Рик Риордан - Перси Джексон и похититель молний
Я двинулся на звук, издаваемый шипящими и брызгающими ядовитой слюной волосами Медузы.
При этом я не отрывал глаз от стеклянного шара — так, чтобы видеть только отражение Медузы, а не ее саму. И вот она появилась в зеленом стекле.
Гроувер собирался еще раз атаковать ее с помощью своей биты, но на сей раз пролетел чуть ниже, чем надо. Медуза вырвала у него палку, и, сбившись с курса, Гроувер с болезненным «уххх!» рухнул в объятия каменного гризли.
Медуза уже собиралась броситься на него, но я завопил:
— Эй, ты!
И стал наступать на нее. Это было не просто, учитывая, что приходилось одновременно держать меч и стеклянный шар. Если бы она напала на меня, то мне пришлось бы нелегко.
Но она позволила мне приблизиться — двенадцать футов, десять.
Теперь я видел отражение ее лица. Оно наверняка не было таким уж страшным. Зеленые переливы стеклянного шара искажали его пропорции.
— Ты ведь не причинишь вреда старой женщине, Перси, — тихо и проникновенно, нараспев произнесла Медуза. — Знаю, что не причинишь.
Я заколебался, завороженный лицом, чье отражение видел в зеленом стекле, и горящими глазами, которые, казалось, вот-вот прожгут стеклянную преграду. Руки мои ослабели.
— Перси, не слушай ее! — простонал Гроувер, до сих пор пребывавший в объятиях каменного гризли.
— Слишком поздно, — прокаркала Медуза.
И метнулась ко мне, выставив вперед когтистые лапы.
Взмахнув мечом, я услышал отвратительный хлюпающий звук, затем шипение, словно ветер вырвался из пещеры, — монстр распадался на части.
Что-то упало на землю прямо мне под ноги. Из последних сил я старался не смотреть. Сквозь носок я почувствовал мокрое тепло — умирающие змейки тыкались мне в ноги.
— Вот черт, какая мерзость, — всхлипнул Гроувер. Его веки были по-прежнему плотно зажмурены, но я догадывался, что он слышит шипение и чует смрад. — Супермерзость.
Ко мне подошла Аннабет. В руках она держала черную вуаль Медузы и пристально глядела в небо.
— Не двигайся, — велела она мне.
Осторожно, очень осторожно Аннабет опустилась на колени, завернула голову чудовища в черный клок материи, затем подняла ее. С головы сочилась зеленая жидкость.
— Ты в порядке? — спросила меня Аннабет. Голос ее дрожал.
— Да, — решился ответить я, хотя чувствовал, что вот-вот выблюю свой двойной чизбургер. — Но почему не… почему голова не исчезла?
— Когда ты отсек ей голову, она стала военным трофеем, — объяснила Аннабет. — Точно так же, как твой рог Минотавра. Но не разворачивай голову. Она до сих пор может обратить тебя в камень.
Гроувер со стоном высвободился из объятий гризли. На голове у него красовался здоровенный шрам. Зеленая кепка свисала с одного из маленьких рожек, а бутафорские ноги слетели с копыт. Волшебные туфли беспомощно хлопали крыльями вокруг его головы.
— Ну ты и ас! Прямо Красный Барон,[8] — сказал я. — Хорошо сработано, парень.
Сатир выдавил из себя натянутую улыбку.
— Ну, веселого мало. Конечно, дубасить ее веткой было забавно. Но попасть в лапы бетонного медведя — не слишком большое удовольствие. Это уже не смешно.
Он поймал свою крылатую обувку. Я надел колпачок на меч. После чего мы втроем, пошатываясь, побрели к складу.
За стойкой мы нашли старые целлофановые пакеты и два раза обмотали ими голову Медузы. Затем швырнули ее на стол, за которым ужинали, и расселись вокруг, слишком вымотанные, чтобы говорить.
— Так что же, за это чудище мы должны благодарить Афину? — наконец спросил я.
— На самом-то деле — твоего папочку. — Аннабет обожгла меня недобрым взглядом. — Что, не помнишь? Медуза была подружкой Посейдона. Они решили встретиться в храме моей матери. Вот почему Афина превратила ее в чудовище. Медуза и две ее сестры, которые помогли ей проникнуть в храм, стали тремя Горгонами. Вот почему Медуза была готова разорвать на кусочки меня, но хотела, чтобы вы сохранились в образе прекрасных статуй. Она, должно быть, по-прежнему считает твоего папочку таким сладеньким. Может, ты напомнил ей его?
— Так это я виноват, что мы встретили Медузу?! — Мое лицо запылало.
Аннабет выпрямилась.
— Аннабет, это просто фотография, — передразнила она, бездарно подражая моему голосу. — Что в этом плохого?
— Брось, — ответил я. — Ты просто невыносима.
— А ты — несносен.
— А ты…
— Эй! — вмешался Гроувер. — От вас двоих у меня разболелась голова, а у сатиров никогда не бывает мигреней. Что будем делать с этим?
Я уставился на завернутую в мешки голову. Одна из змеек высовывалась в дырку в целлофане. Надпись на пакете гласила: «Благодарим за покупки».
Я злился, но не на Аннабет и ее мамочку, а на всех богов сразу за то, что они втянули нас в этот поиск и в первый же день устроили нам две такие потасовки. Такими темпами мы никогда не доберемся до Лос-Анджелеса живыми, не говоря уж про летнее солнцестояние.
Что сказала Медуза?
«Не будь пешкой в руках богов, дорогой. Тебе намного больше пойдет быть статуей».
— Сейчас вернусь. — Я встал и направился к выходу.
— Перси, — крикнула мне вдогонку Аннабет, — что ты задумал?
Я добрался до задней части склада, где нашел кабинет Медузы.
В ее гроссбухе значились шесть последних посылок — морским путем в царство мертвых, для украшения сада Персефоны и Аида. Судя по фрахтовочному счету, финансовое представительство подземного мира находилось по адресу: «Звукозаписывающая студия ДОА[9]», Западный Голливуд, Калифорния. Я сложил счет и опустил его в карман.
В кассе я нашел двадцать долларов, несколько золотых драхм и пакеты для отправки посылок ночным экспрессом Гермеса — к каждому прилагался небольшой кожаный мешочек для монет. Я перерыл весь офис, пока не наткнулся на ящик нужного размера.
Вернувшись к столу для пикника, я упаковал голову Медузы в ящик и заполнил бланк посылки:
Богам Гора Олимп 600-й этаж Эмпайр-стейт-билдинг Нью-Йорк с наилучшими пожеланиями от Перси Джексона— Им это не понравится, — предупредил Гроувер. — Они подумают, что ты слишком заносчивый.
Я сунул в мешочек несколько золотых драхм. Как только я закрыл его, раздался звук, напоминающий щелчок кассового аппарата. Затем моя посылка воспарила над столом и исчезла, словно растворилась в воздухе.
— А я на самом деле заносчивый, — сказал я.
И посмотрел на Аннабет, провоцируя ее на критическую реплику.
Она ничего не сказала. По всей видимости, смирилась с фактом, что я лучше, чем она, умею «поддеть» олимпийцев.
