Макс Фрай - Горе господина Гро
Я решил, сейчас он объявит, что ему нравится взрослый человек, который из меня получился, и заранее удивился. Оказалось, мог не трудиться.
— Со временем мне бы определенно надоело возиться с ребенком, — объяснил отец. — И куда бы я тогда тебя дел?
— Ну и хвала Магистрам, — вздохнул я. — А ведь какая дурацкая могла бы у меня получиться жизнь.
— Она у тебя и так дурацкая, — проворчал призрак.
Я потребовал счет: при моем образе жизни расплачиваться с трактирщиками в конце года, как стало принято после войны, совершенно немыслимо. Очень удобно иметь кредит в двух-трех трактирах, куда наведываешься изо дня в день, но это, скажем прямо, не мой случай.
Пока Тони возился, разменивая мою корону, я попытался связаться с Джуффином, но его по-прежнему нигде не было. Я отправил зов Абилату, который обещал, что вечером расскажет мне новости, — та же картина. Вдвоем, значит, сгинули. Ну-ну.
Я вспомнил, что Джуффин рассказывал — дескать, случается, некоторые путешественники возвращаются с Темной Стороны через несколько лет после того, как ушли, причем в полной уверенности, что не прошло и часа. Представив себе такую перспективу, содрогнулся. Джуффин, конечно, в своем деле не новичок, но от ошибок никто не застрахован, к сожалению. А если Господин Почтеннейший Начальник загуляет, исполнять его обязанности придется мне — на пару с леди Ренивой, конечно, а все равно ничего хорошего. И кто, скажите на милость, будет играть в карты с Хумхой по вечерам? Нет, в таком режиме я, пожалуй, и до Последнего Дня Года не протяну.
«Белый Дом» я покинул в мрачном расположении духа. Самое ненавистное мне ощущение — когда чувствуешь, как реальность расползается по швам, будто старая скаба, так что даже штопать ее бесполезно, можно только стоять и смотреть. Загадочные намеки Абилата, странное поведение моего приятеля Габы, дурацкие откровения покойного отца, пропавший невесть куда начальник — как же это все было некстати! Одна радость, что у Брины все в порядке. Жила бы где-нибудь поблизости, я бы к ней сейчас, пожалуй, еще раз зашел, чтобы поднять себе настроение. Но не тащиться же обратно в Новый Город. Разве только Темным Путем… Нет, что-то пока не хочется.
— Давай-ка провожу тебя домой, — сказал я призраку. — Уже смеркается, еще немного, и люди начнут шарахаться от тебя с воплями.
— Столичные жители, а ведут себя как невежественные фермеры, — буркнул он. — Можешь не провожать, я сам доберусь. А то будешь потом ныть, что я тебе работать не даю.
Я ушам своим не поверил: в кои-то веки столь разумные речи.
— И все-таки давай я тебя провожу. Работа еще несколько минут подождет, а мне будет спокойнее.
— С каких это пор ты стал обо мне беспокоиться?
— С недавних, — честно признался я.
— Лучше поздно, чем никогда, — сварливо сказал отец. Кажется, он уже жалел, что так легко согласился с моим предложением.
Возле дома призрак окончательно пал духом и принялся многословно сетовать на предстоящую скуку, но тут уж я проявил твердость, развел руками — дескать, прости, ничем не могу помочь — и был таков. Стремительно пересек Гребень Ехо и свернул под мост, где можно было спрятаться от посторонних глаз и изменить облик. Но не успел. Меня тут же цепко ухватили за полу лоохи. Я еще не успел обернуться, а уже понял, кто это. У старшины наших портовых нищих дыхание пахнет медом, как у всех уроженцев Уандука. Как он ни старается перебить этот запах выпивкой, табаком и дешевой жратвой — все без толку.
— Хороший день, Коба, — сказал я. — Рад тебя видеть.
Это была чистая правда. У Кобы светлая голова, пронырливый ум и трезвый взгляд на вещи. Когда он перестает ломать комедию и прикидываться никчемным попрошайкой, ему и вовсе цены нет. При том что Коба ловкач каких мало и предлагает помощь только в тех случаях, когда это по каким-то, далеко не всегда очевидным мне причинам выгодно ему самому, пользы от него много больше, чем от дюжины моих лучших агентов.
— Я тебя тут нарочно караулю, — сказал Коба. — Видел, как ты шел домой, чуть ли не в обнимку с каким-то мертвецом, не стал вас останавливать. Стоял, прикидывал, послать зов или подождать, пока назад пойдешь, не ломиться же к тебе в дом в таком виде. Пока думал, ты сам пришел.
— А что, призрака уже было видно? — огорчился я. — Вроде еще светло.
— Ты что ж, думаешь, я их только ночью вижу, как все? — изумился Коба. — Обижаешь.
— Ну извини, — ухмыльнулся я. — У тебя, знаешь ли, слишком много достоинств, невозможно все держать в голове… А, собственно, зачем ты меня караулил? Что-то стряслось?
— Стряслось или нет, не знаю. Но кое-что мне очень не нравится. Подумал, может, ты объяснишь, откуда в Ехо вдруг объявилось столько беспризорных детей? С чего бы? Сейчас не Смутные Времена.
Я тут же вспомнил мрачную компанию детишек, два дня кряду сидевшую напротив лилового дома, и похолодел от предчувствия. Хотя, казалось бы — ну, дети. Подумаешь. Одни играют в дурацкую, неизвестную мне игру, другие ошиваются среди портовых нищих — какая тут связь? И даже если связь обнаружится, все равно непонятно, с чего бы мне холодеть.
— «Столько» — это сколько? — спросил я, усаживаясь на влажную траву и доставая из кармана трубку.
— Больше дюжины.
— О чем ты говоришь, Коба? По моим сведениям, никаких беспризорников в столице давным-давно нет. Желающие принять в семью сироту уже в очередь выстроились, ждут годами, когда таможенники извлекут из корабельного трюма очередного малолетнего бродяжку, потому что своих бездомных детей в Ехо уже не осталось.
Он тоже уселся на траву, напротив меня, извлек откуда-то из-под драных лоохи, которые носит зачем-то по дюжине сразу, надевая одно на другое, трубку из белого подводного дерева, инкрустированную кусочками панциря арварохского жука. Сколько может стоить такая роскошь, я знаю очень хорошо: долго приглядывался к подобной вещице в ювелирной лавке, в конце концов счел цену непомерной и отступился. А Коба, кто бы сомневался, может себе позволить.
— Угости табачком, добрый человек, — уныло зачастил один из самых богатых граждан Соединенного Королевства. — Поделись с бедняком! — и лукаво мне подмигнул. Дескать, не серчай, что кривляюсь, просто надо всегда быть в форме.
Да я, в общем, так и понял.
Тем не менее табака он взял гораздо больше, чем требовалось, набил трубку, остатки по-хозяйски припрятал на потом, закурил, выпустил из ноздрей облако дыма и наконец заговорил:
— Вот и я был уверен, что беспризорников в Ехо не осталось. Да и с чего бы, времена-то нынче мирные, спокойные… И вдруг мои люди говорят, что под Собачьим мостом на ночь глядя собирается какая-то малышня. Я сходил, поглядел. Да, действительно, дети, четырнадцать штук — считать-то я, сам понимаешь, не ленив. Совсем маленькие — так, навскидку, больше двадцати никому не дашь. С виду сытые, ухоженные, все более-менее прилично одеты — домашние, словом, ребятишки. А время меж тем к полуночи, им не то что дома быть, а уже второй сон смотреть полагается. Но нет, собрались под мостом и расходиться не собираются, причем не играют, не бегают, не шумят, но и спать не укладываются, а просто сидят и молчат.
