Эликсир равновесия (СИ) - Кисель Елена Владимировна
Он оглядел дымящуюся воду отстойника и почесал призрачный подбородок.
— Что за зелья в езере-то? Али простецы тайным знанием овладели?
Еще какое-то время он смотрел поверх наших голов, мы, как дружинники порядочные, ждали от него мудрых сентенций о нашем будущем, и, как водится, дождались…
— А смерть, в общем-то… невеселая штука.
— А мы как раз с этим хотели поспорить, — прихихикнула Бо у меня над ухом. Веслав, который за свое бытие Повелителем научился терпению, но только отчасти, сделал шаг вперед.
— Чесслово — мы не за этим, — резко начал он. — Хочешь верь, хочешь нет — но у нас тут маленький конец света намечается, так что…
— Веслав, дай я, — углом рта попросил Йехар, — инда он тебя не разумеет, а я-то понаторел в древних наречиях!
Дружина поперхнулась хором. Кажись, вместе с призраком.
— Когда успел, а?
— Веслав, я странник по мирам, просто позволь мне вести переговоры.
— Вообще, я кой-что читал, так что могу завернуть на старославянском как следует. Ольга?
— «Слово о полку Игореве», в средней школе.
— Да говорите уже по-своему! — взвыл несчастный древний алхимик. — Неупокоенный я, неупокоенный, ясно? Покоя не обрел, ить! Здесь, по этой земле проклятой шатаюсь… в окресностях, знаю я ваше наречие, черное семя! Ты, что ль, потомок мой будешь? Чего на арапа-то так похож?
На лице Веслава резко обозначились скулы. Хоть бы Святослав про темперамент чего-нибудь не брякнул.
— Дошёл, ить, значит, — констатировало между тем привидение, согнуло тощие ноги и уселось рядом с отстойником по-турецки. — А то тут… библиотеки… дис… дискотеки… Поговорить — не с кем. Что, потомок, за корнем своим пришёл? Истоки крови отыскать хочешь?
Спрошено было с явной надеждой, но Веслав ее не собирался оправдывать.
— Да не особенно — нам бы про одну твою рабо…
— А дар-то у меня был каков, — протянул признак наполовину жалобно, наполовину задумчиво, заглядывая в воду отстойника. — Потом уж только, лета через два после смерти-то понял. А наставник всё попрекал — мол, куды лезешь, не по тебе такая работа. Отвлекал всё — туда пойди, взвесь, запиши. Всё копался, живой ключ отворить у себя хотел.
— Животвор? — устало переспросил Веслав.
— И золотой камень искал, это да. Только всамделе-то он другое снил — Дувальд, наставник. Мрак и тьма. Как чёрный мир полонить. По каким законам волшба из мира в мир перетекает…
— Он хотел изменить равновесие в одном мире, не меняя в остальных? — недоверчиво спросил Йехар, которому эта лабуда все же что-то сказала.
— Да. Да, — Святослав теперь напоминал слепого: он смотрел сквозь нас рассеянно, улыбался и явно не видел ничего, кроме прошлого, в котором отгорела его жизнь. — Всей жизни труд, один закон… а собери войск десять чародеев — и закон дороже станется. Ох, бился, ох, злился. Только зачем моё взял? Самому же нужно было, а он их… таблички-то… прибрал, получилось. А и сбитень мне тот не надо было пить — думал, перебродивши, а вон как вышло…
Ну, и с чего это Веслав решил, что алхимики начали увлекаться ядами только в последние пару столетий?
— Он вас убил? — возмущенно пискнула Бо.
Призрак кивнул мимоходом, будто речь шла о чем-то неважном. Что-то вспомнив, он сфокусировал взгляд на Веславе.
— А сынок-то, значит, мой выжил? Род сохранил? Эх, может, признать следовало. Простая постируха, конечно, да кто бы знал.
Веслав повел рукой по лбу, словно солнце светило слишком ярко. Он начинал уставать. Он вряд ли слышал рассуждения своего незадачливого предка о его семейных отношениях.
— Хочешь сказать, что закон есть? — переспросил он хрипло. — Что этот закон существует? И что создал его ты?
— Да полыхнуло как-то в голове, — скромно признался призрак. — Сидел, Псалтирь читаючи, да на псалме… каком уж не помню… формула и сложилась!
— Формула? То есть, это алхимический эликсир? — язык у Веслава начинал слегка заплетаться. Думать ему ощутимо становилось все труднее.
— Э-ли-ксир найвеличайший между всеми, — юнец попробовал выглядеть величественно, но у него это не получилось и близко. — Эка досада, таблички-то пропали. Куда задевал-то их — и не припомню. Сбитень еще тот, не ко времени… А наставник мой, Дувальд, он нового-то и не мог никогда помыслить. Старое всё переписывал да переделывал. До смеху было: возьмёт у меня что — и перепишет. Четырнадцать мне было, а он уж мою формулу взял, чтобы серебро гнать… Не дошло до вас, нет? А формула-то была недоработанная — так три служки и померло. Рано переписал. Я уж после шутковать стал — возьму, напишу поглупее, гляжу потом: не переписал ли? Так до буковки… а потом испытывать, а потом переплетать иногда…
Мы диву давались, почему Веслав не прервет этот поток сознания, более того, почему он слушает с выражением такой сосредоточенности на лице. Бо зачем-то нетерпеливо потыкала пальцем Йехара. Тот встрепенулся и задал вопрос сам:
— И вы не помните этой формулы? Хотя бы… что-нибудь из нее?
— Да на что мне, — вздохнул Святослав. — Дувальд — вот этот мог запомнить, ему оно нужнее… А сама-то простая такая, ладная, я еще стило схватил — ну писать…
— Где? На чем?
— Да откуда ж знать. Так, таблички были, я ещё, помню, правила от безделья писал: как ведунам-алхимикам, жить, чтобы мастерство приумножить. Глупые — до колик, только я поверх… ай!
Он исчез. Веслав вытер лоб тыльной стороной ладони. «Теневое» в нем стало стремительно исчезать. Идеальность лица тоже пропала.
Пусть уж будет дерганым, как раньше, только остается самим собой.
— Вы почему, — выдавил он, с трудом размыкая губы, — слушали этого ботаника? Спросили бы… раньше.
Мы ответили ему по мере сил своих возмущенными взглядами — нашел, о чем спрашивать.
— Так я говорить не мог, — пояснил Повелитель, в старой своей манере извлекая из бокового кармана фляжку. Я тут же попыталась отобрать емкость. — Оля, я немного. Иначе назад ты меня на руках понесешь.
Йехар наконец овладел собой, помог Веславу добраться до бетонного блока и сесть. Алхимик некоторое время посидел с закрытыми глазами, передергиваясь всем лицом. Первые его слова были:
— Всё никак не освоюсь.
— И мы рады этому, — заверил Йехар. — Что ж, мы узнали, что он записал рецепт… или формулу, а записи у него были похищены его учителем. Взаимоотношения алхимиков между собою представляются мне весьма темной материей…
— Ты еще современную Коалицию не видел, — заверил Веслав, пряча фляжку в карман под моим пристальным взглядом. — Они со своего основания между собой грызутся. Хорошо. Я не мог говорить, но слышать мог. Он записал рецепт среди всякой чуши, и Дувальд его… как цензурно?
— Позаимствовал…
— Что-то в этом роде. А потом он решил избавиться от талантливого ученика, и это уже стоит на грани цензуры, даже для алхимиков. Но неизвестно, остались ли эти записи теперь и где их искать — а вот это уже… уже…
— Веслав, тебе лучше? — я осторожно потрогала его за руку.
— Вполне, — алхимик подхватился на ноги, как следует лягнул бетонный блок и позволил негативу выплеснуться наружу: — Тупик! Тупик!! Все бумаги Дувальда разобраны, все дневники прочитаны, и если он даже упомянул где-то эту формулу — она не могла остаться незамеченной! И если мы не найдем какой-нибудь совершенно секретный архив…
Почему это пришло так просто — потому что Веслав всегда так пренебрежительно отзывался об этой книжке или потому что незадолго до этого прозвучало упоминание Коалиции и ее основания?
— Веслав…
— Йехар — даже не думай! Я не могу поднять его еще раз, только Книга Миров, но если она вдруг…
— Весл…
— Что?
— У тебя Кодекс с собой?
Йехар, который собирался что-то доказывать, замер от догадки. Бо посмотрела на меня с некоторым сочувствием:
— Конечно, нет, зачем ему этот Кодекс? Он теперь Повелитель Тени, а в Кодексе и так только глупости написаны…
Теперь сочувствие изобразила уже я: как раз в этот момент Повелитель Тени Веслав недрогнувшей рукой извлек из второго нагрудного кармана Кодекс Алхимиков.
