Ненси Верайн - Меч Бури
– Мы все согласились с тем, что пора прекратить обсуждение вопроса о том, впускать ли в Торбардин бывших рабов Верминаарда, бежавших из шахт Пакс Таркаса.
Ранс поднялся, намереваясь прервать его, но Хорнфел, словно бы не замечая этого, продолжал говорить ровным голосом:
– Представители беглых рабов ждут нашего слова. Я не хочу заставлять их ждать и дальше. Кроме того, нам предстоит сегодня обсудить еще ряд вопросов.
Повисла напряженная тишина. Блаф перестал стучать ботинками по ножкам кресла.
– Итак, мы будем голосовать. – Хорнфел повернулся к тану Клара. – Туфа, скажи свое слово.
Тан Клара медленно поднялся:
– Мое мнение не изменилось. Я не пойду против решения Совета. – Он бросил быстрый взгляд на Рилгара. Я соглашусь с общим решением, каким бы оно ни было.
Гнейс тяжело вздохнул. Значит, может случиться так, что в конце концов именно его, Гнейсса, слово определит окончательное решение Совета… Как он и обещал Хорнфелу в недавней беседе у Южных ворот, он принял решение, которое казалось ему в данной ситуации наилучшим.
Хорнфел закрыл глаза, вздохнул и затем кивнул овражному гному:
– Блаф, скажи: прогоним людей или впустим их в Торбардин?
Блаф выпрямился в кресле, прищурился, а затем широко улыбнулся:
– Впустим.
Правда, он посмотрел на всех так, словно мог еще и взять свое слово назад.
Хорнфел быстро сказал:
– Ранс.
– Нет! Нет! И еще раз нет!
– Я понял тебя, ты против, – сказал Хорнфел. – Рилгар?
Тан Тейвара пожал плечами. Его глаза напомнили Гнейссу глаза голодного кота – такие же прищуренные и злые.
– Тебе не придется читать мои мысли, Хорнфел. Я говорю вслух: пусть они убираются отсюда. У нас нет для них места, они нам не нравятся, и мы в них не нуждаемся.
Гнейсс пристально посмотрел в глаза Рилгара. «Все, сказанное тобой об этих людях, можно было бы переадресовать тебе, Тейвар», – подумал он.
Затем он громко сказал:
– Мы можем отдать им наши восточные земельные участки, все равно мы не используем их уже три года. Мы не можем знать заранее: придутся люди нам по душе или нет. Но вот другой вопрос: нужны ли они в Торбардине? – Быстрым взглядом он окинул всех, сидящих за столом. – Фермеры всегда нужны, а эти люди и есть фермеры. Я говорю: давайте примем их, и пусть они работают и сами кормят себя. А половину урожая они будут отдавать нам как, плату за убежище.
Гнейсс посмотрел на Хорнфела:
– А что скажешь на это ты?
Голос Хорнфела звучал торжествующе:
– Примем их.
Рилгар поднялся и вышел из Зала Совета; бормоча проклятия, Ранс последовал за ним. Таны дерро уже ничего не могли сделать, чтобы не допустить беглых рабов в Торбардин.
Совет проголосовал, и что-либо изменить не в силах был даже Рилгар. Пока…
Гнейсс взглянул на сидевших перед ним Туфу и Блафа. Он улыбнулся, услышав, что Блаф тихо спрашивает Туфу о том, как всетаки проголосовало собрание, и повернулся к Хорнфелу.
– Ты получил нужный тебе голос, мой друг. – Хорнфел задумчиво кивнул. – Но что же теперь? Может быть, ты думаешь, что твои восемьсот оборванцев проведут зиму в праздности и спячке?
Хорнфел словно бы и не слышал в его голосе сарказма.
– Скажи мне, Гнейсс, удастся ли нам сделать своими союзниками больных и голодных людей, если мы сразу же начнем забирать у них половину их урожая?
Гнейсс усмехнулся:
– Они же не начнут работать прямо сегодня, Хорнфел. Просто скажи этим людям, что они могут провести зиму здесь. Если война из Внешних Земель придет в Торбардин, они, вероятно, будут хорошо сражаться, защищая город, где им оказали гостеприимство. Если же в Торбардин придет… междоусобица, что ж, у тебя есть мой Девар и Клар, а больше нам никто и не нужен.
Сказав это, Гнейсс вспомнил кошачий взгляд тана Тейвара. Он до сих пор ощущал ледяные иголки глаз Рилгара, уколовшие его.
– Ты прямо сейчас объявишь людям решение Совета?
Хорнфел побарабанил пальцами по столу.
– Я хотел бы минутку передохнуть.
– Передохнуть? Ну да, конечно, пойди отдохни. Но будь осторожен, где бы ты ни был. В последние дни мне очень не нравится, как смотрит Тейвар.
– И мне тоже, – сказал Хорнфел, и Гнейсс понял, что его друга мучила бессонница не только из-за беглых рабов.
Хорнфел постоянно помнил, что ему надо быть предельно осторожным. Он помнил об этом и сейчас, когда отдыхал в саду Двора Танов. Медленно ходил он по аккуратным дорожкам, выложенным гравием.
Он был рад одержанной на Совете победе. Он вовсе и не думал, что «восемьсот оборванцев Проведут зиму в праздности и спячке». Но он не хотел ничего такого, что выглядело бы для них как «контрактное рабство», ничего, напоминающего подневольный труд. Так не завоюешь настоящих союзников, а он знал, что скоро они ему очень понадобятся. Подтверждение этому он увидел сегодня в глазах Рилгара.
Тан Хайлара остановился. Незаметно для себя он подошел к самому большому в Торбардине участку земли, засаженному растениями. Круглый год здесь цвели цветы. Повсюду виднелись вереск и серо-зеленые горные бессмертники, королевский папоротник разбросал свои листья, скорее золотые, чем зеленые, – словом, земля здесь была покрыта сплошным ковром зелени и цветов.
Широко раскрытые розовые лепестки олеандра сверкали в ярком свете, падающем с потолка пещеры из множества пронизывающих гору кристаллов. Хорнфел коснулся пальцем нежного цветка. Тот слегка задрожал под его ладонью. Хорнфел отдернул руку и посмотрел на льющиеся сверху потоки света.
Система проходящих с поверхности земли кристаллов освещала все шесть городов Торбардина, как если бы эти города, находились на поверхности. Света было достаточно для любых растений, и урожаев с подземных полей гномам Торбардина для сытой жизни вполне хватало.
«Мы любим горы и их тайны, – подумал Хорнфел, – но и свет мы любим тоже. Во всяком случае, многие из нас».
За спиной Хорнфела послышались чьи-то мягкие шаги. Он медленно повернулся и постарался не выказать удивления, когда увидел перед собой тана Тейвара. Хорнфел понимал: Рилгар здесь сейчас чувствует себя очень даже неуютно – ему был нестерпим яркий свет. Рилгар смотрел на него прищурившись, в его глазах Хорнфел отчетливо видел мрачные тени черных мыслей. Казалось, по саду пролетел зимний, холодный ветер.
– Твои… гости ждут тебя, – сказал Хорнфелу маг дерро.
С презрительной улыбкой Рилгар повернулся и, ничего не сказав больше, ушел.
«Черные мысли и кроваво-красная ярость», – подумал Хорнфел. Рилгар постоянно пытался всем танам Торбардина внушить, что нельзя впускать людей в горное королевство, и вот потерпел поражение.
