На тропе Луны - Вологжанина Алла
Она хотела выскочить наружу, кинуться на поиски Арно, Митьки, Диймара… кого угодно, кто мог бы хоть как-то прояснить ситуацию, но тут через толщу стены до нее донесся звук открываемой двери, затем шагов. Кто-то поднял опрокинутое кресло и уселся в него.
– Лара? – Голос принадлежал Марку. – Ты не спишь? Карина не с тобой?
– Только что тут была, – бесцветно ответила тетка, – вышла, наверное. Марко, ты же присмотришь за ней? Детеныша, да еще девчонку, нельзя бросать вот так, одну-одинешеньку.
– Сама присмотришь, когда оклемаешься, – ворчливо отозвался тот, но Карина явственно раслышала в этом ворчании тревогу.
– Да уж конечно. – Лариса попыталась засмеяться, но получилось хриплое карканье. – Я подыхаю, Марко, как будто ты не понимаешь. Дело ведь не в ребрах поломанных и не в легких даже. Я… понимаешь, я там на болоте вляпалась в ритуал какой-то. Вернее, не какой-то, а хороший, добротный ритуал уничтожения плюс сокрытия. И если я хоть что-нибудь смыслю… а уж в теории-то я смыслю… то процесс необратим.
Карина зажала себе рот руками. Вот что творил этот маг на крыше! Резанов-папаша, черт бы его побрал!
Она кое-как подавила подступающие рыдания и прислушалась к разговору.
– Зачем ты вообще туда шла?
– Да не знаю я… Вернее… – Лариса пошевелилась на кровати, – понимаешь, я шла туда с железной уверенностью, что меня там ждут Регина и Артур. А потом… толкаю калитку и чувствую, что мне конец.
– Подожди… калитку?
– Сама понимаю, что бред, откуда ей на болоте взяться…
– Хм… Как там, в мультике? Это гриппом все вместе болеют, а бредят поодиночке? Видишь ли, мне Карина рассказывает совершенную дичь, что якобы на месте болота до вчерашнего дня стоял коттедж, где Закараускасы жили. Но мы-то с тобой знаем, что они через два дома оттуда снимали половину другого коттеджа.
Лариса застонала, а Марк продолжал:
– Мы с тобой также знаем, что Карина, скорее всего, говорит правду. Да и ритуал сокрытия неспроста…
Конечно, правду. Неужели придумала бы такое?
– Вопрос в том, откуда она это знает? Как так вышло, что на меня сокрытие распространилось, а на детеныша – нет? На волков и на львов любая магия действует точно так же, как на людей. Ее кто-то защищает? Но кто и с какой целью?
– Марко, я не знаю. Я за ней не уследила. Мрак безлунный, я так хотела ее уберечь.
– От чего, Лар? От ее собственной природы?
Но тетка его уже не слушала.
– Марко, не позволяй ей превращаться и тем более шастать по тропам, – продолжала хрипеть Лариса. – Как только она доберется до Трилунья, ее схватят охотники. А если она попадется кому-нибудь из местных знаккеров, то Трилунья все равно не избежать, они тут же кинутся выторговывать себе власть и богатство у Высокого совета и у императоров Тающих островов заодно. Ты возьмешь ее под свою опеку, Лев Однолунной Земли?
Значит, точно лев – lion-garou. А тетушка-то не так проста, как кажется… Ну, то есть «простой» Ларису и раньше никто не назвал бы, но на деле она, оказывается, еще сложнее.
– Я возьму ее под свою опеку. Но не могу не обучать ее тому, что знаю из волчьих премудростей. Погоди, не возражай. Несмотря на то что я довольно долго болтаюсь по Однолунной Земле, я умею не так уж много, я ведь не знаккер и никогда им не был. Я лишь защищал детенышей. Обучением занимались взрослые волки и… и твои предки, Лара. Вплоть до твоей мамы…
Лариса издала какой-то гортанный звук. Плачет, что ли? Вот уж чего за ней точно не водилось… да и не умеет она плакать… разве что поорать от души.
– Ты родился львом? – спросила тетка.
Марко хмыкнул:
– «Волком можно родиться, но стать волком нельзя. Львом можно родиться, но можно и стать им»… Я не из прирожденных. Однажды мне пришлось принять львиную долю. До того дня я и не подозревал о том, как велик наш мир на самом деле, никогда не слышал о Глубине. Однако… сама видишь. Иногда я хорошо понимаю Льва Трилунья, который львиную долю отринул и скрылся. Но…
Повисла пауза, а потом Лариса заговорила, и каждое слово давалось ей с трудом:
– Я родилась в Трилунье. Представь себе, средняя сестра-бездарь при блистательно талантливых старшенькой и младшенькой… Мама, как все ее предки, спокойно жила на два мира, изучала волчат, возилась с ними, обучала. Мне было восемь, когда мама решила растить меня на Однолунной Земле. Я сначала так обрадовалась, думала, что хотя бы здесь мама будет только со мной, не будет отвлекаться на успехи сестричек, не будет меня с ними сравнивать… Но маменька притащила сюда еще и Ари. Видите ли, решила, что сверходаренная доченька пойдет по ее стопам, будет волковедом, будет воспитывать детенышей Земли, откроет новую школу. Как же! Чихать Ари на ее мечты хотела, у нее амбиции были иные – Тающие острова, Высшая императорская школа. Из-за них она мне всю жизнь поломала… и Каринке тоже.
Вот это что-то новенькое. Об Императорской школе она уже слышала от Диймара. А мама и ее вечные командировки… По всему выходит, что мама ездила не просто в другие страны, а в другой мир, пока Лариса «воевала» с эпизодически послушной девочкой-оборотнем… Да, Карине доводилось слышать от тетки обвинения в поломанной жизни. Но сейчас они звучали не обидами одной сестры на другую, а чем-то… настоящим.
– Когда твоя мать нашла пропавших волчат в этой проклятой лаборатории, она вызвала меня, – сказал Марк. – Но меня… задержали. Детеныши погибли, и место, которое она указала, омертвело. Так с тех пор и мотаюсь по городам луны, ищу волчат, но без толку. За тринадцать лет ни одного детеныша не родилось. Зато тут у меня с десяток детишек-четырехмерников живет, учу их потихоньку.
– Откуда ты знаешь, что за это время не рождались детеныши? – вскинулась на кровати Лариса. – Волчья карта? Она же была у Арины, когда та… разбилась! К тебе-то она как попала?
Волчья карта. Это тоже прозвучало знакомо. Слабым отголоском, но все же… Что еще за карта? И дети-четырехмерники тут, в ее родном городе! Карина навострила уши, чуть не вывалилась в трехмерную комнату. Физрук шумно вздохнул:
– Нет у меня карты, Ларис. Я по старинке прочесываю Город луны. Раз в месяц ухожу коридором на два дня и ищу. Пусто. Во всяком случае, на Земле. Карта мне очень помогла бы с одной стороны, с другой – она бы магнитом притягивала неприятности ко мне и к моим подопечным. Так что нет ее – и не надо. Но я ее видел полтора века назад, вернее, чуть больше. Очень далеко отсюда, в руках того… человека, который составил ее описание.
– La carte des loups, – выдохнула Лариса, – знаю, переводила кусок «Легендариума». Для этого чертова мерзавца Радова.
Какая знакомая фамилия! Кто-то уже упоминал ее. Методом исключения – не Митька, не Люсия и… и почти наверняка не Диймар. Значит, Арно. Точно, он называл какого-то «доктора Радова», и ей уже тогда это имя показалось знакомым. И что она такое переводила? С французского, связанное с волками? Совпадений не бывает. И дома у Карины в столе явно лежит тоненький обрывок оригинала.
Она хотела по привычке пробежаться по комнате, чтобы лучше думалось, но было слишком тесно.
– Ларис, я не знал об этом, – негромко донеслось снаружи (или, вернее, из трехмерности). – В связи с этим можно один вопрос, несколько э-э-э… чересчур личный? Карина – твоя дочь? Или все же покойной Арины?
Карина стукнулась лбом об острый кирпич и едва удержалась, чтобы не ойкнуть.
Лариса вздохнула.
– Нет, ну что ты… куда мне до Ари… Конечно, она ее дочь. А я тетка. И предерьмовейшая, вынуждена признать.
С чего вообще физруку вздумалось лезть с такими вопросами? Не в том дело, что он не имел на них никакого права… А в том, что… с чего вдруг он вообще это спросил? Ничто в разговоре не предвещало. Или Карина что-то пропустила?
Плевать на остаток разговора, надо выбираться. Привести мозги в порядок, найти Митьку, Люську и Арно. Пора уже решать, что делать дальше. На взрослых полагаться бессмысленно, будь они десять раз колдуны и сто раз львы. Так, что там Резанов рассказывал? Внутренность стены всегда соприкасается с помещением, которое в трехмерности находится рядом? Отлично, выберемся через соседнюю палату.
