Ирина Сыромятникова - Разрушители 1-20
Сочетание места, времени и личности могли дать неожиданный результат. В связи с этим, я предлагаю привлечь в качестве эксперта мэтра Олефа. В сферу его специфических интересов…
Нантрек замахал рукой.
– Постой, мы вызовем Олефа сюда и узнаем, что он думает на этот счет.
– Я могу поговорить с ним сам, – осторожно заметил Ребенген, но председатель не принял возражений.
– Тебе придется его уламывать, он может не сказать всей правды и в результате что-то важное будет упущено.
Нантрек не стал напрягать себя заклинаниями вызова и отправил на поиски мага своего секретаря. Ребенген еще раз задумался о том, чем чреват для него разговор председателя с Лордом. По опыту он знал, что в общении с Бастианом собеседники впадают в две крайности: либо – недооценивают рациональность Лорда (и становятся жертвами его хладнокровной мести), либо – переоценивают его самоконтроль (и тогда на них обрушивается слепая ярость Дракониса). До сих пор Ребенгену удавалось лавировать между ипостасями повелителя Шоканги, но в случае с Нантреком он ставил на ярость.
Председатель заметил внимательный взгляд Ребенгена и усмехнулся.
– Он всего лишь разорвал контакт, возможно, это спасло меня от безумия. Я просто не ожидал, что он так взвинчен. И что он так силен. Я даже ничего не успел сказать.
– Что к лучшему, – не удержался Ребенген.
– Верно, – Нантрек задумчиво катал по столу нефритовый цилиндрик с печатью Совета. – Я ведь, отчасти, виноват в его состоянии. Изначально.
Ребенген припомнил, что Нантрек был среди тех, кого послали усмирять взбесившегося Лорда, после того, как пришло известие о смерти его отца. О том происшествии по Академии ходили только смутные слухи. Говорили, что один из магов применил против Бастиана летальное колдовство и не отпускал жертву, пока та не смирилась с поражением. Если подумать, то Драконис оказался хорошим учеником. Перед глазами Ребенгена мелькнуло видение хемленского аббатства.
– У него седьмой уровень.
– Как минимум. Причем, в нынешнем положении он неприкасаем и с удовольствием этим воспользуется.
Ребенген поморщился. Ему не нравилось, что они говорят о Бастиане так, словно уже планируют с ним драться. Провидение может ведь пойти им навстречу, и они здорово об этом пожалеют.
– Я заметил, что вы никогда не называете его Драконисом. По крайней мере, вслух, – прервал его размышления Нантрек.
– Мы три года жили в одной комнате, – пожал плечами маг. – Он помогал мне с древней историей и логикой. И его совершенно не беспокоило то, что я "из простых".
Наверное, я единственный, кто еще помнит его таким.
– И вы были единственным, кто остался с ним тогда, – вкрадчиво заметил председатель.
Ребенген помрачнел от нахлынувших воспоминаний.
– У него кровь шла из носа. И из ушей. Он не мог идти сам, а люди боялись к нему прикоснуться. У него отекли глаза, без помощи целителя он остался бы калекой, – Ребенген покачал головой, пытаясь отогнать навязчивые картины. – И он плакал. Не от боли, когда я пытался его раздеть, он меня даже не заметил. А когда он проснулся…
Ребенген замолчал, но Нантрек явно ждал продолжения.
– Он стал другим, – коротко закончил чародей. – Даже голос изменился.
– Это я должен был с ним пойти, – неожиданно выдохнул председатель. – А мне было стыдно, я слишком хорошо понимал, что именно с ним сделал. Я решил, что, когда он успокоится, то лучше меня поймет… Только оказалось, что он вообще не способен меня слушать. Задним числом мне кажется, что с его отцом тоже могло произойти что-то такое.
Ребенген вспомнил, какую панику испытал, впервые встретив взгляд нового повелителя Шоканги, и его передернуло. Этот вечер воспоминаний пора было заканчивать.
– Найдите убийцу, – посоветовал он Нантреку. – Или, на худой конец, назначьте.
Бастиан не переживет смерти сына, физически не переживет. Но, если справедливость восторжествует, он не потянет за собой все королевство.
– Это все равно будет поражением, в метафизическом плане, – Нантрек сжал в кулаке нефритовую печатку и с неожиданной злостью зашвырнул ее в камин. – У нас нет времени начинать все заново!
От продолжения тяжелого разговора их избавило появление Олефа. Мэтр был именно таким, каким должен быть с раннего утра образцовый магик – бодрым, жизнерадостным и оптимистичным. Почувствовав гнетущую атмосферу кабинета, он принялся удивленно крутить головой.
– Э-э, коллеги?
– Как хорошо, что вы пришли, мэтр Олеф! – привычно зажурчал Нантрек. – Не могли бы вы уделить нам минутку вашего драгоценного времени?
Ребенген вспомнил свой опыт общения с библиотекарем и встрепенулся.
– Я расследую странное дело, – бесцеремонно перебил он председателя, благодаря чему полностью завладел вниманием Олефа. – И столкнулся с рядом необъяснимых с классической точки зрения феноменов. Мне кажется, что ваши глубокие познания в области редких и необычных явлений помогут нам разгадать загадку.
Мэтр Олеф был польщен.
– Я, конечно, всегда рад помочь коллегам. А что, собственно, вас интересует?
Ребенген подался вперед, он очень тщательно продумывал эту фразу и надеялся, что председатель не станет лезть к нему с уточнениями.
– Мне нужно знать метафизические аспекты воздействия стресса и угрозы смерти на одаренного мага. И, если это возможно, весь спектр возможных проявлений такого воздействия.
Мэтр Олеф нахмурил лоб и прокашлялся.
– Теория звучит так: страх, сильное волнение перераспределяют магические энергии между душей и телом, нарушая естественные пропорции. Это приводит к трем типам феноменов. Самый простой и известный из них – безумие – выглядит так, если бы жизненные силы полностью сосредоточились в теле. Этот тип нарушения именуется "магическим сокращением".
Ребенген понимающе кивнул, мэтр Олеф заметил интерес собеседника и оживился.
– Более редко наблюдается явление, когда жизненная сила полностью перетекает в дух. Это так называемое "магическое бегство". Душа, более подвижная, чем тело, вырывается за его пределы, унося с собой самою жизнь.
– И как это выглядит на практике?
– Описан случай, произошедший прямо в стенах Академии. Один студент так волновался перед экзаменом, что отправился на него, забыв свое тело дома. К счастью, распорядитель заметил неладное и успел принять меры прежде, чем труп остыл. Обычно несчастным везет гораздо меньше. Дух может просуществовать довольно долго прежде, чем не развеется, иногда тело успевают найти и похоронить до того, как призрак развоплотится. Этот феномен более опасен, так как граничит с проявлениями самотрворящегося заклятья: если призрак научится поглощать энергию извне, то полностью уподобится твари.
