Ольга Кай - Городская Ромашка
- А мы пойдем туда?
- Почему бы и нет? По-моему, эта дорожка нас как раз туда и выведет. - Мирослав поправил лямки рюкзака на плечах и первым зашагал по тропинке.
Густые сумерки окутали лес, принявший под свою сень спустившихся с гор путников. Воздух, - пьяняще чистый воздух, напоенный ароматами лета, от которого у Ромашки еще с утра немного кружилась голова, - звенел трелями вечерних птиц и громким, почти перекрывающим все остальные звуки, стрекотом сверчков. Ромашка слушала. Такого она не слышала по другую сторону гор, но на этот раз не испугалась незнакомого звука.
Сквозь вечерний лесной концерт стали долетать другие звуки - голоса людей, мычание коров и негромкое пение свирели.
- Там люди, - прошептала Ромашка, обращаясь скорее к самой себе. Было что-то странное в том, что люди могут жить вот так - просто посреди леса, а не в городе, жить, ни от кого не отгораживаясь, не знать ни метро, ни больших магазинов, ни асфальтированных улиц.
Лес расступился, и путники вышли к домам. Свирель умолкла. Хуторяне в светлых рубахах с яркими вышивками собирались вокруг вышедших из леса людей. Мужчины - в темных широких штанах, женщины - в ярких юбках с узорами по подолу, ребятня в длинных сорочках до колен - все вышли на небольшой пятачок утоптанной земли, окруженный деревянными домами.
- Здравствуйте, добрые люди, - Мирослав обвел взглядом собравшихся и безошибочно определил старосту - высокого усатого дядьку с косматыми бровями.
- И вам поздорову, - ответил староста. - Далеко ли путь держите?
- Мы идем от приморья и держим путь в Долину Ручьев.
- Так вы из тех выселков, что подчиняются Совету Старейшин? - староста покрутил пышный ус. - А одеты не по-тамошнему.
- Мы долго жили в городе, - пояснил Мирослав.
Староста кивнул. Неизвестно, поверил он или нет, но у пришельцев вроде не было оружия, по крайней мере, у поясов, а проверять в котомках никто не станет - виданное ли дело гостей обыскивать на пороге?
- Что ж, тогда будьте нашими гостями, - староста сделал приглашающий жест, и путники пошли следом за ним.
По обычаю староста провел гостей в свой дом, выделил им место для ночлега на широких лавках у печи. Рад ли был на самом деле староста гостям - невозможно было понять, да только услышав в доме детский плач, Мирослав подумал, что верно у старосты не так давно ребенок родился, и чужие люди в доме ну никак нежелательны. Поэтому, улучив минутку, Мирослав сообщил, что назавтра они пойдут дальше. Староста не подал виду, но Ромашке показалось, что новость он воспринял с радостным облегчением. Сначала девушка наблюдала за всем происходящим, одновременно разглядывая просторное помещение, печь у стены, стол и лавки, шкафчик с посудой, а потом, когда они вышли из дома на общий двор, Ромашка вспомнила, что вполне возможно кто-нибудь из здешних помнит ее бабушку.
Вечером молодежь собиралась на посиделки, а сегодня и вовсе разложили костер посреди двора - чтобы светло было - и пустились в пляс. К свирели присоединились гусли да бубенцы, а молодые девушки весело кружились под музыку, смеялись и пели. Парни озорливо поглядывали на них, и Ромашка вдруг подумала - а ведь любуются. Смотрят кто на избранницу свою, кто еще только выбирает, присматривается - которая из девушек изящней, подвижней да веселей. А девушки-то ведь… Ромашка только сейчас заметила, что девушки совсем на городских не похожи, да не только фигурой и одеждой, а всем - и блеском глаз, и разговором, и поведением, и каким-то очень далеким и непонятным для всех городских ощущением настоящей свободы. "Живут ведь как - лес кругом, ни забора, ни ограды, - подумала Ромашка, - только вон… как его?… плетень. Да хлипкий ведь, такой и я перескочу в два счета. И не боятся же! И никто, наверное, не шарахается от каждой тени, как я, когда по Кольцевой к дому иду."
Одна из девушек вышла на середину круга, и все расступились, освобождая ей место. Девушка хлопнула в ладоши и под задорную музыку закружилась-завертелась, только ноги мелькают да платок пестрый, словно крыло бабочки, порхает и порхает. Ромашка, сидя на толстом бревне у края площадки, заворожено смотрела на этот танец, не в силах ни на минуту оторваться. А темнокосая хуторянка вышла точно на центр двора, развернула платок, раскинула руки в стороны и принялась вращаться быстро-быстро. Кто-то захлопал в ладоши, со скамьи, где сидели мужчины, раздались одобрительные возгласы, молодые парни же хлопали громче и громче, и танцовщица остановилась: резко, словно враз оледенела, потом поклонилась легонько и, смеясь, довольная и разрумяненная, побежала к подружкам.
Девичий смех не умолкал и стал лишь еще звонче, когда к девушкам подошли ребята. Вновь заиграли гусли, ударили бубенцы, и девушки вышли плясать вместе с парнями. Ромашка с улыбкой наблюдала за ними, когда неожиданно услышала незнакомый голос:
- Пойдем танцевать, красавица!
Перед ней стоял парень красивый, темноволосый, глаза озорно поблескивают. И Ромашка испугалась. Сначала она мотнула головой, потом смогла выдавить из себя:
- Нет. Я не пойду.
На лице парня отразилось сожаление, он еще миг смотрел в глаза растерявшейся Ромашке, потом повернулся и пошел к остальным.
- Чего ж ты танцевать-то не пошла?
Ромашка и не заметила, как Тур присел рядом с нею.
- Не умею, - просто ответила Ромашка.
- Как так? - удивился Тур.
- Так, - девушке отчего-то стало совсем грустно: ничего-то она не умеет - ни плавать, ни рыбу чистить, ни танцевать… А сколько еще умений таких, о которых она пока еще ничего не знает, а вот придет время - и снова ей, неумехе, отчего-то будет стыдно! "Как странно, - Ромашка вздохнула, - в городе я была как чужая, да и здесь, наверное, не приживусь".
- Танцевать все девушки умеют, иначе не бывает, - сказал Тур. - Кто-то лучше, кто-то, может, хуже. Так что ты не бойся, иди. А-то сидишь вон какая грустная.
Ромашка отрицательно покачала головой.
- Интересно, а чего я еще не умею? - прошептала она, и спохватилась, что уж совсем не к месту принялась себя жалеть: мало того, что себе праздник испортит, так еще и другим.
Тур сочувственно посмотрел на грустную Ромашку, потом на танцующую молодежь - и снова на Ромашку. Чуть наклонившись, так, чтобы хорошо видеть ее лицо, он сказал:
- Расскажи мне о своем городе, Ромашка.
И Ромашка начала рассказывать, пытаясь вспомнить что-нибудь хорошее, чтобы хоть как-то скрасить впечатление Тура о городах.
- Город очень большой. Такой большой, что пересечь его пешком невозможно… - девушка запнулась, вспомнив, сколько она прошла пешком за последние несколько дней. - Вернее можно, конечно, но дня за два, не меньше, а может и за один, только если идти с раннего утра до позднего вечера, не останавливаясь. И дома в нашем городе такие высокие, как эти горы, а может даже и еще выше. В центре города дома самые красивые, блестящие, как большие разноцветные зеркала, а еще там, в центре, есть парк, в котором много разных аттракционов.
