Ольга Елисеева - Хозяин Проливов
Оказывается, Делайс его все-таки помнил, но не посчитал нужным показывать это на людях.
— А если бы знал? — угрюмо спросил атаман.
Царь не ответил. Зато ворон почему-то нахохлился и хлопнул крыльями. Вообще эта птица смущала Асандра. Она все время наблюдала за ним, склонив голову набок. У обычных ворон глаза черные, как бусины. А у этого — желтые. Волчьи.
Атаман опустил руку и потихоньку сделал под столом оберегающий жест.
— Я хочу захватить Пантикапей и двинуться дальше за пролив, — сказал царь. — Мои войска с Таврских гор спустятся в долину, как только появился подножный корм для лошадей. Но мне нужно блокировать город с моря. Чтобы никто не смог оказать Калимаху помощь.
— Разумно. — Асандр пожевал сушеный чернослив и хрустнул косточкой. — А я здесь при чем? — Лицо атамана стало до одури наивным, лишь в глазах заблестели лукавые огоньки. Он-то прекрасно знал, при чем здесь его эскадра. — Разве нет других морских шаек, которые могли бы запереть Пантикапей в твоей мышеловке? Почему ты пришел ко мне?
Лицо «живого бога» осталось непроницаемым.
— Другие эскадры есть. Но твоя — лучшая, — сказал он.
Асандр довольно хмыкнул. Это была правда. Он всю зиму выбивал из громил дурь.
— Видишь ли, — губы царя искривила усмешка, — у тебя есть подобие дисциплины. А я не хотел бы пускать пиратов в свой город.
Атаман сочно рассмеялся:
— А кого ты хотел туда пускать? Ведь если мы высадимся на берег, то прощай окраины!
— Я хотел впустить туда граждан, — тихо, но твердо возразил Делайс. — Те, кем ты командуешь, подались в пираты не от хорошей жизни. Кто из плена, кто от голода. Разве не так?
Асандр насупился. У него хотели отнять людей.
— Что изменится, когда ты возьмешь Пантикапей? Бедные станут богатыми, а потерявшим семьи ты вернешь близких?
— Я не бог.
— Разве? — Голос атамана звучал язвительно. — А варвары называют тебя именно так. Что же ты не обратишь свое тело в пищу, а кровь в вино? Я, а не ты дал этим людям хлеб и крышу над головой, приставил к делу!
— К грабежу, — уточнил царь.
— А меня кто-нибудь спрашивал, хочу я или нет заниматься грабежом? — взвыл Асандр. — Мы не по своей воле потопили тот проклятый караван с зерном, а потом наших товарищей повесили за ноги и сожгли. Чтобы мы крепко запомнили, что с нами сделают, если мы сунемся в Пантикапей!
Мгновение мужчины прямо смотрели в глаза друг другу.
— Такой разговор и на сухое горло, — протянул Асандр.
— Так предложи гостю выпить, — отозвался царь.
— Зачем тебе за пролив? — с неодобрением осведомился атаман, уже разлив по киликам желтое самосское. — Не насмотрелся на вонючих варваров?
— Отнюдь. — Делайс провел рукой по горлу. — Век бы их не видал. Но они мои подданные. Хочу я этого или нет.
— Тебе мало власти архонта? — враждебно бросил Асандр.
— Не мы выбираем свою судьбу, — устало вздохнул Делайс. — Там, за проливом, люди ждут моей помощи. И я не могу снять с себя ответственность за них.
— Даже если тебя сделали царем насильно?
— А какая разница? — пожал плечами Делайс. — Ты вот тоже уверяешь, будто тебя насильно сделали пиратом. А сейчас и не скажешь.
— По тебе тоже не скажешь, что корона тебя тяготит, — парировал уязвленный Асандр. — На Пантикапее ты не успокоишься. Снова натащишь кочевников из-за пролива? Как твой отец?
— Они живут здесь, — возразил Делайс. — И они знают об этой земле больше нашего. Хочешь ты или нет, но мы с ними обречены друг на друга.
— Я держусь другого мнения, — сухо сказал Асандр. — Для того чтоб понять, что именно они знают о своей земле, мне хватило Апатуры. Клянусь богами, на всю жизнь! И моему сыну тоже. — Он встал и заходил по комнате. — Эллины должны держаться от кочевников подальше. Если б ты сказал, что хочешь просто захватить Пантикапей, я бы тебе помог. Но раз ты собираешься стать царем для обеих сторон пролива и уравнять эллинов с варварами, я тебе не союзник. Даже за очень большие деньги.
— Мне жаль. — Делайс тоже встал. — Потому что я ничего не могу изменить. — Он поднял руку в прощальном жесте. — Если передумаешь, я до первой травы буду в поселке Партенит, в дне пути к юго-западу от Киммерика.
— Вряд ли. — Асандр помотал головой.
— Как знать, — с мягкой улыбкой отозвался царь. У самой двери он обернулся и бросил через плечо: — Твой ребенок жив. Бреселида увезла его за пролив в Горгиппию. Она считает племянника Асандра Большого своим родичем.
Полог за спиной царя упал.
Как ни странно, белый ворон не последовал за своим господином. Он остался на столе у пиратского атамана клевать чернослив, а когда Асандр попытался прогнать его, вылетел через окно и угнездился на крыше. Оттуда все последующие дни он наблюдал за приготовлениями разбойников к походу. Когда же паруса заплескали над осмоленной обшивкой элур, птица покинула насиженное место и с сознанием собственного достоинства переместилась на мачту.
Всю весну корабли Асандра разоряли северное побережье Эвксина. От Гаспры до Каламиты и дальше на закат. Так далеко не уходил еще никто из меотийских морских псов. Киммерийский полуостров лежал за спиной. Крошечный, со всех сторон зажатый варварами Херсонес не представлял интереса больше чем на один набег — так бедны казались колонисты.
— Вон там мы жили. — Лисимах указал пальцем на скалистый северо-восточный мыс. — Мой род. А они всех вырезали. Пришли и вырезали. — На его смуглом лице появилось отрешенное выражение. — Я маленький был. Потом нас продали.
Асандр не знал, стоит ли утешать друга. Он понимал, что Лисимах, грек по воспитанию, никогда не вернется к таврам. Но и не простит херсонеситам то, что они сделали с его родом.
— Мы сюда еще вернемся, — со скрытой угрозой в голосе пообещал атаман.
Их корабль проскользнул мимо бухты Символов, позволив каменной кладке домов Херсонеса и дальше расти над землей. «Хороший хозяин дает овцам нагулять бока, — думал Асандр, поглядывая с моря на низкие глинобитные заборы и немногочисленных жителей, сновавших по берегу. На следующий год вас можно будет и пощипать. А пока…»
Пока его манило лишь одно имя — Ольвия. Богатый северо-запад, медовая колония в устье Борисфена. Здесь, по берегам огромной реки, выращивали длиннозерную пшеницу и собирали лучший на Эвксине мед.
Пройдя Ахиллов Дромос — узкую косу к юго-востоку от устья Борисфена — корабли приблизились к заливу. Местные жители уверяли, что именно по этому песчаному коридору тень Ахилла гоняется в полнолуние за тенью Кассандры. Во всяком случае, здесь стояло крошечное святилище героя и приносились жертвы в его честь. Пообещав на обратном пути совершить достойное возлияние на алтарь, Асандр приказал грести дальше.
