Гринер и Тео. Роза для короля - Белякова Евгения Петровна

— Парень, что случилось? — требовательно, с тревогой в голосе спросил Дерек.

— Ничего… — Гринер поднял на учителя глаза и твердо повторил: — Ничего, просто дурной сон, Вы правы.

— Сделать тебе отвар?

— Нет. Все нормально… Засну и так.

Гринер перевернул подушку — та сторона, на которой он спал, была мокрая от пота и измята, будто он еще и жевал ее. Улегся и, когда его разгоряченная щека коснулась прохладного льна, прикрыл глаза.

Дерек неодобрительно сощурился, но молча вышел, прикрыв за собой дверь.

Глава 8

«Надо будет добавить вторую кровать», — подумала Тео утром, сразу как проснулась. Бард спал тихо, не пинался, но провести ночь на боку — не такое уж удовольствие, особенно если кровать можно расширить. Хотя «кровать» — громко сказано: всего лишь кругляши бревен, подпертые клиньями, доски и матрас; так спали в ополчении все, включая и немногочисленных офицеров.

Рик, словно почувствовав, что магичка открыла глаза, поприветствовал ее бодро:

— С добрым утром, милая!

— Угу. — Ответила Тео. — Умываться у бочки снаружи. Завтрак через час. Если ночью вставал — выноси горшок сам.

— Спал, как младенец, — возразил бард. — Что делать будем?

— Да то же самое, зачем приехали. Смотреть, слушать, думать.

— А вечером расскажем друг другу, что узнали?

— А это как получится.

Тео потерла лицо, встала с кровати и спрятала флягу обратно в сундук — с вечера не озаботилась, она так и провалялась всю ночь рядом со стаканчиками, являя собой доказательство «разгула».

Бард, умывшись и причесавшись, стал послушно шататься по лагерю, развлекая солдат шутками и неприличными куплетами. Те подмигивали ему, ухмыляясь и перешептываясь, а он играл свою роль дальше — раздувался от гордости, изображая мужчину, которому перепало ночью, да еще как, судя по ширине его улыбки.

Капитан Марн ничего не сказал Тео по поводу любовных шашней с приблудившимся бардом. С ним самим успел поговорить еще вчера — выяснил, что музыкант путешествовал налегке, направляясь в Ордно, городок сильно к югу, намереваясь искать там свою возлюбленную, а, может, и подзаработать: Ордно был торговым городом-портом, а, значит, вполне мог прокормить человека искусства. Магичку это устраивало. Все подозрения, что могли возникнуть у Марна, должны были б сначала оформиться и вызреть, а к тому времени она будет уже далеко от лагеря — как она надеялась.

Солдаты взяли с барда обещание сыграть им вечером, тот отказываться не стал. За тренировкой понаблюдал со скучающим лицом и отошел, выказывая равнодушие к военному делу. Но Тео была уверена: все, что хотел, он увидел, и только после этого ушел.

Она раздавала указания и замечания, следя за тем, чтобы ополченцы не нанесли друг другу особо тяжелых повреждений, но мысли ее были заняты Риком. Неужто он сказал правду вчера — о том, что прибыл в эту глушь лишь из любопытства? Сразу проверить его правдивость, используя методы Белых, она не могла, требовалась подготовка; но уж следующим вечером, обещала она себе, обязательно спросит еще раз. И посмотрит… «А что станешь делать, если и впрямь не соврал?», — спросила она себя. Делиться с бардом информацией? Даже если сейчас он кристально честен, это не значит, что он перестал быть противником, шпионом. Ордена, с которым Тео долго уже вела борьбу за контроль над королевством.

В одном она была уверена — Рик не уедет, пока не увидит Предводителя.

Во время обеда они сели вместе, поодаль от солдат. Кто-то из молодчиков Гилмора съездил в деревню за свежим хлебом. Тео невзначай спросила, легко ли отдают селяне провизию — вчера утром офицеры пили молоко, и мясо в блюдах было свежее, а не сушеное. Парень, исполняющий обязанности повара, недоумевая: «А как же может быть иначе?» рассказал, что за все продукты платят капитаны Марн или Фишер. Серебром, железом хорошего качества, тканями. Тео кивнула, взяла двойную порцию хлеба, пару мисок, ложки и пошла к барду.

— У здешних главарей, похоже, где-то припрятан золотой гусь, — не удержалась она от комментария, хотя еще утром решила, что обсуждать свои выводы с бардом будет только после проверки его искренности.

— М-м-м? — переспросил Рик, уже набивший теплым еще мякишем рот. Откусил за раз столько, будто расхаживание по лагерю и исполнение похабных песенок отнимало уйму сил.

Тео пояснила.

— А… — Рик отправил вслед за хлебом ложку каши и задумчиво глянул на магичку. — Я тоже это заметил. Доспехи, хоть и простые, но новые, упряжь, палатки, оружие… да все. Кто-то сильно потратился, чтобы всадить королю Шарону большущую шпильку в задницу.

«Надо будет спросить у Дерека, не стали ли в последние несколько месяцев в столице Лиона слишком часто появляться жрецы Близнецов», — напомнила себе Тео. У нее, кстати, к другу накопились кое-какие вопросы: утром она попыталась связаться с ним, но, услышав в ответ короткое «Я занят», отложила разговор на потом.

— А он то об этом знает? — пробормотала она.

— Без малейшего понятия, — ответил бард. — Я в Турене проездом был. А хочешь интересную штуку услышать, так, в качестве жеста дружбы?

— То есть задаром? — уточнила Тео. — Конечно хочу.

— Флаг Предводителя видела? — Бард покосился на штандарт, гордо реющий над палаткой Лионеля. Дождавшись кивка Тео, продолжил: — Цвета ничего не напоминают?

Тео проследила за взглядом барда. Золотой бык на алом. Бык — геральдическое животное королевской семьи Лиона… Только вот Лионель его изменил — в течение многих десятилетий черный бык Лиона стоял на зеленом поле, опустив голову, а у него — еще и рыл копытом землю. Готов к нападению… Но что имеет в виду Рик?

— Ну пораскинь мозгами, — зашептал бард. — Если увидеть его издалека…

— То легко можно попутать со знаменем Вердленда, — закончила Тео. — Лионель чуть изменил позу быка, а цвета велел изобразить свои, семейные, даром что у его предков на гербе было руно… Но куда он дел темно-синий фон?

— А если подумать? — Рик явно насмехался, за что получил от Тео удар сапогом под столом. Не сильно, но ощутимо.

— Я не знаток геральдики Лиона. Я и в вердлендской-то путаюсь иногда. — Магичка нахмурилась. — Говори уж…

— Оставив два цвета, он как бы подчеркивает, что добивается законного наследия. Вот захватит Турен, тогда и знамя поменяет, уверен.

Как и что нарисует Лионель после взятия Турена, если таковое случится, Тео мало волновало. В том, что сказал бард, куда важнее было другое — схожесть знамен Вердленда и Лионеля.

— Значит, грядущая война — результат глупого недоразумения, — она пожала плечами, стараясь не выдать, как взволновала ее эта новость. И как она сама до этого не додумалась?

— Ты говоришь так, будто это пустяк. — Обиделся бард и, забрав миску с остатками каши, поднялся. — Пойду погуляю, раз уж ты не ценишь мои наблюдения.

Отойдя на достаточное расстояние, чтобы магичка уж точно не увидела его лица, он усмехнулся уголком рта. Прекрасный денек! Что может быть лучше, чем дать немного пищи для размышлений ищущему истину?

А Тео, провожая взглядом Рика, закурила и подумала: «А ты, птичка певчая, не так-то прост. И откуда прознал о причине начала войны, когда ее и на Совете то не обсуждали, не говоря уж об официальном документе, который привез барон Ольдверг?»

К концу обеда поднялся ветер. Лучники, готовые уже выступить к тому краю поляны, где были выставлены щиты для стрельб, разочарованно разбрелись кто куда; через час тучами затянуло все небо, пошел дождь и уже всем стало понятно, что пострелять не удастся. Тео, проверив, как идут дела у ее ребят, отрабатывающих удары на манекенах — бревнах и мешках с песком, — пошла к конюшне. Сама взялась чистить своего коня, хоть конюх и протестовал. Этот мужичок средних лет и в деревне, до того как его забрали в ополчение, занимался лошадьми, и воспринял ее желание побыть наедине с бессловесным существом и подумать как прямое недовольство его работой. Пришлось магичке его уверить, что лошади ее успокаивают. Да так и было — стоило заняться простой физической работой, потрепать животное по холке и ощутить, как оно дружелюбно тычется мягкими губами в руку, выпрашивая вкусненькое, как тревоги отступили на задний план. А они были — как без них. И, для разнообразия, мысли Тео были не о барде. Ее грызло что-то неопределенное — беспочвенная тревога, возникнув из ничего, не давала покоя. Но в руки не давалась — Тео так и не поняла, почему ей неуютно. Но, повозившись с конем, почувствовала, что ей стало легче.