Джон Бетанкур - Заря Амбера
– Верно. Мы должны сделать для тебя нечто, подобное тому, что проделал первый лорд Хаоса – изыскать способ начертить этот твой уникальный узор, так, чтобы он запечатлелся у тебя в сознании, как у меня запечатлелся Логрус.
– Ну, ладно, – сказал я. Это звучало достаточно осмысленно. И все же... все же я чувствовал смутное беспокойство.
Отец заколебался.
– Ты чего-то недоговариваешь! – обвиняюще произнес я.
– Да нет...
– Расскажи!
Дворкин сглотнул.
– Я никогда прежде не пробовал делать ничего подобного. Это может сработать. Это должно сработать, если мои теории о Логрусе и его природе верны. Но... а что, если я ошибаюсь?
– Тогда он может убить меня, – сказал я, догадавшись, о чем так не хочется говорить Дворкину.
– Да. Или хуже. Он может уничтожить твой разум и оставить лишь тело, пустую оболочку. Или... или может вообще ничего не сделать.
Я даже не знал, что было бы хуже. Но надежды уже пробудились. Этот способ должен сработать. Он непременно сработает. Я отмел все сомнения.
– Какие у меня шансы выжить? – спросил я.
– Я ничего не могу гарантировать, кроме одного: я сделаю все, что будет в моих силах.
– А ты бы это сделал? Ты бы рискнул жизнью, чтобы начертить этот узор?
– Да, – просто ответил Дворкин. Ни доводов, ни пояснений. Одно-единственное слово.
Я глубоко вздохнул. Это был момент истины. Я могу рискнуть всем и попытаться обрести немыслимую силу. Или могу предпочесть безопасность и навеки остаться в мире обычных смертных. Смогу ли я жить в мире, где множество таких вот Локе будут насмехаться надо мной или жалеть меня? Смогу ли я жить в мире с самим собою, если упущу свой последний шанс обрести силу?
Лишь трусы выбирают безопасность.
Наверное, я знал ответ еще до того, как Дворкин сказал мне о степени риска. Я хочу получить силу. Я хочу владеть собственной магией. Теперь, когда я увидел, на что способны Дворкин и другие мои родственники, разве могу я отступить?
Я с трудом сглотнул.
– Я хочу попытаться.
Дворкин испустил вздох.
– Я не подведу тебя, мальчик мой, – тихо произнес он.
Он взял рубин. Камень вспыхнул на свету, и по стенам заплясали яркие цветные пятна. У меня даже дух перехватило – до того это было красиво.
Я принял камень у него из рук и поднял на уровень глаз. И обнаружил, что тот светится внутренним светом. Я невольно подался вперед; меня словно повлекло в сердцевину камня – так пламя притягивает мотыльков.
– Загляни в самую глубину, – велел Дворкин. Казалось, будто голос его доносится откуда-то издалека. – Сосредоточься на рисунке... это точное подобие того узора, что содержится в тебе. Смотри на него, мальчик мой – смотри, и пусть дух твой шествует по этому пути!
Меня окружило красное мерцание. Весь мир куда-то исчез, а свет и тени принялись ритмично пульсировать; вокруг то появлялись, то исчезали какие-то неясные, размытые фигуры.
Издалека вновь донесся голос Дворкина:
– Придерживайся узора, мальчик мой... пусть он указывает тебе путь...
Я сделал шаг.
Это было все равно что открыть дверь и войти в комнату, о существовании которой ты даже не подозревал. Передо мной распахнулся целый мир. Пространство и время внезапно утратили всякий смысл. Я не чувствовал, дышу ли я, не знал, бьется ли мое сердце. Я просто был. Я не нуждался ни в дыхании, ни в зрении, ни в осязании. Я коснулся своего запястья и не нащупал пульса... Я вообще ничего не ощущал.
Свет мерцал и перемещался. Тени плавали, словно рыбы в толще воды.
Все это не настоящее...
И все-таки это происходило на самом деле. Впереди, позади, по сторонам я видел линии великого узора. Он пылал ярким красным огнем; изгибы, повороты, петли – словно тут свил кольца некий дракон или змей чудовищных размеров. Не только я держался за узор – сам узор приковывал меня к себе, и вместе мы прекрасно друг друга уравновешивали. На меня снизошел покой, гармония общности.
«Вот этот путь...»
Я ощутил прикосновение к плечу; кто-то подтолкнул меня вперед. Я сделал шаг.
– Отец?
«Да. Я здесь. Я спроецировал в камень и себя тоже. Пойдем. Путь надо пройти целиком, по всей длине. Я буду с тобой...»
И я шагнул вперед. Нет, это не был искаженный Логрус. Это было что-то совсем иное, самостоятельное – и все же... это были две половины единого целого.
Я смутно, словно во сне, слышал голос отца. Слов я разобрать не мог, но тон был настойчив. Я что-то должен сделать... куда-то идти...
Сосредоточиться было трудно, очень трудно. Но я знал, что должен что-то вспомнить... что-то сделать...
«Вперед! – произнес голос со стороны. – Не останавливайся!»
Да. Вперед.
И я шагнул на путь, начерченный мерцающим красным пламенем. Сперва идти было легко, потом – все труднее и труднее, как будто я пробирался сквозь жидкую грязь. Свет толкал меня в грудь, пытался оттеснить – но я не поддавался. Я решил, что буду идти вперед, что бы ни случилось.
Внезапно сопротивление ослабело. Я легко шагал вперед. Путь мне освещал яркий, блистающий свет. Поворот, еще поворот...
Передо мной проносились сцены из моей жизни, необыкновенно отчетливые и яркие: места, где я бывал, люди, с которыми я встречался...
Мама...
Присяга королю Эльнару...
Уроки фехтования на городской площадке для игр и танцев...
Наш дом в Пьермонте...
Схватка с адскими тварями...
Дворкин – куда более молодой, нежели сейчас...
Тропа повернула, и идти снова стало тяжело. Я боролся за каждый дюйм, силой вынуждая себя продвигаться вперед. Я не могу остановиться. Мне нельзя останавливаться. Горящий впереди свет манил меня к себе. В сознании плясали обрывки воспоминаний.
Пляж в Джениспорте...
Коронация короля Эльнара...
Рыбалка на Синей реке...
Женщины, которых я знал до Хельды...
Сражение у Хайлэндского хребта...
Объятия Хельды...
Сбор войск перед битвой...
Сам не зная почему, я повнимательнее пригляделся к вспыхнувшей картинке – полю боя. Это была та самая битва, в которой король Эльнар разбил адских тварей и заставил их остановиться. Это была наша первая настоящая победа в той войне.
Перед моим мысленным взором снова встали войска, собравшиеся под королевским стягом, вскинутые копья и мечи, боевые кличи...
А потом эта картина вдруг очутилась в центре узора и извернулась немыслимым образом...
...ноги мои скользили по грязи и мертвой траве. Я пошатнулся и выпрямился на миг. Меня тошнило от витающего в воздухе запаха смерти и разложения. Вокруг валялись тела людей и лошадиные туши, гниющие, облепленные мухами. Слышалось негромкое жужжание.
Я поднял голову. Стоял вечер хмурого, пасмурного дня. С востока дул ледяной ветер, неся с собою обещание дождя. Но развеять удушливый запах ему не удавалось.
