Мелисса Марр - Хрупкая вечность
Сет опустил чашку и сказал Ниаллу:
- Хочу быть фейри.
Ниалл казался ошеломленным.
- Нет, не хочешь.
Сет налил себе еще одну чашку чая.
- Мне не нравится мысль о смерти. Как и мысль о том, что я должен уйти от Эш. Я недостаточно силен, чтобы противостоять даже самым слабым фейри. Я не могу сопротивляться их чарам… Я должен стать фейри.
Ниалл уставился на него.
- Это хреновый план, друг мой. Можешь мне поверить.
На мгновение Сет замер. “Друг мой”. Если фейри произносит такие слова, это подарок. Достаточно ценный, чтобы его невозможно было проигнорировать.
- Я ценю твою дружбу, Ниалл, и полностью тебе доверяю. Это не обсуждается.
Напряжение Ниалла немного ослабло, и Сет продолжил:
- Но я не передумаю только потому, что ты со мной не согласен. Ты меня знаешь. Так поможешь мне?
Ниалл встал и принялся ходить взад-вперед по комнате.
- Заманчивая мысль. Знаю, что это было бы эгоистично с моей стороны, знаю, что если помогу, это уничтожит тебя. Несмотря на все это и на то, что мне не наплевать на тебя… мысль все равно кажется заманчивой.
- Я ни черта не понимаю. – Сет выбросил окурки из пепельницы, которую поставил перед Ниаллом. Он спокойно относился к тому, что его друг курит, но вонь окурков была отвратительной. – Объясни.
- Чтобы создать проклятие вроде того, что создали Ириал с Бейрой, два Двора должны работать вместе. Только я проклинать тебя точно не стану. Есть и другой путь. Единственный. Через Сорчу. Но и в этом случае будет назначена цена.
- Какая еще цена?
- Если просить Сорчу? Ну, скажем, я должен буду стать чуть-чуть смертным. А ты чуть-чуть гадом. Баланс. Равный обмен. Таковы сделки с ней. – Ниалл застыл. Казалось, его неподвижность создает такие же вибрирующие, едва различимые звуки, как и его ходьба из стороны в сторону. – Она может обменивать сущности. Я бы принял часть твоей смертности, что сделало бы меня негодным для того, чтобы быть Темным Королем, и навсегда сбросил бы со своих плеч возложенное на меня Ириалом бремя. А ты принял бы часть моей… сущности.
- Значит, ты останешься в выигрыше. Ты сматываешься со своего Двора, а я вхожу в…
- Нет, - отрезал Ниалл, подошел к раковине и сполоснул свою чашку.
- Это мой выбор, - возразил Сет.
- История просто кишит людьми, которых любовь к кому-то или чему-то привела к катастрофе. Моя история кишит результатами таких вот прискорбных решений.
Ниалл подошел к двери. Казалось, он беспокоится и даже как будто побаивается Сета.
- Выходит, ты совершал ошибки. Но это не значит, что я пойду по твоим стопам.
- Не я, Сет, а люди, чьи жизни я разрушил. – Ниалл открыл дверь. – Я не стану прикладывать руку к твоим ошибкам. Наслаждайся отмерянным тебе временем с Эш. Или уходи и живи своей жизнью. Других вариантов у тебя нет.
Ниалл ушел, а Сет уставился на закрытую дверь. Других вариантов у меня нет. Ни один из озвученных вариантов его не устраивал. Но ведь Ниалл все-таки дал Сету один возможный вариант.
Сорча. Высшая Королева – вот решение проблемы.
Теперь Сету оставалось только найти ее.
Глава 16
Суматохи в дверях следовало ожидать. Со своей скамьи на возвышении Дония чувствовала, как на нее накатывают волны жара. Напротив нее, на других скамьях, сидели в ожидании фейри. Это, конечно, было не развлекательное зрелище, но что-то очень похожее. Саши не было; такие забавы раздражали волка. А фейри, напротив, приводили в восторг.
- Я войду, - в третий раз повторил Кинан.
- Без согласия моей Королевы – нет. – У двери стоял рябинник, такой же внушительный и категоричный, каким он был когда-то, охраняя Донию по приказу Кинана. Никто из них не забыл, что этот рябинник однажды поклялся в верности тому самому Летнему Королю, которому теперь запрещал войти.
- Не вынуждай меня делать это, Эван.
В отличие от Донии рябинник и глазом не моргнул. Но сама мысль о том, что Эвану могут причинить вред, наполнила ее страхом. Она велела бы ему отступить, если бы это не подорвало его авторитет и ее собственный. Однако позволить Кинану свободно войти, в то время как ее приказ был совершенно иным, было невозможно. Если бы поговорить с ним не входило в ее планы, Дония бы вызвала подкрепление, но это сейчас тоже было невозможно. Ей необходимо было поговорить с ним, а Кинану следовало раз и навсегда уяснить, что ее дверь для него закрыта. Она приказала оказывать лишь формальное сопротивление, и от Кинана наверняка не ускользнет тот оскорбительный факт, что она выставила у дверей всего одного стража, тем более, именного этого.
Как часто случалось в политике Фэйри, это была своего рода игра.
- Она ясно выразилась, что тебя надо остановить, - еще раз возразил Эван.
Стук и шипение горящего дерева оказались неожиданными, хотя и неизбежными. Дверь была сожжена дотла, Эван обгорел, но не смертельно. Могло быть гораздо хуже. Летний Король мог применить жестокость вместо того, чтобы дать Эвану возможность отступить. Он мог убить Эвана. Но не сделал этого. Его сдержанность стала для Донии неожиданностью.
Кинан перешагнул через распростертое тело Эвана и взглянул на Донию.
- Я пришел поговорить с Зимней Королевой.
Стоявшая до сих пор у него за спиной одна из кицунэ21, Рин, устремилась к Эвану. Фейри-лиса смерила Кинана яростным взглядом из-под копны густых синих волос, но ее враждебность испарилась, как только Эван сжал ее руку. Другие кицунэ и волкоподобные фейри наблюдали за ними. Они стояли, сидели и настороженно пригибались к полу. Они бы смогли дать отпор Летнему Королю, но Дония не желала видеть, как кто-то из них пострадает, просто чтобы это доказать. Она доверяла Эвану – даже согласилась с ним – что Кинану нужно отказать в свободном входе в ее покои. Так она и собиралась поступить.
- Не припомню, чтобы тебе была назначена аудиенция, - вставая, сказала она, повернулась и пошла прочь, зная, что он пойдет за ней. Она не собиралась устраивать сцен на глазах своих фейри или допустить, чтобы они ощутили на себе боль от гнева Кинана.
Кинан дождался, пока они не вышли в сад. Затем схватил Донию за руку и развернул лицом к себе, так что ей пришлось посмотреть на него.
- Почему? – задал он единственный вопрос.
- Она огорчила меня. – Дония вырвала руку из его хватки.
- Она огорчила тебя? – Выражение недоумения и гнева Донии доводилось видеть на его лице бесчисленное множество раз за долгие годы. От него ей не стало лучше. – Ты ранила мою королеву, по сути, напала на мой Двор лишь потому, что она огорчила тебя?
- Вообще-то огорчил меня ты. Она просто стала последней каплей. – Голос Донии не выражал никаких чувств. По лицу тоже нельзя было прочесть ничего. Все опасные эмоции провалились в ледяной колодец внутри нее.
