Екатерина Богданова - Пансион искусных фавориток. Борьба за власть
— Останься ты там, оно бы вообще рассыпалось в пыль, — усмехнулся советник. — Как ты? Цела? — спросил он у меня, схватив за подбородок и почему-то осматривая уши и шею.
— Все хорошо, — солгала я, мотнув головой, чтобы избавиться от его руки. Хорошо не было, меня словно распирало изнутри. Казалось, еще немного, и я начну раздуваться. В ушах звенело, а во рту появился стойкий привкус крови.
— Такого даже я не ожидал, — произнес Карай. — Не думал, что они пойдут на подобное безумство.
— Магов взрыв материи не убьет. Удар был нацелен на Кари, — проговорил император. После чего добавил «извини!», обращаясь к Раниярсе, и внезапно с силой дернул ее за руку, вправляя вывихнутый сустав.
Женщина скрипнула зубами, поморщилась, но возмущаться не стала.
— И не такое терпела во времена подавления проклятых, — проговорила она, потирая плечо.
— Соберитесь, надо возвращаться, — напряженно произнес Карай. — Рани и Кари, вы пока останетесь здесь. Зарина, ты понадобишься мне наверху.
— Я могу помочь Анторину организовать помощь пострадавшим, — возразила Раниярса.
— Думаю, с этим император сможет справиться и без тебя, — раздраженно произнес советник.
— Он прав, дорогая. Присмотри за Кари, — встал на его сторону Анторин.
Рани явно была зла, но больше спорить не стала. А спустя минуту мы с ней остались одни, запертые в подвале.
Я прошла вдоль стены, рассматривая подозрительно напоминающие следы от ногтей борозды в каменной поверхности, толкнула дверь, и так уже будучи уверенной в том, что она заперта снаружи, и повернулась к подруге.
Рани в этот момент поднимала довольно тяжелый трон.
— Присаживайся, ждать предстоит долго, — предложила она, похлопав по бархатной обивке.
— Нет, спасибо, — отказалась я.
— Как хочешь, — пожала она плечами и сама удобно устроилась, закинув ноги на подлокотник.
— А чего мы ждем? — спросила я, продолжив изучение поверхности стены. Возможно, мне показалось, но пятна на камне очень напоминали кровь.
— Пока разбегутся голые маги и уберут последствия взрыва материи, — ответила Раниярса.
— Почему маги должны быть голыми? И какие у этого взрыва последствия?
— Взрыв материи это старое запрещенное боевое заклинание. Основное его воздействие — распыление материи с низкой плотностью частиц. Поэтому маги и голые, их одежда просто осыпалась прахом, — пояснила Рани. — Но это мелочи по сравнению с тем, как эта магия воздействует на неодаренных людей. Так что уборки там много.
— И как же это заклинание воздействует на обычных людей? — спросила, уже предчувствуя, что ответ будет ужасающим.
— Они взрываются, — тихо ответила подруга. — Мы всегда приглашаем представителей бездарей на празднество после ритуала. На приеме было не меньше десяти человек. Мне жаль.
— Мы должны найти того, кто это сделал, — прошептала, борясь с подступающими слезами. Эти люди погибли из-за меня.
— Он сам наказал себя. Это магия самоубийц. Заклинание зарождается в груди мага и, распространяясь, распыляет заклинателя изнутри. От него осталась только пустая оболочка, кожаный мешок с пылью, — с явным отвращением проговорила женщина.
— Но кто-то же послал его на смерть! — воскликнула я.
— А это уже проблема Карая и его триариев. К тому же под его началом сейчас боевики-практиканты, так что можешь быть уверена — они найдут виновного, — заверила меня подруга. — А что ты там такого интересного увидела? — сменила она тему.
— Что это за помещение? Здесь кровь или бурые вкрапления в камне? — спросила, указывая на стену.
— Зачем тебе это? Не обращай внимания, — небрежно бросила Рани.
Но мне ее небрежность показалась наигранной.
— Это камера? — предположила я, предпочитая занять мысли изучением помещения, только бы не рисовать в воображении окрашенные кровью пол и стены приемного зала.
— Допросная, — поправила меня подруга, и я отошла подальше от стены. — Да, Карай не придумал ничего лучше, как перенести нас в самое защищенное от проникновения и подслушивания место во дворце. Моральная сторона вопроса, как ты понимаешь, в тот момент его мало заботила. Если бы не ты, он бы вообще зал не покинул. Запер бы всех внутри и устроил перекрестный допрос в потрясающем антураже после взрыва материи и в своей жутковатой манере напускать тумана в прямом смысле этого слова.
— Но ему пришлось спасать меня, а теперь все разбежались, и ниточки к преступнику могут затеряться, — сказала я то, о чем Раниярса наверняка подумала, но не решилась произнести.
— Не вини себя. Он бы в любом случае выбрал тебя. Он теперь всегда будет ставить тебя на первое место, привыкай, — с изрядной долей грусти в голосе проговорила Рани. — Знаешь, а я тебе завидую. Быть настолько любимой, больше жизни, — это дар небес, привилегия, которой мало кто удостоился.
Я не знала, что на это ответить. Ведь я не чувствовала себя любимой. Ценной, лишенной свободы выбора, но не любимой. И я не просила этой… любви. Хотя я сильно сомневалась, что те чувства, которые Карай ко мне испытывает, можно было назвать любовью. Ведь и он не выбирал меня, его туман решил все за него. И советника это решение не порадовало.
Время тянулось нестерпимо медленно, мне казалось, что мы провели в заточении всю ночь, но Раниярса утверждала, что прошло не более одного часа.
— Прояви терпение, наши мужчины сейчас заняты, — говорила она. — Благополучие империи важнее нашего комфорта.
Теперь уже я практически лежала на троне, а Рани, за неимением другой мебели, сидела на полу, прислонившись спиной к стене.
— Тебе не холодно? — спросила я у нее. Подвал хоть и не был сырым, но единственный магический светильник не давал достаточно тепла, чтобы прогреть каменные стены.
— Терпимо, — ответила женщина. — Однажды я провела в этой милой комнатке несколько дней, и ничего, выжила.
— За что? — удивленно спросила я.
— Лет двадцать назад, когда у власти был еще отец Анторина, в Наминае бесчинствовала группа отщепенцев, выбравших, скажем так, неверный магический путь. Их называли проклятыми, — начала рассказывать подруга. — Я тогда была молода и очень зла на старого императора. Он был против наших с Анторином отношений и отправил меня с отрядом триариев на борьбу с бесчинствующими на окраинах империи проклятыми. Мы разбили их, но из отряда в двадцать человек живыми вернулись только я и еще одна женщина, остальные умерли по непонятным причинам по дороге. Нас с ней допрашивали три дня, подозревали в измене. Тогда-то я и лишилась шанса завести нормальную семью. Перед смертью один из проклятых что-то сделал со мной. Я помню только, как он прошептал, харкая кровью: «Земля заберет у тебя то, от чего ты и так уже отвернулась. Ты не будешь женщиной». Сейчас-то я понимаю, что произошло, но тогда, в пылу боя, подумала, что померещилось. В тот момент, когда отщепенец испустил последний вздох, земля содрогнулась, словно исполняя последнюю волю умирающего. И вот теперь отец Анторина уже не стоит между нами, но мы так и не можем быть вместе, потому что я не способна дать ему главного — родить наследника.
