Андрей Завадский - Вечная Вдова
Юноша, скосив взгляд, увидел, что поверх него повалился сраженный кем-то хварг, чье тело и придавило руки южанина. Варвар, погибнув, невольно спас жизнь альфионскому воину, которого, должно быть, просто не заметили в гуще трупов, и потому не добили соплеменники мертвеца. Более того, с Ратхара даже не стащили доспехи, благо, те были покрыты изрядным количеством чужой, да и своей тоже, крови. Быть может, видя это, враги не усомнились в том, что этот воин мертв, решив, что глубокие раны и были источником крови.
А, возможно, это талисман, подаренный Хельмой, отвел глаза врагам, заставив их принять раненого воина за мертвеца. Ратхар выжил, вопреки всему, но пали многие. Умер, сраженный копьями северян еще в начале битвы, Кайден, изгнанник-скельд, многие годы назад навсегда покинувший родной край. Погиб оказавшийся на острие вражеского удара десятник Аскольд, суровый рубака, ставший Ратхару в этом походе едва ли не отцом, заботливым, строгим, но справедливым. Умелые воины приняли смерть в бою, а он, неопытный юнец, по странной прихоти неведомых сил остался жив.
Однако Ратхар понимал, что ненадолго переживет своих братьев, что пали в той яростной схватке. Холод уже сковал его тело, подбираясь к сердцу, чтобы вонзить в него свои когти, выпив жизнь из чудом избежавшего смерти от рук врагов воина. Стужа погасила волю, что двигала бойцом в завершившемся сражении, позволив ему уцелеть там, где встретили свою гибель многие более опытные и искушенные ратники. Раны и холод убили жажду жизни, изгнали всякие желания из разума юноши. Не хотелось более ничего, кроме как лежать неподвижно и смотреть на бегущие по небу, прояснившемуся, должно быть, в преддверие ночного мороза, облачка, стремившиеся куда-то на юг, туда, где, верно, еще ждала своего героя Хельма.
Воспоминание о любимой неожиданно придало силы, и Ратхар понял, что еще жив. Чтобы столкнуть с себя тело мертвого врага, оказавшееся неожиданно тяжелым, ослабевшему от потери крови, изнуренному недолгой, но яростной, на пределе сил, схваткой, воину пришлось приложить огромное усилие. Дернувшись всем телом, сбрасывая оковы холода, он спихнул с себя хварга. Но на большее сил юноши уже не хватило. Перед глазами вспыхнули яркие круги, мир бешено завертелся вокруг оси, которой на мгновение стал раненый, умирающий воин. Чувствуя, что не сможет более сделать ни единого движения, Ратхар замер. Голова, чудом, волею неведомых богов уцелевшая после удара варварского топора, гудела, точно набат.
Вдруг рядом раздался протяжный стон, и Ратхар, скосив взгляд, увидел подле себя слабое движение. Не он один выжил там, где, казалось бы, выжить просто невозможно. Хварг, тот, кто еще несколько часов назад был непримиримым врагом альфионского ратника, тоже сохранил еще крупицу жизненной силы. Его грудь и живот, защищенные лишь медвежьей шкурой, были пронзены в нескольких местах, но, как видно, раны оказались неглубокими, а потому варвар не скончался просто от потери крови. И сейчас, придя в себя, он силился подняться на ноги, но, как и Ратхар, оказался слишком слаб.
Хварг протяжно застонал, затем зашептав что-то на своем языке, которого Ратхар, конечно, не знал. Варвар, должно быть, понимал, что рядом нет никого живого, а потому не взывал о помощи, лишь молясь своим неведомым богам. Затем он внезапно умолк, пристально уставившись куда-то вдаль. И Ратхар, проследив за его взглядом, оцепенел.
Она шла по усеянному трупами, изрубленными, лишенными конечностей, с рассеченными головами, полю, ступая спокойно, точно не была земля залита остывшей кровью сотен умерших. Девушка, совсем юная, быть может, младше самого Ратхара, она была облачена в простое серое платье, а ноги ее были босы, точно нежданная гостья не чувствовал исходившего от промерзшей земли холода.
Девушка медленно брела по полю сражения, бросая по сторонам рассеянные взгляды, точно искала что-то, но забыла, что именно. Порой она низко склонялась над кем-то или чем-то, чего не мог видеть Ратхар, и, задержавшись на мгновение, двигалась дальше.
Наконец, вдоволь побродив по полю боя, она направилась к вновь издавшему протяжный стон хваргу, верно, тоже заметившему пришелицу. Девушка приблизилась к умирающему воину, опустившись рядом с ним на корточки, а затем склонилась над варваром, коснувшись губами его чела.
Северянин вздохнул, по телу его словно пробежала судорога. А когда девушка, которой неоткуда было взяться здесь, ибо поблизости не было поселений, а при войске, что полегло здесь, женщин не было, вновь поднялась на ноги, Ратхар увидел, что гримасу боли на плоском, скуластом лице хварга сменило выражение высшего блаженства. Прежде сведенные болью губы растянулись в радостную улыбку. Мертвец, казавшийся в этот миг безмерно счастливым, невидящим взглядом смотрел в небо. А девушка, оставив хварга, душа которого уже покинула этот мир, плавно ступая по стылой земле, направилась к Ратхару.
Воин понял, кого ему довелось увидеть, и страх заставил юношу оцепенеть, не сводя взгляда с той, которая все так же скользила по усеянной трупами земле, приближаясь к Ратхару. Она не спешила, словно позволяя юноше рассмотреть себя. Девушка была весьма красива, это мог заметить и умирающий. Невысокая, чуть больше пяти локтей, она была узка в плечах и широка в бедрах, а скромное платье, шлейфом волочившееся по земле, обтягивало крепкую грудь.
Но самым необычным в ее облике были волосы, белые, точно снег, ниспадавшие на плечи и спину, обрамляя круглое, словно у тех, кто родился в южных землях, лицо. Вздернутый носик, пухлые чувственные губы тоже придавали ей сходство с южанками, жительницами далекого побережья. Но стоило лишь взглянуть в глаза деве, что медленно брела по полю сражения, бесстрастно взирая на искромсанные тела павших бойцов, как становилось ясно, что вовсе не на юге родилась она. Девушка, которой неоткуда было появиться здесь, которую юноша просто не мог, не должен был видеть, остановилась в трех шагах от неподвижно лежавшего на промерзшей земле Ратхара, и взгляды их на мгновение встретились.
Тот, кто лишь на рассвете стал воином, вздрогнул. Ничего человеческого не было в этих глазах, лишенных зрачков, затянутых темной пеленой. Под прикрытыми веками незнакомки клубилась вечная тьма, словно то были не глаза, а два бездонных провала, высасывающих из этого мира тепло, свет и саму жизнь. На Ратхара молча, не произнося ни слова, даже не шевелясь, смотрела сама Смерть.
- Ты явилась взять мою душу, - Ратхар все же помнил, что был мужчиной, и успел стать воином, пусть даже первый же бой и оказался для него последним, а потому осмелился первым нарушить молчание. - Чего ты ждешь? Знаю, мой час пришел, так не мешкай же!
