных случаях стоит выть, кричать, извиваться, как ни странно, это помогает… Однако какая-то часть мозга, ещё сохранившая память, решительно предупреждала о недопустимости радовать «тюремщиков» стонами. За свою долгую жизнь я неоднократно попадал в плен, и если помню о том, как надо себя вести, то, значит, уже контролирую ситуацию.
Первыми дали о себе знать мелкие камушки и стёкла, впившиеся в спину. Интересно, сколько времени я так пролежал? Глаз раскрывать не спешу, это лишнее, мало ли что увидишь… Сквозь головную боль и шум в ушах просачиваются вполне определённые звуки. Прерывистое дыхание Сабрины, медленное, с неприятными всхрипами. У неё заложен нос или рот заткнут кляпом? Нет, пожалуй, нет, тогда дыхание имело бы чуточку иной оттенок. Где-то капает вода. Лежу на холодном бетонном полу. Скорее всего, какой-то подвал. Сильно болят руки, запястья схвачены стальными наручниками милицейского образца. Ноги свободны, ноет левое колено, ступни босые. Я слышу, как Сабрина поворачивает голову и пристально смотрит на меня. Видимо, кроме нас двоих, в помещении никого больше нет…
— Как ты? — еле слышно спрашивает она.
— Лучше, чем можно было ожидать, — так же тихо отвечаю я. Глаза открывать не хочется, лицо горит, затылок раскалывается, похоже, меня сильно били по голове. — Ты в порядке?
— В беспорядке, причём полном… Они связали меня серебром.
— Мерзавцы!
— Да, но дело своё знают, — грустно улыбнулась она. — Не смотри на меня, я даже причесаться не успела. Рубашку накинула, в джинсы влезла, и началось…
— Помнится, я пытался оказать сопротивление…
— О да! Шестерых ты отделал на славу, даже «кондоры» говорят о тебе с неподдельным восхищением. Я успела порвать двоих, к сожалению, легко… слишком торопилась.
