Лайон де Камп - Подземелье смерти (=Конан и Бог-Паук)
Конан, заняв место в цепи, под хлещущим в лицо ливнем размеренно передавал ведра туда и обратно. Ведра наполнялись водой из фонтана на площади и передавались по цепи в храм.
С оглушительным грохотом центральный купол содрогнулся и рухнул. Облако искр, дыма и пыли поднялось из зияющей ямы, в нее хлынул дождь. Понемногу, усилиями людей и благодаря дождю, пламя затухало, оно отступило к святилищу.
Жители Йезуда все еще боролись с огнем, но Конан, увидев, что солнце уже тронуло алой краской предрассветные облака, потихоньку покинул площадь. Вскоре он, в чистой одежде и сапогах, появился в конюшне, держа на одном плече седло, а на другом — завернутые в одеяло пожитки. Молодой флегматичный конюх Яздан спросил:
— Зачем ты пришел, достопочтенный Ниал? Разве твой конь не убит?
— Да, один убит, — буркнул Конан, идя вдоль ряда стойл туда, где помещался Эджил. — Но этот тоже мой.
— Что?! — воскликнул Яздан. — Да ты, должно быть, бредишь. Этот норовистый жеребец принадлежит храму, его купил в дальних землях викарий Харпагус.
— Не купил, а украл у меня! — рявкнул Конан. — Отойди, а не то пожалеешь!
— Нет, да проклянет Зац… — Юноша расставил руки, загораживая проход.
— Что ж, сам виноват, — проворчал Конан, кладя на пол седло и сверток. — А ну-ка!
Он поднял брыкающегося и молотящего кулаками воздух Яздана и швырнул его о стену. Конюх без чувств сполз на пол.
Через минуту Конан уже выводил оседланного Эджила из конюшни. Конь радостно ржал и пританцовывал, довольный, что его старый хозяин опять с ним.
Конан заглянул к Бартейку, чтобы запастись провизией: сухарями, сушеным мясом, пивом, которое было налито в кожаную бутыль. Он уже отсчитывал монеты зевающему Бартейку, которого поднял из постели в этот ранний час, когда вдруг услышал знакомый голос.
— Ах, вот ты где! А я-то думаю, куда ты пропал? — Перед ним стоял капитан Катигерн — перепачканный сажей, с рукой на перевязи. — Судя по узлу с пожитками, ты оставляешь нас.
— Да, — сказал Конан. — Поищу счастья где-нибудь в другом месте. Что у тебя с рукой?
— На меня упала балка. Наверное, перелом. Как только освобожусь, пойду к костоправу. Пламя почти погашено, и я передал командование Гвотелину.
— Храм сильно поврежден?
— Святилище превратилось в неописуемое месиво: балки рухнули, разбив эту проклятую статую паука на тысячу кусков. Но в остальном повреждения незначительные. Здание сложено из камня, и масло перестало течь из трубы: наверное, озерцо, из которого оно текло, обмелело досуха.
— С культом Заца покончено?
— Митра! Нет!.. Они уже поговаривают о ремонте. Думаю, Верховным Жрецом изберут Дариуса: это он вызвал ливень, чтобы погасить пламя. Мастерам вроде тебя найдется дело.
— Не сомневаюсь, но у меня другие планы.
Конан подумал, что, если опаловые глаза Заца не разбились при падении купола, они наверняка переплавились от жара в кусочки белого простого камня. Что ж, решил киммериец, если уж кража не удалась, пусть они никому не достанутся.
— Дело твое, — сказал Катигерн. — Этот черный жеребец — точная копия одной храмовой лошади.
— Эджил принадлежит мне, — отрубил Конан. — Когда-нибудь я расскажу тебе, как Харпагус украл его у меня. Если не веришь, могу показать, как слушается он моего голоса.
— Я не собираюсь спорить, — заметил Катигерн. — С новым Верховным Жрецом, надо надеяться, больше не будет чудовищных пауков в подземелье.
— Где Феридун взял этого?
Катигерн пожал плечами — и поморщился от боли в руке.
— Не знаю. Наверное, такие обитали в древние времена, а может быть, при помощи чар он вывел его из обыкновенного тарантула.
— Где же викарии?
— Харпагус все еще безумен, а Мирзес мертв. Мы нашли его в святилище — очевидно, он задохнулся от дыма.
— Отлично! — буркнул киммериец.
Катигерн проницательно взглянул на киммерийца:
— Да, вспомнил. Один из моих ребят клянется, что видел, как ты выскочил из святилища, преследуемый пауком, но не видел, как ты туда входил. Связано ли твое тайное посещение храма с гибелью Мирзеса?
— Возможно, — ответил Конан. — Но тебе следует знать еще кое-что. — И Конан рассказал Катигерну о пещере с детьми Заца. — Паук, наверное, сделал кладку яиц, после того как Феридун поместил его в подземелье. Если бы король не принял его условий, Феридун напустил бы на Замору полчище гигантских пауков. Наверное, они предполагали осушить водоем в пещере, чтобы дети Заца выбрались из подземелья и рассеялись по стране.
Катигерн присвистнул:
— Значит, это была паучиха, хотя они считают Заца мужским божеством! А эти твари все еще там?
— Да, если не сварились в пылающем потоке нефти, устремившемся по коридору. Наверное, так и случилось, а иначе они бы выбрались наружу вслед за большим пауком.
— Надо взглянуть, — задумался бритуниец. — Ты можешь показать мне вход в пещеру?
Конан покачал головой:
— Он где-то в близлежащих холмах, но на поиски ушло бы не менее месяца. Лучше спуститься в подземелье через люк, как это сделал я.
Катигерн поежился.
— Что ж, я поведу туда своих парней с пиками и факелами, чтобы убедиться, что эти проклятые твари и в самом деле мертвы! — пробормотал он. — Феридун был по-своему честен, но да спасут меня боги от фанатиков!
— Мне говорили, что он обладает властью над животными, — сказал Конан, зевнув во весь рот, — вместо паука он мог бы натравить на заморийцев волков, львов или орлов. Ну, пора ехать.
Катигерн проводил Конана до дверей:
— Осталось множество загадок, и жрецы хотят, чтобы я расследовал их. Но я не желаю ничего выпытывать у человека, дважды спасшего меня и расстроившего безумную затею Феридуна.
Конан сжал здоровую руку Катигерна и стал было уже отвязывать коня, как вдруг заметил бочку с нефтью для ламп, стоявшую за углом гостиницы.
Конан оставил коня и открыл дверь.
— Мандана! — позвал он.
— Да? — Дочь хозяина выглянула из кухни, вытирая руки передником.
— Прощай, дружище, — обратился Конан к капитану. — Мне надо перемолвиться с девушкой словечком наедине.
Катигерн, плотоядно усмехнувшись, вошел в таверну.
— Мандана, ты не могла бы выйти сюда? — крикнул Конан. — На два слова.
Неверно истолковав зловещую улыбку Конана, девушка поспешила выйти к нему и, жеманничая, спросила:
— Тебе уже надоела эта костлявая потаскушка из храма?
— С ней мы уже не увидимся, — отрезал Конан. — Харпагус, до того как сойти с ума, говорил мне, что ты донесла ему о посещении Рудабе вашей таверны.
