Дашевская - Кастрюлька с неприятностями СИ)
Орки, орки, орки…
На самом деле, в это название расы включается множество разных… даже не знаю, как назвать — племен? Групп? Народностей?
Есть орки оседлые, те самые, которые недавно проводили конференцию по рунной магии. Город Оргриммар, столица Степи — действительно настоящий город, выстроенный лет сто назад по единому плану. Каменные дома, магазины, широкие улицы — все, как положено городу. Живут в Оргриммаре и другие расы, в первую очередь люди и гномы. Здесь практически не используются экипажи на магии воздуха и огня: во-первых, орки очень консервативны и предпочитают ездить на своих коренастых, невысоких и очень сильных лошадках; во-вторых, они страшно боятся пожаров, и с магией огня совсем не дружат. В Оргриммаре живут в основном торговцы и ремесленники. Обувь, шелковые и хлопковые ткани, краски, пряности, рис, шерсть — вот основы благосостояния Степи. Обувь, кстати, они делают не хуже эльфийской, хотя и совсем другую. Есть у меня пара сапожек, привезенных когда-то отцом из Оргриммара; им уже больше десяти лет, но у них даже каблуки не сточились, а уж удобные!..
Большинство оседлых орков занимаются сельским хозяйством. Бесконечные отары овец, бесконечные поля хлопка, бесконечные виноградники… Я не бывала в Степи, но мой отец много ездил туда по делам, и его рассказы я помню с детства.
Часть населения уходит из степи и разъезжается по королевствам Союза. Они занимаются строительством в Бритвальде и Галлии, рыбачат и служат матросами на кораблях Серениссимы, собирают экипажи на заводах Дойчланда.
Шаманы этой части Степи, помимо традиционной магии, призыва духов, уже довольно давно стали осваивать и другие ее ветви. Особенно хорошо им дается рунная магия и магия земли.
Есть и другие орки, так называемые дикие. Они не признают мирный договор между Степью и Союзом королевств, заключенный восемьдесят три года назад, более того — всячески стараются добиться его прекращения. Они ничего не умеют, кроме как воевать и грабить, и не хотят даже и пробовать. Зачем? Ведь есть страны, поставляющие им оружие, тот же Парс; а пока есть оружие, можно напасть на любую деревню, где живут пастухи или виноградари, и отобрать у них то, чего тебе хочется. Только такой жизни достойны настоящие мужчины!
Ну, и шаманы, разумеется. Шаманы диких орков практикуют исключительно магию, связанную с духами предков, причем в самой традиционно-примитивной ее части — камлания, дым наркотических трав и бесконечные жертвоприношения.
И такое впечатление, что от баронессы Макмердок дорожка денег и криминальных случаев ведет в дикую Степь.
Зачем?
Ну, ведь противники договора есть не только среди орков, в Союзе королевств их тоже немало. Особенно громко выступали против в свое время оружейные бароны Спаньи и Дойчланда, да и в Бритвальде были их единомышленники. Пожалуй, безусловно поддерживали саму идею заключения такого договора Русь и Серебряный лес, поскольку именно их границы постоянно пытались сокрушить орочьи орды.
Получается, что баронессе платили именно за расшатывание договора. И другая денежная дорожка должна повести нас от счетов этой дамы к тем, кто ей платил.
Но это грязная политика, при чем здесь ресторан? Не понимаю…
Вот чем плоха простуда, помимо собственно болезни? Насморком!
Вроде бы я сегодня чувствую себя вполне прилично, и могла бы пойти на работу. А что толку туда ходить, если главного я не чувствую — запахов?
Ну что же, раз я не пошла на работу, работа заявилась ко мне домой… Уже в девять вечера в моей гостиной собралась вся компания. Джек разливал напитки, Норберт рассеянно щурился, глядя в пламя камина. Мэтр Корстон, стоя возле биллиардного стола, тихонько обсуждал с маркизом статью о призрачном существовании, которую они — вдвоем! — писали для журнала «Вестник Академии Магии». Дэн сидел в кресле и рассеянно перелистывал картинки в коммуникаторе. Не хватало только Майи, но она должна была подготовить все десерты для сегодняшнего вечера, после чего мэтр Корстон обещал открыть для нее портал. Меня усадили в большое кресло возле огня, укутали в одеяло, подали громадную кружку с глинтвейном и велели пить, пока горячо. Я потягивала глинтвейн и была совершенно счастлива.
— Итак, — начал Дэн, — мы сделали вывод, что из этой истории торчат орочьи клыки. Так?
— Получается, так, — ответил Вальдрун. — Я еще не полностью отследил, откуда к баронессе приходили деньги, но думаю, к началу следующей недели смогу нарисовать всю схему. Вопрос, что мы делаем дальше?
— На самом деле, вопрос не один, — сказал мэтр Корстон. — Что мы делаем дальше — это общий, глобальный вопрос. А есть еще несколько более частных.
— Меня, пожалуй, более всего интересует вопрос, какое отношение все эти политические заморочки имеют к «Оленьему рогу»? Я бы подумал, конечно, что это из-за интереса к нам ее величества и всего двора, но отравленный бульон был много раньше. А с него все началось! — включился Норберт.
Вообще Норберт сегодня выглядел намного живее, чем в последние дни — то ли перестал грызть себя за то, что не рассказал о баронессе сразу, то ли просто ожил от поддержки друзей.
— Да, и этот вопрос тоже, — кивнул Корстон.
— Кстати, теперь понятно, каким образом были сделаны копии механических ключей от ресторана — у официанта, Мигеля Диаса, наверняка была такая возможность, — сказал Дэн. — Но пока непонятно, за каким Темным ей был журналист? И какое отношение ко всей этой истории имеет госпожа Лавиния Редфилд?
— Я предлагаю писать, — вклинилась я. — Все это надо писать, иначе мы запутаемся вконец. Джек, где-то в кабинете была большая грифельная доска. Найдешь? Я думаю, она за книжным шкафом.
— Найду.
Доска была найдена и поставлена на табурет. Мэтр Корстон, пачкаясь мелом, как истинный ученый, стал рисовать те самые кружочки и стрелочки, которые мне не удавались несколько дней назад. Тем временем Дэн ответил на вызов коммуникатора и отошел в сторону, слушая, что ему говорят и повторяя «да» в ответ. С каждым произнесенным «Да» его лицо мрачнело.
— Я понял, — завершил он разговор, и повернулся к нам. — Простите, что перебиваю, Корстон, но боюсь, что наши планы меняются. Мне звонил коллега из Барсы — тело баронессы Макмердок было найдено в ее тамошнем доме. Отравление. Предполагают самоубийство.
В гостиной повисло звенящее молчание.
Первой отмерла я.
— Не верю, — сказала я убежденно. — Не верю, чтобы эта женщина могла покончить с собой. На что хотите готова спорить, что это убийство.
— Мне тоже так кажется, — кивнул Вальдрун. — Я мало знал ее, но и так было понятно, что она любила рискованную игру, и очень высоко ценила себя. Амбиции, жадность, потакание своим прихотям, желание сохранить статус и деньги, раз уж не удалось сохранить репутацию. Плюс наклонности социопата и жажда власти. Такие люди редко расстаются с жизнью добровольно.
