Фриц Лейбер - Мечи и черная магия
Речь была изящно аргументирована и построена, но…. не оказала ни малейшего воздействия. Пока Фафхрд ораторствовал, Ивриана успела осушить свой кубок. Когда же он умолк, она вскочила с горящим лицом, встала прямо, словно солдатик, и уничтожающе-едко бросила стоящему перед нею на одном колене Фафхрду:
– Вы говорите мне о цене! Говорите о вещах, – она обвела руками окружающее их разноцветное великолепие, – о каком-то имуществе, пусть даже дорогом, когда на карту поставлена честь. Вы ведь дали Влане слово. О, неужели рыцарство погибло окончательно? И к тебе, Мышонок, это тоже относится – разве ты не поклялся перерезать глотки двум отвратительным ворам из Цеха?
– Я не клялся, – слабо возразил Мышелов после внушительного глотка, – я просто сказал, что мог бы перерезать….
Фафхрд лишь пожал плечами и, корчась внутри от стыда, принялся искать утешения в серебряной кружке. Дело в том, что Ивриана говорила тем же не терпящим возражений тоном и использовала те же не совсем честные, но раздирающие сердце женские доводы, что и его мать Мора, или же Мара, возлюбленная Фафхрда из брошенного им Снежного клана, супруга, брюхатая его ребенком.
Завершила разгром приятелей мастерским ударом Влана, которая мягко потянув Ивриану обратно на золотую кушетку, с мольбою в голосе проговорила:
– Да полно тебе, моя милая. С каким благородством ты встала на мою сторону! Поверь, я крайне тебе признательна. Твои слова возродили во мне чудные, прекрасные чувства, которые уже много лет были мертвы. Во из всех нас только ты подлинная аристократка, приверженная высоким идеалам. А мы трое – просто воры. Так что же удивительного в том, что кое-кто из нас ставит собственную безопасность выше чести и способности держать данное слово и весьма благоразумно не желает рисковать жизнью? Да, мы трое воры, и я оказалась в меньшинстве. Так что прошу тебя не упоминать больше о чести, душевных порывах и безрассудной отваге. Лучше сядь рядом и….
– Ты хочешь сказать, что они просто боятся бросить вызов Цеху Воров, не так ли? – широко раскрыв глаза, сказала Ивриана, и лицо ее исказилось от отвращения. – Я всегда полагала, что мой Мышонок – в первую очередь благородный человек, а потом уже вор. Воровство это чепуха. Мой отец жил за счет того, что жестоко грабил богатых путников и более слабых соседей и притом оставался аристократом. Выходит, оба вы – малодушные ничтожества! Трусы! – закончила она, переводя гневный взор с Мышелова на Фафхрда.
Такого Северянин вытерпеть не мог. Лицо его вспыхнуло, руки сжались в кулаки, и он вскочил, не обращая внимания, что его кружка громко стукнула о стол, а прогнувшиеся половицы громко затрещали.
– Я не трус! – вскричал он. – Я нападу на Дом Вора, принесу сюда голову Кроваса и блещу ее, окровавленную, к ногам Вланы. Клянусь Косом, богом судьбы, клянусь почерневшими костями моего отца Нальгрона, клянусь висящим у меня на поясе его мечом. Серым Прутиком!
Он хлопнул себя ладонью по левому бедру и, не обнаружив там ничего, кроме туники, довольствовался тем, что указал дрожащей рукой на лежащие поверх аккуратно сложенного балахона пояс и меч в ножнах, после чего схватил свою кружку, плеснул в нее вина и залпом выпил.
Тут Серый Мышелов звонко и заливисто расхохотался. Все удивленно уставились на него. Танцующей походкой он приблизился к Фафхрду и, не переставая улыбаться, спросил:
– А почему бы и нет? Кто тут говорит о страхе перед ворами Цеха? Кто может тревожиться в предвидении этого до смешного простого дела – ведь нам всем известно, что Кровас и вся его правящая клика – пигмеи по уму и искусству по сравнению со мной или Фафхрдом? Мне как раз пришел в голову на удивление простой и безотказный план, с помощью которого мы можем добраться до самой потаенной щели этого Дома Вора. Мы с храбрецом Фафхрдом приведем его в исполнение тотчас же. Северянин, ты готов?
– Конечно, готов, – хрипло ответил Фафхрд, лихорадочно пытаясь сообразить, что еще намерен учудить его маленький приятель.
– За несколько ударов сердца я соберу все что нужно и идем! – воскликнул тот.
Схватив с полки внушительных размеров мешок, он принялся бегать по комнате и швырять в него мотки веревки и матерчатой ленты, тряпки, склянки с благовониями и мазями и прочие мелочи.
– Но вы не можете идти прямо сейчас, – неуверенно запротестовала Ивриана, которая вдруг сделалась очень бледной. – Вы оба…. ну, не в состоянии.
– Вы оба пьяны, – хрипло поддержала ее Влана. – Пьяны до безобразия, и ничего, кроме гибели, в Доме Вора не найдете. Фафхрд, где твой холодный рассудок, благодаря которому ты убил несколько могущественных соперников, так что у остальных кровь застыла в жилах, и добыл меня – там, в Мерзлом Стане и в ледяных, опутанных колдовством глубинах каньона Пляшущих Троллей? Пусть он вернется к тебе! И вдохни его в своего непоседливого серого друга.
– Ну нет, – ответил Фафхрд, надевая пояс с мечом. – Ты хотела, чтобы у тебя перед ногами лежала голова Кроваса в луже крови, и ты ее получишь, нравится тебе это или нет!
– Полегче, Фафхрд, – остановил его Мышелов, который наконец перестал носиться по комнате и теперь завязывал мешок. – И вы, леди Влана и моя дорогая принцесса, тоже полегче. Сегодня я собираюсь только на разведку. Никакого риска, я лишь добуду сведения, необходимые для подготовки смертельного удара, который мы нанесем завтра или послезавтра. Так что сегодня никаких отрубленных голов – слышишь, Фафхрд? Что бы ни случилось. И облачись в свой балахон с клобуком.
Фафхрд пожал плечами, кивнул и стал одеваться.
Ивриана немного успокоилась. Влана тоже, хотя и не преминула заметить:
– Все равно вы оба на хорошем взводе.
– Оно и к лучшему! – с шальной улыбкой заверил ее Мышелов. – Хмель может замедлить руку с мечом и немного ослабить удары, зато заставляет шевелиться мозги и распаляет воображение, а это как раз то, что нам понадобится сегодня ночью. К тому же, – поспешно добавил он, чтобы Ивриана не успела ничего возразить, – подвыпившие люди невероятно осторожны. Разве не доводилось вам наблюдать, как какой-нибудь гуляка, у которого ноги заплетаются, при виде стражи берет себя в руки и осторожненько идет мимо?
– Доводилось, – подтвердила Влана, – особенно, как он падает мордой в грязь, едва поравнявшись со стражниками.
– Вот еще! – отозвался Мышелов и, откинув голову, торжественно двинулся в сторону девушки, пытаясь придерживаться воображаемой прямой линии.
Внезапно, зацепившись за собственную ногу, он начал было падать вперед, но тут же выполнил невообразимое переднее сальто и четко приземлился на чуть согнутые для смягчения удара ноги прямо перед девушками. Пол даже не скрипнул.
