Андрей Астахов - Эльфийская кукла
Гауптвахта Боевого Братства помещалась в приземистой каменной башне во дворе штаб-квартиры. Тюремщиком оказался мой «земляк»-рокарец, крепкий старик с непроницаемым изрытым оспой лицом. Мое появление его нисколько не обрадовало, но пропуск сразу заставил его быть полюбезнее.
– Желаешь, значит, поболтать с заключенными? – спросил он. – А о чем желаешь говорить?
– О кубке УЕФА, – сказал я. – Тебе-то какая разница?
– Да никакой, – старик засунул в рот плитку жевательного табаку. – Ладно, иди. Запомни: подходить близко к дверям камеры запрещено. Делать заключенным подарки и подношения запрещено. Понял?
– Ага, – я взял пропуск и спустился в подвал.
Братья Сламбо сидели в дальней камере, одной из шести в подземелье: прочие камеры были пусты. Мое появление привело их в шок. Джон Сламбо прямо-таки рванулся к двери, схватился за железные прутья и впился в меня взглядом, полным ненависти и досады.
– Выбрался из дерьма, значит! – выдохнул он. – Что, пришел позлорадничать?
– Да больно вы мне нужны, – я подошел поближе и встал, скрестив на груди руки. – Проблем вы мне насоздавали выше крыши, факт. Но я парень живучий. И из Нолси-Ард выбрался, и девчонку увез, и коней раздобыл, да еще деньжат заработал. Теперь ваш черед сидеть в говне, пацаны. И сели вы в него плотно и надолго.
– Чего пришел?
– Разговор один есть. Важный.
– С чего ты взял, что мы будем с тобой говорить? – подал голос Эрик Сламбо. – Вали отсюда, рожа рокарская.
– Вежливее, братья рыцари, вежливее надо быть. Есть тема для разговора. Я тут с фон Данцигом говорил, вам о-очень неприятные статьи светят. Пахнет лишением рыцарского звания и позором.
– Это мы без тебя знали. Так что дергай отсюда, разговора не будет.
– Зря. Сейчас от меня зависит, будет ли фон Данциг включать пункт обвинения о нападении на рыцаря. Я ведь могу и в вашу пользу дать показания.
– Слушай, тебе чего надо? – спросил Джон Сламбо, сверкая глазами. – Купить нас задумал? Не выйдет. И суда мы не боимся. В Лодже местные законы никому не указ. А то, что в Братство нас не взяли – так хрен с ним, с Братством. И до тебя мы рано или поздно все равно доберемся, так и знай. За голову это липовую ответишь.
– Липовую? Э, нет, голова была самая настоящая, – я сделал паузу. – Ты лучше скажи, куда вы мое оружие задевали?
– Ага, так мы тебе и сказали! – осклабился Джон. – Поцелуй меня в гузно, прыщ рокарский. Ничего я тебе не скажу.
– Не хочешь, не надо. Я-то думал – договоримся. Я ведь это оружие хотел Братству подарить. Фон Данциг просил.
– А нам какое дело? Все, разговора у нас не будет, так что вали отсюдова!
– Момент, – я оглядел подземелье, убедился, что мы одни и шагнул поближе к двери. – Предлагаю сделку. Ты мне говоришь, куда девал мечи, а я помогаю вам вылезти из этого клоповника.
– Так я тебе и поверил! Сказано тебе, не будет у нас с тобой разговора.
– Слушай, приятель, ты даже не представляешь, как у меня чешутся руки пустить тебе кровь. Тебе и твоему братцу-муфлону. И я знаю, что те же чувства испытываете и вы оба. Вы же просто мечтаете меня прикончить, верно? Давай заключим сделку: я убеждаю фон Данцига устроить нам испытание полем. А, Сламбо? Бьемся насмерть, я один против вас двоих. Посмотрим, кто сильнее. Я берусь избавить этот мир от вас обоих, а у вас появляется шанс выкарабкаться из дерьма и убить меня.
Джон Сламбо вытаращил на меня глаза и что-то пробормотал себе в усы. Судя по тому, что немедленного ответа не последовало, мое предложение братцев зацепило.
– За дураков нас держишь? – подал голос Эрик Сламбо. – Фон Данциг не согласится.
– Согласится. Я умею убеждать людей.
– Ну, коли так, считай, что ты уже труп, – злобно сверкнув глазами, пообещал Джон Сламбо. – Принеси письменный картель, и я скажу тебе, где твое оружие.
– О, вот это я и мечтал услышать! – Я отвесил братьям издевательский поклон. – Буду через пару минут. Адью, лузеры!
Фон Данциг выслушал меня, и я понял по его лицу, что моя идея с ордалиями его совсем не приколола.
– Я не могу принять такого решения, сказал он. – Эти люди нарушили закон. Судить их будет суд, назначенный Магистром.
– Да все я понимаю, – ответил я, – но ты же знаешь рыцарский кодекс чести лучше меня! Я потерпевшая сторона и имею право требовать сатисфакции. Если они меня убьют, суд снимет с них обвинения в покушении на рыцаря, а подлог-то останется.
– Это так, – фон Данциг смерил меня долгим взглядом. – Ох, и надоел ты меня, рокарец! Вечно от тебя неприятности.
– Пойми, это лучший вариант. Если вы устроите суд и лишите Сламбо чести, пойдут слухи, что в Боевое Братство пытается пролезть всякая шушера. Вам оно нужно? – Я помолчал, чтобы дать фон Данцигу прочувствовать всю весомость моего аргумента. – А так разберемся по-тихому, по-семейному. Я все улажу, будь спокоен.
– Все верно говоришь. – Фон Данциг посмотрел на меня исподлобья. – Сейчас нам и в самом деле не нужны скандалы. Чего ты от меня хочешь?
– Напиши картель, дай мне полномочия выступить на стороне ордена для восстановления справедливости, – сказал я, поняв, что победил. – Вот увидишь, я обставлю все в лучшем виде.
– Ты не можешь представлять Братство.
– Тогда напиши, что я частное лицо, жаждущее восстановить справедливость.
– Это не совсем по правилам, но… – фон Данциг махнул рукой. – Ладно, черт с тобой. Давай попробуем.
Через полчаса я вышел из штаб-квартиры Боевого Братства в самом лучшем расположении духа. Во-первых, мой вызов был принят, и ровно через неделю я смогу посчитаться с братцами Сламбо в честном бою. А во-вторых, я узнал, куда говнюки дели мою катану и короткий меч. Поэтому я, не заходя в гостиницу, сразу направился на Дворянский холм, в самую фешенебельную часть города. Мне предстояла встреча с оружейным мастером Реми Дарараем.
Дом мессира Дарарая производил впечатление. Я постучался в резную дверь величиной с крепостные ворота и долго ждал, пока мне не соизволят открыть. Наконец, двери отворились, и ко мне вышел слуга в ливрее.
– Мессир никого не принимает, – заявил он, важно гнусавя.
– Я Алекто, барон Фра-де-Леоне, – сказал я, шагнув в дверь. – Надо поговорить с твоим господином по поводу скупки краденого. Важная темка, сечешь?
Реми Дарарай оказался длинноволосым и большеголовым гномом, и встретил он меня с типично гномским гостеприимством – обложил семиэтажной руганью и велел выметаться из его дома, пока я цел.
– Полегче, низкорослый, – отвечал я, вытирая с ламелляра слюну, которой меня забрызгал Дарарай, – я просто так отсюда не уйду. Верни мне мои мечи, тогда и поговорим.
