Джордж Мартин - Битва королей
— Значит, его бог — не твой, сир? Какому же богу молится сир Давос Сиворт, рыцарь лукового корабля?
Давос глотнул эля, чтобы выиграть время. Здесь полно народу, а ты не Салладор Саан, напомнил он себе. Будь поосторожнее с ответом.
— Мой бог — король Станнис. Он создал меня и благословил своим доверием.
— Я это запомню. — Салладор Саан встал из-за стола. — Прошу прощения. От винограда я проголодался, а на «Велирийке» меня ждет обед. Рубленая баранина с перцем и жареные чайки, фаршированные грибами, сладким укропом и луком. Скоро мы будем вместе пировать в Красном Замке, а карлик нам споет. Когда будешь говорить с королем Станнисом, будь добр, не забудь упомянуть, что к новолунию он будет должен мне еще тридцать тысяч драконов. Лучше бы он отдал этих богов мне. Они были слишком красивы, чтобы жечь их, и я выручил бы за них приличную цену в Пентосе или в Мире. Ну ладно — я прощу его, если он даст мне на ночь королеву Серсею. — Лиссениец хлопнул Давоса по спине и вышел с таким видом, словно гостиница принадлежала ему.
Сир Давос Сиворт еще долго сидел над своей кружкой и думал. Год назад он побывал со Станнисом в Королевской Гавани — на турнире, который король Роберт устроил в честь именин принца Джоффри. Он помнил красного жреца Тороса из Мира и пылающий меч, которым тот орудовал в общей схватке. Жрец представлял собой красочное зрелище в развевающихся красных одеждах и с клинком, объятым бледно-зеленым пламенем, но все знали, что это не настоящее волшебство, — меч в конце концов погас, и Бронзовый Джон Ройс оглоушил Тороса обыкновенной палицей.
Поглядеть бы на настоящий огненный меч. Но такой ценой… Думая о Ниссе-Ниссе, Давос представлял себе свою Марию, добродушную толстуху с обвисшими грудями и ласковой улыбкой, лучшую женщину в мире. Он попытался вообразить, как пронзает ее мечом, и вздрогнул. «Нет, не гожусь я в герои, — решил он. — Если это цена волшебного меча, мне она не по карману».
Он допил свой эль и вышел, снова потрепав горгулью по голове и пожелав ей удачи. Она им всем понадобится, удача.
Уже совсем стемнело, когда к «Черной Бете» пришел Деван с белым как снег конем в поводу.
— Мой лорд-отец, — сказал мальчик, — его величество приказывает вам явиться к нему в Палату Расписного Стола. Садитесь на коня и отправляйтесь сей же час.
Давосу приятно было поглядеть на Девана в пышном наряде оруженосца, но королевский приказ вызвал у него тревогу. «Уж не надумал ли Станнис выйти в море? Салладор Саан — не единственный капитан, утверждающий, что Королевская Гавань созрела для атаки, но первое, чему обучается контрабандист, — это терпение. На победу нам надеяться нечего. Я так и сказал мейстеру Крессену в тот день, как вернулся на Драконий Камень, и ничего с тех пор не изменилось. Нас слишком мало, а врагов слишком много. Для нас весла на воду — это смерть. Тем не менее Давос сел на коня — что ему оставалось?»
Из Каменного Барабана, когда он подъехал, как раз вышло около дюжины знатных рыцарей и лордов-знаменосцев. Лорды Селтигар и Веларион коротко кивнули Давосу, остальные же сделали вид, что вовсе его не видят, — только сир Акселл Флорент остановился перемолвиться с ним словом.
Дядя королевы Селисы был толст, как бочка, с громадными ручищами и кривыми ногами. Уши у него торчали, как у всех Флорентов, — больше даже, чем у племянницы, и в них росли жесткие волосы, но это не мешало ему слышать все, что делается в замке. Сир Акселл был кастеляном Драконьего Камня десять лет, пока Станнис заседал в совете Роберта, а теперь сделался самым доверенным лицом королевы.
— Сир Давос, рад видеть вас, как всегда.
— Взаимно, милорд.
— Впрочем, я еще утром вас заметил. Как весело пылали эти ложные боги, правда?
— Ярко горели, спору нет. — Давос не доверял этому человеку при всей его учтивости. Дом Флорентов присягнул Ренли.
— Леди Мелисандра говорит, что иногда Рглор позволяет своим преданным слугам увидеть в пламени будущее. Нынче утром мне показалось, что я вижу в огне танцовщиц, прекрасных дев в желтом шелку, — они плясали и кружились перед великим королем. Мне думается, это правдивое видение, сир. Это одна из картин торжества, ожидающего его величество, когда мы возьмем Королевскую Гавань и трон, принадлежащий ему по праву.
«Такие пляски не во вкусе Станниса», — подумал Давос, но поостерегся перечить дяде королевы.
— Я видел только огонь — притом от дыма у меня глаза заслезились. Прошу прощения, сир, меня ждет король. — Давос прошел мимо, гадая, зачем он понадобился сиру Акселлу. Он человек королевы, я — короля.
Станнис сидел у Расписного Стола с кучей бумаг перед собой. За его плечом стоял мейстер Пилос.
— Сир, — сказал король подошедшему Давосу, — взгляните на это письмо.
Тот послушно взял в руки бумагу.
— Написано красиво, ваше величество, — вот кабы я еще прочитать это мог. — В картах Давос разбирался не хуже кого другого, а вот писанину так и не одолел. Зато Деван знает грамоту, и младшенькие, Стеффон и Станнис, тоже.
— Да, я забыл. — Король раздраженно нахмурил брови. — Пилос, прочти ему.
— Слушаюсь, ваше величество. — Мейстер взял у Давоса пергамент и прочистил горло. — «Все знают, что я — законный сын Стеффона Баратеона, лорда Штормового Предела, от его леди-жены Кассаны из дома Эстермонтов. Честью нашего дома клянусь в том, что мой возлюбленный брат Роберт, наш покойный король, законных наследников не оставил. Отрок Джоффри, отрок Томмен и девица Мирцелла суть плоды гнусного кровосмешения Серсеи Ланнистер с ее братом, Джейме Цареубийцей. По праву рождения и крови я ныне требую вернуть мне Железный Трон Семи Королевств Вестероса, и пусть все добрые люди присягнут мне на верность. Писано при Свете Владыки, под собственноручной подписью и печатью Станниса из дома Баратеонов, первого этого имени, короля андалов, ройнаров и Первых Людей, правителя Семи Королевств». — Пилос с тихим шорохом свернул пергамент.
— Поставь «сиром Джейме Цареубийцей», — хмуро указал Станнис. — Кем бы он ни был, он остается рыцарем. Не знаю также, стоит ли называть Роберта «возлюбленным братом». Он любил меня не больше, чем был обязан, как и я его.
— Это всего лишь вежливый оборот, ваше величество, — заметил Пилос.
— Это ложь. Вычеркни. Мейстер говорит, что у нас в наличии сто семнадцать воронов, — сказал Станнис Давосу, — и я намерен использовать их всех. Я разошлю сто семнадцать таких писем во все концы государства, от Бора до Стены. Надеюсь, что хотя бы сто из них достигнут своего назначения вопреки бурям, ястребам и стрелам, и сто мейстеров прочтут мои слова стольким же лордам в их горницах и опочивальнях, после чего письма как пить дать отправятся в огонь, а прочитавшие их будут молчать. Все эти лорды любят Джоффри, или Ренли, или Робба Старка. Я их законный король, но они отрекутся от меня, дай им только волю. Поэтому мне нужен ты.
