Ренат Вишняков - Неискоренимое
- Похороните их заживо, друзья мои.
Воины Великой Армии склонили головы в знаке повиновения и двинулись вперёд...
- Вы не осмелитесь напасть на Библиотекаря!
Кажется, Александру удалось сохранить присутствие духа.
- А что нас остановит? Мы здесь в своём праве, а ты бессилен перед такими противниками! Статус Вознёсшихся мы имеем и сами, Слова на нас не действуют, а Певчим ты не являешься...
- Да, я и впрямь не могу складывать собственные песни. Но зато имею право воровать чужие, даже если они принадлежат смертным! Особенно если речь идёт только о мотиве...
- Убить!!
Между благостью и пакостью
Не всегда заметны разности
Потому, что эти разности
Заключаются по сути в том,
Что невидимый, неслышимый
Смысл жизни, коем дышим мы,
Лишь в осознанном, осмысленном
Соблюдении морали норм
Но если кто-то их преступает и переходит за грань рассудка,
В мир прорывается то, что может рушить любой закон!
А он уже и не понимает, что словно пищу в людском желудке,
Мир обезумевший переварит то, что зовут Амон!
Между нормой и излишеством,
Между завтраком и пиршеством,
Между ласками и оргией
Очень тонкая, порою, грань!
Но, когда грань переходится,
То Амон на всех охотится!
И, какой бы сильный не был ты,
На пути ты у него не встань!
Ведь морем ты не затушишь Солнце, а, из ружья не застрелишь море,
Так и безумие бесконечно, вам его не прогнать!
Если уже оно "вышло в люди", не уберётся себе на горе,
Так что, единственный верный способ - просто не выпускать!
Этот мини-концерт не сопровождался, как вначале ожидал Дима, "дымом и громом". Ему уже доводилось слышать про Певчих, так что он ожидал большего. А так единственный эффект, которого добился Библиотекарь - появление в его руках из ниоткуда узкого меча средней длины, похожего на катану, в богато украшенных ножнах. Запоздало пришло понимание того, что всё то время, которое Саша потратил на пение, их не трогали. Дмитрий чувствовал нечто на подобии ментального барьера, сдерживавшего противника, но точно сказать нельзя. Зато теперь барьера не было. Но все "кошмарики", окружившие их, всё равно были безмолвны и неподвижны. И все, даже Узник, с явной опаской следили за самурайским девайсом в руках Библиотекаря...
- Я конечно, не Великий Владыка. Но если уж вы твёрдо намерены нас убить... Я могу и членовредительством заняться! Если я добровольно пожертвую жизнью, высвободившегося ментального импульса хватит, чтобы извлечь Ключ Амона! А этот парень -
Александр указал на Михеева.
- вполне сможет взмахнуть им пару раз! У него есть соответствующий опыт, он Серую Стену рубил мечом самого Илитавела!
- Да его самого после первого же удара в клочья порвёт!
- А что нам терять?! Такая смерть лучше, чем быть зарытым вами в землю заживо.... К тому же нам в последние секунды будет греть душу мысль, что и ты и твоя Армия, тоже сдохнете! Амону такое вполне под силу.
На какое-то время над серой равниной воцарилось напряжённое молчание. Затем Узник, видимо, вспомнил ещё один аргумент.
- Ты не посмеешь сотворить такое ради своего спасения! Ради посмертной мести нам - тоже! Амон - великое зло, он даже хуже Конкери.... Вознёсшийся не может поддаться своему эгоизму и страху настолько, чтобы забыть о бедах, которые постигнут галактику из-за его глупости.
- Не смеши меня, какое великое зло?! Амон обладает большой разрушительной силой, это верно! Но он не имеет концептуальной самостоятельности, само его существование противно воле Творца. А, значит, Прах и его повелители легко смогут подчинить его себе и повернуть против Эгеста и Тьмы. Да, будет пробит кровавый коридор в наших позициях от этого мира до линии фронта, да, нам придётся за это ответить, но в итоге польза компенсирует вред.... А ты умрёшь!
- Ладно, маленький засранец! Ты неплохо научился прикрывать свою шкуру соображениями целесообразности и высшего блага.... Но не думай, что я этого не заметил и не запомнил! Не надейся, что это не зачтётся тебе, не скажется на твоей репутации и твоём Праве.... А теперь убирайтесь оба, сию минуту, или, клянусь Страхом, я не пожалею своей жизни ради удовольствия с вами расправиться!
Гигант резко опустил глаза, тусклое пламя, подсвечивающее пластмассовые сферы, вспыхнуло ярче и в центре площадки, ограниченной "ножками" трона-тюрьмы, раскрылся портал. Уже на пути к его колышущемуся мареву Дима заметил, что помимо Узника и Александра рядом вновь никого нет! Внезапно и незаметно появившиеся воины Великой Мёртвой Армии исчезли так же внезапно и незаметно...
Пройдя сквозь портал, они оказались в палисаднике. Впереди и позади стояли блочные жилые дома, количество этажей в которых никак не получалось сосчитать - то казалось, что их 9, то они поднимались на высоту 30-го этажа.... Вокруг царила очень, было пасмурно и солнце, судя по всему, ещё толком не встало, так что видимость была не ахти какая. Сходства с только что покинутой планетой - тюрьмой добавлял такой же туман, от которого веяло жутью и холодом. Невысокие, кривые, словно страдающие дистрофией рябины и берёзы, слегка шевелили остатками листьев, уже не жёлтых даже, а бурых. С учётом того, что ветра не было вообще, а листья ещё и клонились в разные стороны, это только добавляло тревожности в атмосферу.
- Кел Библиотекарь!
Польщённый вежливым обращением, Александр повернулся к бывшему ученику.
- Это место... Мы ведь в Мармароне, да?
- Верно, молодец, что догадался! Впрочем, в этом нет ничего особенного, многим это место кажется странно знакомым, многие узнают его, хоть никогда здесь не были.... Это южная окраина старого города. Мы с тобой стоим на так называемой Гнилой Аллее, крохотном скоплении растительности, скрывающим постоянно действующий портал в Ирис.
- Ирис?
- А, ты же не знаешь! Так называется планета, которую мы только что покинули. Кстати, эта гигантская сволочь не открыл нам проход, а только разблокировал, в нормальном состоянии пространственная дыра постоянно готова пропустить всех желающих...
- Ой ли, Сашенька? Прямо вот так и всех? Прямо вот так и в нормальном состоянии?
К двум "между-мировым ходокам" неспешно шла бабушка - божий одуванчик. Невысокого роста, с классически оплывшей и раздавшейся фигурой, в телогрейке поверх двух халатов непонятного цвета и домашних тапочках поверх тёмно-фиолетовых шерстяных колгот, в толстых очках. Всё это вместе создавало типичный, прямо-таки канонический образ старушки, вышедшей погреться на солнышке. Вот только для подобного выхода было слишком рано, да и солнышка не наблюдалось. А ещё от бабушки ощутимо веяло чем-то... чем-то педагогическим. Да что там веяло - несло за версту с такой силой, что горло перехватывало! Сразу же забывалась предыдущая жизнь, "полная лишений и выгоняний" и казалось, что ты первоклассник, нашкодивший на уроке и представший перед строгим ликом классной руководительницы. Дима чуть было не ляпнул "извините, мы больше не будем!"...
