Майкл Нортвуд - Поединок
Молока скотина дала мало: Деггубэрт не наполнил и половины фляги. Зато эта жидкость оказалась действительно необыкновенно вкусной. Отпив немного из фляги, смотритель глянул на тлю: та до сих пор валялась оглушенной, не двигаясь и не дыша.
За узкими окнами фермы совсем стемнело. Смотритель сходил к кузнице, плотно закрыв за собой дверь. На руинах он насобирал обугленных досок, сложил из камней простенький очаг и поднялся на ближайший холм.
Никакого движения вокруг не ощущалось, поднявшийся легкий ночной ветерок не нес с собой никаких запахов. Деггубэрт вернулся на ферму – тля по-прежнему лежала без движения. Он взял в руки топор, но почему-то не смог заставить себя таким грубым способом лишить жизни беззащитное создание. Магический Нож решил проблему в два счета: тля открыла глаза и дернулась, когда Сила отсекла ее голову от туловища, но, кажется, даже не успела толком ничего понять и почувствовать.
Мясо, прожаренное на углях, сочащееся ароматным соком, вызвало у Деггубэрта вполне здоровое желание отдохнуть до утра.
«Хотя бы разок спокойно выспаться, – подумал смотритель, зевая. – А то сил уж никаких нет…»
Он пропек оставшееся мясо, обернул листами лопуха аппетитно пахнущие куски с золотистой корочкой и уложил в походную сумку. Ночевать решил на ферме: там меньше чувствовался ветер с холмов, да и сено имелось в избытке. На развалинах одного из домов смотритель отыскал чудом уцелевшее одеяло из собачьей шерсти и решил укрыться им, а потом, покидая бывший оазис, забрать с собой.
Сквозь дырявую крышу фермы Деггубэрт, изредка поднимая тяжелеющие веки, видел постепенно разгоравшиеся мириады звезд, – и это было последнее, что он увидел, оставаясь свободным человеком…
* * *
– Взять двуногого живым!
– Повиновение и завоевание! Но, о Побеждающий, других мы убивали, почему же не этого?
– Не всех убивали, братья и сестры, не всех. Этого двуногого тоже оставьте живым.
– Повиновение и завоевание!.. Деггубэрту снилось Озеро Сына Уилкинса.
Будто бы он стоит на берегу, под густыми зелеными кронами деревьев, почему-то выросших здесь вместо тростника, и готовится войти в воду, чтобы искупаться, а рядом на песке лежит прелестная женщина с милым личиком и точеной фигуркой, совсем нагая и ждущая мужской ласки. Но он заходит в воду и слышит вдруг какие-то странные, как бы неживые, без всякой интонации, голоса. И твердят они такие угрожающие слова, что…
Смотритель вскочил с соломенной подстилки и замер. Крыши и стен видно не было, над головой что-то темное и круглое заслоняло звезды, а прямо перед ним обнаружилась громадная мохнатая лапа с острым длинным когтем. От страха Деггубэрт почувствовал, как шевелится каждый волосок бороды, успевшей отрасти за дни странствия, и ощутил ручеек холодного пота, текущий вдоль позвоночника. И снова он слышал все те же голоса!
– О Побеждающий, Двуногий уже не спит!
– Почему вы медлите? Хватайте его! Повиновение и завоевание!
– У него есть при себе какие-то предметы, Побеждающий!
– Возьмите все: посмотрим, что это такое. Повиновение и завоевание!
Магический Нож Деггубэрт не успел вытащить из походной сумки: его поклажу вырвали из-под головы, и смотритель успел заметить только, как сумка повисла на мохнатой паучьей лапе и поплыла по воздуху. Он протянул руку, намереваясь вернуть свои пожитки, но другая громадная лапа больно ударила по руке, принудив человека взвыть от боли. И тогда в сердце воина родилась ярость. Он безоглядно кинулся на этот частокол лап, подняв с пола меч, но толком ничего сделать: резкий толчок в спину заставил смотрителя рухнуть ничком и выронить оружие. А затем кто-то грубо перевернул Деггубэрта набок, и голоса закричали:
– Двуногий пытался напасть на нас, о Побеждающий!
– Проучите двуногого, однако оставьте ему жизнь!
– Повиновение и завоевание! Удар посыпался за ударом.
«Кажется, сломали ребро, – успел подумать Деггубэрт. – Или два…»
Но потом он уже не мог ни о чем думать и лишь слышал голоса, потому что удары теперь приходились на голову и спину, лишенные шлема и доспехов. Смотритель заслонялся руками как мог, но оказался неспособен уберечься от чудовищных тварей, которые – и это было последнее, что понял Деггубэрт, теряя сознание – не так давно заживо сожрали его друзей Ларса и Мирейна…
* * *Спине не было ни жестко, ни мягко. Что-то среднее. Во рту чувствовался привкус крови. В голове гудело и звенело. Дышать было трудно. Никакие звуки в уши не проникали. Глаза оставались открыты, но разглядеть ничего не удавалось – плавали какие-то цветные пятна, и все. Когда к нему вернулось зрение, первыми Дерт увидел глаза. Какой-то мужчина, не мигая, совершенно бесстрастно смотрел в лицо раненому; его лицо не выражало ровным счетом ничего, и лишь странная полуулыбка играла на строго сжатых губах. Затем мужчина едва слышно произнес: «Ешь». Он подвинул ближе к смотрителю глиняную миску и добавил: «А то остынет. Они же специально для тебя еду принесли. Нельзя отказываться».
Мужчина наклонил миску к губам смотрителя, но Деггубэрт не шелохнулся – ему хотелось задать глупый вопрос «Кто такие они?», хотя он уже прекрасно понял, о ком идет речь. Тогда незнакомец взял свою миску, стоявшую где-то в стороне, и продемонстрировал, как можно есть из нее лежа, и без помощи ложки.
Однако Деггубэрт не мог пошевелиться и лишь слегка покачал головой, показывая, что пока не способен есть самостоятельно.
«Ясно», – кивнул мужчина, но помогать больше не стал, а повернулся на другой бок, оставив полную миску перед смотрителем. Деггубэрт снова провалился в беспамятство…
ГЛАВА 6 ПЛЕННЫЙ РАЗУМСначала Деггубэрт считал дни, проведенные в плену у огромных пауков, а потом перестал. Зачем? Текли они однообразно и так нудно, что невольно собьешься со счета.
Когда он очнулся, доспехи, оружие и походная сумка отсутствовали. Оставалась лишь рубашка, штаны и обувь. Причем от ремешка с небольшой металлической пряжкой, который стягивает обувь, чтобы та не спадала с ног, уцелела лишь полоска кожи. А на поверхности кайд появилась свежая царапина.
Уже через неделю смотрителю показалось, что он начал потихоньку сходить с ума. Потому что в голове постоянно звучали голоса. Много и разных. Чужих: не человеческих, а совсем чужих. Прорывающихся, как через толстый войлок – глухо и понятно лишь в отдельных деталях. Чаще всего говорили о каких-то побеждающих, о повиновении и завоевании. Изредка – о еде и двуногих.
Вопросами, что все это значит, Деггубэрт не задавался. Сначала несколько дней после избиения приходил в себя, а потом голову целиком заняли голоса, и соображать он стал с большим трудом.
