Питер Страуб - Парящий дракон. Том 1
На меня уставились две пары непонимающих глаз.
– И, я полагаю, ты не знал, что тебя не всегда звали Смитфилд, – сказал я Табби.
Он покачал головой: он уже мне не верил.
– Я только возьму фонарь, – сказал я.
3
Англичане называют фонарь "факелом". Это мне напомнил Ричард Альби, когда просматривал эти страницы, и мой фонарь был действительно похож на факел, когда мы спустились по Бич-трэйл на Маунт-авеню в середине ночи.
Я думал о настоящих факелах, которые покачивались над дорогой, но те двое – нет. Они нетерпеливо шли впереди, пытаясь поторопить меня и мечтая поскорее оказаться дома.
На углу мы услышали, как шумит море, как бьется оно о частные пляжи на Грейвсенд-бич. Несколько тусклых фонарей сияли в тумане, освещая прилегающий к морю участок Маунт-авеню. Внизу, там, где размещался дом Ван Хорна, стояло одинокое дерево – из тьмы был выхвачен лишь кусочек ствола, а круглая крона терялась в черном небе.
– Еще немножко спустимся? – спросил я.
Я даже почувствовал себя моложе: грудь перестала болеть, а спина выпрямилась, словно для того чтобы напомнить, что это значит – быть молодым. Но я нуждался в большем, если все, о чем я думал, было правдой.
– У Дракона было имя, – сказал я, стараясь говорить бесстрастно, и повел их вдоль высокой ограды по направлению к Академии.
Среди зеленой поросли мой "факел" нашел бронзовую табличку в граните. "Бич-трэйл" – гласила первая строчка.
– Пять или шесть лет назад Историческое общество установило тут эту штуку, – сказал я. – Никто, разумеется, даже не останавливается, чтобы прочесть ее. Ничего страшного, поскольку здесь всего десятая часть того, что происходило на самом деле. Но поглядите на имена. Прочтите их вслух.
Пэтси про себя прочитала список имен первых поселенцев этого края и, когда она дошла до списка фермеров, перечислила их вслух: Эбенизер Вильямс, Джозия Грин и Бенджамин Тейлор.
– Верно, – сказал я. – Вы – Тейлор. Я – Вильямс. А Табби – это Смит. Они поменяли имя где-то в тысяча восемьсот восьмидесятом, когда Смит скупил здесь всю землю, – он думал, что Смитфилд звучит получше, я полагаю. Его внук тут все продал во время Гражданской войны, а потом землю скупили Вандербильты и построили то здание, в котором теперь находится Академия. Но имя осталось.
– Ну и что?
– Ну, во-первых, мы – последние представители всех этих семейств. Это важно. Я думаю, что какой-нибудь потомок Гринов тоже должен быть тут, в городе.
– Да, он тут, – сказала Пэтси. – Сегодня вечером я обедала с ним и его женой. Ричард Альби. Он купил дом напротив вашего.
– У него есть дети?
– Его жена беременна, – сказала Пэтси.
Это были те люди, которых я видел на въезде к дому Сэйра.
– Но тут есть и другое имя, – сказал Табби, наклонившись, чтобы прочесть затененную надпись. – Это…
– Это Дракон, – сказал я, – так они его называли.
Табби прочел вслух:
– В тысяча шестьсот сорок пятом году к этим четырем фермерам присоединился пятый, по имени Гидеон Винтер.
– Не знаю, назвали ли они его так потому, что о чем-то Догадывались, – сказал я. – Но, даже если это и было непредумышление", Гидеон Винтер все же был человеком – во всяком случае, тем, что под этим понимают. Он был рожден таким же, как и остальные, разве что более честолюбивым.
Или просто жадным. Ну, может, не "просто". Может, с ним ничего не было "просто".
А темнота вокруг освещенной фонариком надписи отчаянно напоминала мне о том, чего я не знаю и никогда не узнаю насчет Гидеона Винтера, и я включил дополнительную подсветку. По другую сторону домов шумело, ударяясь об утесы, море.
– Через два года после того, как там поселился Гидеон Винтер, – рассказывал я им, – случился неурожай. Поскольку не сохранилось записей о том, сколько было продано скота, я думаю, что практически весь скот погиб. – Я видел Пэтси и Табби, они были смутно освещенными силуэтами на фоне Грейвсенд-бич. Был туман, и ночь была очень холодной. Они все еще не поняли. – За эти три года погибли и почти все дети. Первая церковь была построена на холме – Лесопильным холмом он назывался тогда, а теперь никак не называется, – там и были похоронены дети. Это, должно быть, поблизости от твоего дома – на Эрмитаж-роад. Вспомни, что в те времена семьи были большие – пять-восемь детей в семье считалось обычным явлением. А в тысяча шестьсот сорок восьмом нашим семьям повезло, если у них остались один-два ребенка. А Гидеон Винтер овладел почти всем Гринбанком. У него не было детей, по крайней мере законных. Так что Винтер овладел почти всеми землями. И они назвали его Драконом. Я могу показать, это записано в книгах. – Я вновь почувствовал себя очень усталым: мое недолгое омоложение закончилось. Я тяжело дышал, и мне хотелось присесть.
– Что случилось с Гидеоном Винтером? – спросила Пэтси.
– Думаю, они в конце концов убили его, – сказал я. – Решили, что это был Дьявол в образе человека, и убили.
Мне так хотелось присесть, а еще лучше – улечься в постель. Двадцать пять лет назад я бы вытащил из кармана фляжку и глотнул хорошего коньяку.
– Но это не было преступлением, это был самосуд разъяренных, необразованных фермеров. Настоящее преступление – это то, что сделала с ними их жертва.
– Но как он мог это сделать – чтобы умерли растения и животные? И дети? – спросил Табби. Он не выглядел потрясенным, но в его голосе я услышал заинтересованность, которая подсказывала, что он готов мне поверить.
– Надеюсь, мы никогда этого не узнаем, – ответил я. – Я и не думаю, что сможем. Мы – люди двадцатого столетия. А они – люди семнадцатого столетия, и жили они на краю бесконечного леса. Они верили в магию, и в ведьм, и в демонов.
Я секунду помолчал – пусть они решат сами, во что верить.
– Но вот один факт для вас. Пэтси, вы с мужем давно сюда переехали? Восемь-девять месяцев назад?
Она кивнула.
– А твой дедушка, Табби, умер три месяца назад. Так что ты живешь в "Четырех Очагах" около двух недель?
Он тоже кивнул.
– А сын Мэри Грин вернулся в Хэмпстед лишь несколько дней назад. Вильямс, Тейлор, Грин. Их потомки не собирались здесь со времен Второй мировой войны. Тейлоры жили в Нью-Йорке. Дедушка Табби тоже жил в Нью-Йорке, пока заводы Смитфилда не переместились в Вудвилл в тысяча девятьсот пятидесятом. Ни один из членов семейства Гринов не жил здесь с тысяча девятьсот сорок четвертого или сорок пятого года, с тех пор как Мэри уехала в Калифорнию. Вильямс, Смит, Тейлор, Грин. Мы вернулись. Это место наше, понимаете? Это и есть магия, если хотите.
– Так вы говорите, что, раз мы вернулись… – начала Пэтси.
– Да. Раз мы вернулись, может быть, он вернулся тоже.
