Кристофер Сташефф - Чародей безумный
Тут на него напал второй дракон.
Огнедышащий опускался вниз, как ракета Фау-Один, наполняя пламенем темнеющее небо, словно напоминание о роке. Род отлетел в сторону, но чудовище изменило курс и, по-прежнему пламенея, полетело к нему. Род завопил, сделал обманный разворот и приземлился прямо позади крыльев дракона, похожих на крылья летучей мыши, крича:
— Пошел прочь, игуанодон!
Дракон оказался обидчивым и название одного из динозавров принял за изощренное ругательство. Рептилия повернула голову назад, пытаясь одним метким выстрелом из огнеметной пасти сжечь дерзкого наездника. К несчастью, ему это почти удалось; к счастью, он при этом отклонился, и заряд пламени в образе шаровой молнии пролетел мимо. Но Роду обожгло руки, он дернулся в сторону — но слишком сильно дернулся. И с криком свалился вниз, обхватив ногами ребра дракона и потащив его за собой. Дракон выпустил струю горючей жидкости, пытаясь восстановить равновесие, но ему это не удалось, и противники как были вдвоем, так и полетели на острые скалы, поджидающие горе-летунов внизу.
Так не пойдет, ошеломленно подумал Род и попытался ударить зверя в морщинистое горло под челюстью. Поток пламени с хлопком прекратился, но дракон отчаянно сопротивлялся, мотая головой. Род еле-еле сумел нацелить его нос вверх и полетел, дергаясь и раскачиваясь, назад, к бастионам замка, цепляясь изо всех сил за скользкую чешую, покрывающую бока живого летательного аппарата и одновременно стараясь удержать в желудке обед.
Шершавая стена утеса сменилась гранитными блоками с пятифутовым карнизом между каменной кладкой и пропастью; Рода на мгновение охватила паника, едва он представил себе, как поднимается над укреплениями и превращается в подушечку для иголок, когда часовые с превеликим удовольствием воспользуются представившейся возможностью потренироваться всласть в стрельбе по движущейся цели. Но тут на него снизошло вдохновение, и на дракона тоже, как только Род повернул его башку в сторону замка. Дракон устремился прямо к гранитной стене и со всего маху ударился о нее лбом. Род соскочил и прижался к стене, а дракон кулем полетел вниз, закатывая глаза и судорожно хлопая кожистыми крыльями. Его падение не обеспокоило Рода: мифическая зверюга была только ошеломлена и, вероятно, придет в себя, не достигнув скал.
С другой стороны, если она так поступит, то может снова вернуться для очередного захода для огнеметания. Значит, необходимо до этого неприятного момента найти способ проникнуть в замок. Род оттолкнулся и снова начал подниматься, потом вспомнил о гипотетических лучниках и решил чуть задержаться для исследования. Он завис у основания стены в поисках какого-нибудь отверстия и внезапно его пытливый взгляд остановился на подъемном мосту.
Он очень удивился, обнаружив его спущенным. Род внимательно посмотрел на ворота замка.
— Должны же в нем быть хоть какие-нибудь часовые, — пробормотал он. — Если они вообще есть, то обязательно здесь.
Но по-прежнему не было видно ни одного смертного часового, ворота казались совершенно Покинутыми, не говоря уже о том, что выглядели они полуразрушенными…
Единственный смертный часовой…
Род вздрогнул. Это Гранкларт: какой часовой может охранять замок колдуна?
Что ж, был только один способ проверить — но очень осторожно. Род ступил на подъемный мост, проверяя прочность досок.
Доска под ногой мгновенно расщепилась.
Род отскочил, сердце его колотилось, когда он смотрел, как обломки, кувыркаясь, падают в зеленоватые воды рва. Да, несомненно, что-то в этом мосте таилось такое, чего не видит глаз, что-то более угрожающее и менее материальное. Род подумал о полете, почувствовал, как ноги его отрываются от поверхности, и снова шагнул на мост, делая вид, что идет, хотя на самом деле плыл в воздухе. Но ради сохранения правдоподобия касался ступнями досок.
Что-то холодное охватило его лодыжку и потянуло вниз.
Род кубарем покатился с моста и сразу же заметил высунувшееся из воды длинное гибкое щупальце, которое держало его за ногу. Не смотря на панику он почувствовал сильное отвращение и попробовал взлететь, таща за собой щупальце. Очевидно, тому не понравилось сопротивление; оно снова дернуло, причем достаточно сильно. Род потерял равновесие и рухнул в воду. Хорошо еще, что успел глотнуть воздуха, прежде чем вода накрыла его с головой. И только теперь он потянулся за мечом.
Что-то холодное обвилось вокруг его запястья.
Еще что-то обернулось вокруг пояса.
Рода переполнило отвращение, он лихорадочно подумал «Вверх!», но хозяин щупалец был наготове и потянул вниз с еще большей силой. В груди у Рода закололо, он уже слишком долго находился под водой. В панике он представил себе, как вода внутри кожаной оболочки превращается в пар.
Щупальце, сжимавшее его запястье, взорвалось.
Род наконец-то выхватил меч и разрубил щупальце, обвивавшее его ногу, что-то огромное завопило от боли и задергалось под ним, его пронзительный крик заполнил подводный мир. Пока страх и отвращение боролись друг с другом, Род перерубил щупальце, державшее его за пояс. Из него хлынула бурая кровь, вода мгновенно покраснела. Род ударил снова, увидел, как из темноты поднимается новое щупальце, ударил и его, потом снова отхватил то, что держало его за руку. Щупальце отпало, и Род пробкой полетел к поверхности, слыша страшный крик боли.
Род взлетел на добрых двадцать футов в воздух, прежде чем сумел справиться со своими эмоциями и выровняться. Но тут его охватило чувство вины: весь утес дрожал от криков, доносившихся из-под воды. Следовало по крайней мере прикончить зверя из жалости.
Так милосердно он и поступил. Раскрыл сознание в поиске, сморщился, ощутив боль подводного существа, но заглушил ее, собрал всю мысленную энергию и вложил ее в один обжигающий, но завершающий удар.
Три щупальца плетьми взвились из воды, задергались в конвульсиях, упали и застыли.
Род плыл в воздухе, потрясенный, но приободрившийся; крик стих, чудовище перестало биться в агонии. Воздух и вода снова успокоились. Род вздохнул и снова обратил внимание на ворота. Там сгущались тени: пространство под стальными остриями решетки потемнело и заполнилось мраком.
Род набрался храбрости и проследовал туда.
Тьма окружила его, тьма, наполненная призрачными стонами. Не один стон, а десяток, вначале один, потом другой, потом третий, четвертый, пятый и шестой, десятый, двенадцатый, все разной высоты, все разной интонации. Голоса будто завели перекличку, один стихает, и тут же начинает другой. В каждом голосе слышалось особое чувство, но спектр этих чувств был не очень широк: гнев, стремление к мести, боль, ужас, угрызения совести. Они заполнили замок долгим захватывающим сердце хором.
