Андрей Прусаков - Проклятие Гунорбохора
— Я не спал прошлой ночью, если помнишь, — ответил воин. Усталость смыкала глаза. Надо поспать. Но прежде…
Ворота открывались наружу — не подпереть. Улнар достал из мешка кусок веревки и закрепил над землей на уровне ступней. Нехитрая преграда не задержит врага, но выдаст его присутствие. В темноте сарая веревка была совершенно не видна. Найдя прислоненные к стене грабли, воин положил их напротив двери. Невидимый охранник, усмехнувшись, подумал он.
— Что ты делаешь? — спросила Элана.
— Ничего особенного. Спи, — сказал он, лег на солому, отвернулся и заснул. Ему показалось, что спал он секунду, потому что сарай вздрогнул от душераздирающего вопля. Кричала Элана.
— Что?! — меч прыгнул в руку воина. Сарай был темен и пуст, девушка, дрожа, прижималась к стене. — Что случилось?
— Там! Зверь!
Зверь? Хищник не осмелится забраться в сарай, удивленно подумал Улнар, да и кроги замычат — они чуют лучше человека.
— Где?
— Вот, под соломой! — воин подошел ближе, сунул руку в ворох травы и за шкирку вытащил зверька размером в две ладони. — Это он?
— Он! Он прыгнул на меня! — пожаловалась Элана. — Убей его!
— Он просто замерз и хотел погреться. Ты что, кунимора никогда не видела?
— Нет.
— Так посмотри. Он приятный, и его можно гладить, — Улнар с улыбкой протянул зверька, но девушка отшатнулась:
— Выкинь его!
— Он не кусается.
— Выкинь немедленно!
Воин пожал плечами и, выйдя за ворота, отпустил зверька. Тот мигом шмыгнул под поленицу. Улнар вернулся к Элане и услышал шаги. Кто‑то входил в сарай.
— Тише, ни звука! — воин притаился за углом. Незваный гость приближался и вдруг с воплем растянулся на полу. Улнар мигом подскочил. Острие клинка уперлось лежащему в спину.
— Это я, — простонал споткнувшийся о веревку хешим. Улнар убрал меч:
— Чего ты приперся?
— Кто‑то кричал… Я решил посмотреть, что тут случилось…
— Посмотрел?
— Да, — ответил он и подобрал оброненные при падении вилы.
— Ничего не случилось. Девушка просто испугалась.
— Чего?
— Кунимора. Все хорошо, — повторил он и, выдворив хешима, прикрыл ворота.
— Испугалась кунимора? — удивленно проговорил хешим, покачал головой и ушел в дом.
Разбуженный криком девушки, Улнар не мог заснуть. Глаза привыкли к темноте, и воин смотрел в угол, где лежала оданесса. «Вот ведь как, — думал он, представляя лицо Эланы, — живет девушка, ни в чем отказа не знает, ни голода не видела, ни смерти… А чем она лучше местных девиц? Да, красива, что тут говорить… Образована и умна? Так и есть, да ведь и любую хешимку можно научить пению или манерам — но разве от знаний человек станет лучше и добрее? Было бы так, эмоны не притесняли бы свой народ…»
Он заснул, но в стук в дверь заставил воина схватиться за оружие.
— Эй, там, утро уже, выходите!
Это хозяин. Улнар осторожно приоткрыл дверь. Хешим был один.
— Давай асир, как условились! — потребовал тот.
Улнар отдал камень. Потягиваясь, из сарая выбралась Элана. Беспокойная ночь наложила отпечаток на лицо оданессы. Сонное лицо, всклокоченные волосы и одежда хешимки, к которой прилипли соломинки. Теперь ее точно никто не узнает, подумал Улнар и улыбнулся. Девушка удивленно посмотрела на воина:
— Почему ты смеешься? Дай зеркало!
— У меня его нет.
— Тогда ты дай, — сказала она поселянину. Тот пожал плечами:
— Некогда мне зеркало искать. Работать надо. А вы идите, куда шли.
— Как смеешь так разговаривать! — воскликнула Элана, и Улнару пришлось встать между ними.
— Скажи‑ка лучше: где колодец? — спросил он. Хешим показал. — Идем, — Улнар потащил Элану со двора. Не хватало, чтобы здесь что‑то заподозрили. Не можем держать язык за зубами — лучше быстрее уйти, подумал он.
Умывшись и попив воды у колодца, беглецы подкрепились куском хлеба, подаренному впридачу к платью, и вышли из хеша.
Лес закончился, дорога пошла лугами. Открытое место вызывало беспокойство у воина. Эта история напоминала вылазки в Кхинор, когда приходилось скрываться от кочующих морронских отрядов. Позволить себя увидеть означало гибель, поэтому открытые пространства Улнар не любил. «Никогда не думал, что в Арнире буду чувствовать себя, как в Кхиноре», — с усмешкой думал он. Взгляд воина все чаще задерживался на шагавшей рядом девушке, отмечая симпатичный профиль с точеным, чуть вздернутым носиком, чувственными губами и волнистыми прядями, ниспадавшими на покрытые грубой материей плечи. Нет, даже в хешимском платье Элана не выглядит простолюдинкой. Только полный дурак не заметит властную посадку головы, прямой пренебрежительный взгляд… Великий Игнир, он ведь не может заставить ее играть, как лицедея!
— Ты чем‑то огорчен, воин?
— Нет, все хорошо, — Улнар внимательно оглядел окрестности, но подозрительного не увидел.
— Долго еще идти?
— Ты устала?
— Нет. Просто хочу знать.
— Думаю, сутки, не больше. На ночь где‑нибудь остановимся, а завтра будем в Далорне.
На самом деле все было не так просто, но Улнар не хотел ее пугать. Какое‑то время шли молча.
— У тебя есть жена, воин?
— Нет.
— А почему?
Что за глупые вопросы!
— Я воин. Зачем мне жена? У меня нет ни дома, ни хозяйства.
— Ясно. Когда мой отец наградит тебя, ты сможешь купить себе дом и все, что пожелаешь.
Она ждала его радости, но Улнар предпочитал радоваться награде, а не словам.
— Ты слышишь?
— Да.
— Ты должен говорить: да, моя оданесса! — капризно поправила Элана.
— Но ты не моя оданесса, — с улыбкой поправил Улнар. — Я подданный Ринересса.
— Но сейчас ты служишь мне!
— Не служу.
— Как так? — изумилась она.
— Я помогаю тебе, но не служу.
— Тогда я беру тебя на службу! Сколько ты хочешь жалованья?
Улнар покачал головой:
— Нисколько, госпожа. Я вольный воин и вольный человек.
Оданесса замолчала, но, судя по вздернутому носику, ответ воина не понравился ей.
Избегая дорог и селений, они повернули на запад, но путь преградило болото. Обходя воняющие гнилью лужи, путники заметили блеснувший впереди огонек.
— Там жилье, — сказала Элана. — Уже темнеет, и мы можем там заночевать.
— Люди нас запомнят, оданесса. Так мы никогда не оторвемся от погони, — сказал Улнар.
— Я еще не видела никакой погони! — заявила девушка. — Может, ее вообще нет? Я приказываю: мы заночуем там!
Беглецы подошли к крепкому одноэтажному зданию с покатой крышей, привязью для крогов и многочисленными пристройками. Улнару не нравилось это место. Странно, что дом стоит в стороне от дороги. Подойдя ближе, воин разглядел крутящееся в ручье мельничное колесо.
— Это мельница, оданесса, — сказал он. — Хорошо, мы заночуем здесь, а завтра будем в Далорне. Только не знаю, пустят ли нас.
