Любовь Черникова - Защитница. Киррана-1
поднял глаза. В них снова плескалось пламя. Пасита напрягся и зарычал,
высвобождая свою мощь. Подпитывая её яростью, незаслуженными обидами, и
просто радостью, от того, что решился на этот бунт. Маленькая клетушка
наполнилась ревущим пламенем, языки которого в поисках пищи бессильно лизали
каменные стены.
В дверь кельи робко постучали. Вряд ли это вернулись Настоятели.
– Входи! – Пасита тяжело дышал, но чувствовал себя на удивление хорошо.
– Сосед, с тобой все в порядке? – Гарой сунул нос внутрь и оглядел слегка
оплавившиеся стены, дверь защищал артефакт, потому она осталась невредимой.
Глаза сокурсника округлились, когда взгляд переместился на тин Хорвейга и замер на
обнаженном, покрытом пятнами копоти теле.
– У тебя найдется лишняя одежда?
Гарой быстро закивал и исчез, даже не затворив за собой дверь.
В тот раз это помогло. Спасло от перенапряжения. Отпустив силу на волю, он
сумел с ней договориться. Это повторялось время от времени, пока он не обрел над ней
контроль. Стало хватать и регулярных медитаций. И вот сегодня, впервые за долгое
время, Пасита почувствовал, как вновь возросла его мощь. Неужели это реакция на
девчонку?
***
Кира открыла глаза, с удивлением обнаружив, что уже наступило утро. Во рту
стоял неприятный привкус, вдобавок слегка мутило. Вчера, вернувшись домой, она
думала, что не сможет сомкнуть глаз, но тяжелый липкий сон без сновидений
мгновенно затянул в свои объятья.
Поднявшись, Кира поняла, что даже не разделась. Быстро скинув охотничий
наряд и сапоги, натянула льняную домашнюю рубаху – грубую, но просторную. И, как
была, босая вышла на двор. Стоя на крыльце потянулась, смывая скверну, окунула лицо
в холодную воду, набранную загодя в ушат для умывания. Стало немного легче.
Распрямившись, сделала несколько движений, разминая одеревеневшие, после
вчерашнего бешеного бега мышцы. Прислушалась к ощущениям. Странно, но есть не
хотелось, хотя и пошли третьи сутки с тех пор, как у неё во рту и маковой росинки не
было, не считая отвара, которым её поила знахарка, да чудесного на вкус вина
откровения.
Вернувшись в избу Кира напилась колодезной воды и, прихватив гребень, снова
вышла наружу. Расплела косы, некоторое время наслаждалась ощущением свободы,
позволяя легкому ветерку ерошить волосы. Затем, перекинув русую гриву на одну
сторону, тщательно заработала гребнем, полностью сосредоточившись на процессе.
Утренняя прохлада приносила ощущение обновления, потихоньку выветривая дурноту.
Вокруг стояла поразительная тишина. Безмятежность нарушали только ленивые
крики петухов да щебет птах. Матери тоже нигде не было видно. Наверное, погнала
Буренку на выпас, да разговорилась с соседкой.
Закончив причесываться, Кира отложила гребень. Поднялась и откинула волосы
за спину, вздрогнув от неожиданности. Во дворе на старой колоде, что стояла у самого
тына сидел Защитник Пасита.
– Доброе утро, Кира охотница! – он улыбнулся во все тридцать два зуба. Возле
колоды прямо на земле стояла корзинка, прикрытая белой тряпицей. – Я и не
рассчитывал на такое прелестное зрелище, когда шёл сюда.
Кира смутилась, мигом пожалев, что скинула охотничий наряд. Она
почувствовала себя беззащитной под его обжигающим взглядом в одной лишь
домашней рубахе. Странно, такого ощущения не было, даже когда она дралась с
Морданом и Харилой обнаженной на берегу купален.
– Да ты, никак, язык проглотила? – принялся подтрунивать Пасита.
– И тебе доброе утро, Защитник, – едва выдавила Кира.
– Я не стал будить. Решил подождать, пока сама проснешься. Теперь вижу,
правильно сделал. – Кира от возмущения не нашлась, что ответить. Он, что заходил в
дом и видел её спящей? Осознавать это было неприятно. Пасита тем временем выдал
неожиданное:
– А скажи-ка, красавица, куда это ты собралась?
– О чем ты, Пасита Защитник? – на лице Киры отразилось искреннее
непонимание.
– Мне одна ночная птица напела, что охотница хочет сбежать из деревни. В
лесной избушке, в загоне её ждет лошадка. Я не поленился подняться пораньше и
проверить. И не наврала ведь птаха. Лошадь там и правда нашлась, да ещё какая! Под
стать хозяйке. Да и в дорогу собрано, даже корзинка со свежими пирожками имеется.
Кира без труда узнала работу Лютобора. Лучше него никто не плел в деревне.
Пасита сунул руку под тряпицу и вынул пирожок. Понюхал и откусил сразу
половину:
– М-м! С мясом. Вкусные. Хочешь?
– Нет, спасибо, – хмуро ответила Кира, чувствуя, как просыпается голод, – со
вчерашнего дня ещё сыта.
Пасита рассмеялся, памятуя, что девчонка так и не съела ни крошки.
Кира же судорожно соображала, как Защитник узнал? Но ведь она не
собиралась бежать, по крайней мере пока. Неужели Люта её не так понял? Или заранее
приготовился, предполагая, что ей понадобиться уходить немедленно? Защитник
пристально смотрел, молча дожевывая остатки пирожка. И снова его взгляд не сулил
ничего доброго. Закончив, он произнёс:
– Ты помнишь, что я сказал в первый день? За непокорность расплатятся, те кто
рядом. Те, кто дорог.
– Что ты сделал с Лютобором?!
– Так вот кто тебе помог собраться в дорогу? – усмехнулся Пасита к ужасу Киры.
– А я, грешным делом, решил, что все устроил тот лютый пес, – пошутил он. – Сущий
волчара! Хотел огреть его плетью, так тот увернулся, шельма!
– Туман!
– А ты ловко сдаешь друзей. Никакого вина откровения не нужно, – продолжал
потешаться Защитник. – Не переживай, пес убежал. Он не дурак. Понял, что со мной
ему не тягаться.
Кира сжала кулаки, ноздри раздувались, глаза метали молнии. Она едва
сдерживалась, чтобы не наброситься на Паситу.
– Глаза горят. щёки пылают. Ай-да чудесное зрелище! Ты, как утренний морозец
в марте! – Пасита внезапно оказался подле Киры, так близко, что она отшатнулась.
Протянув руку, взял прядь волос, медленно пропустил сквозь пальцы, наслаждаясь
ощущениями. А затем шагнул ближе и, схватив целую горсть, поднес к лицу. Ноздри
втянули воздух, он буквально зарылся в волосы носом. Кира оцепенела, наблюдая за
этим действом и не смея пошевелиться.
Скрипнула калитка, нарочито громко лязгнув засовом – то вернулась Анасташа.
