Бен Каунтер - Галактика в огне
– Мисс Олитон, – почтительно произнес он, – не нуждается ли святая в чем-то еще?
– Нам нужна вода, – ответила Мерсади. – Побольше чистой воды. И еще Кирилл Зиндерманн просил бумаги.
Глаза рабочего блеснули интересом.
– Он что-то пишет?
Мерсади уже пожалела о своих словах.
– Он записывает тезисы для выступления, – ответила она. – В конце концов, он все равно остается итератором. А если вы сможете отыскать какие-нибудь медикаменты, это было бы просто здорово. У нее начинается обезвоживание.
– Император ее сохранит, – с тревогой в голосе, но твердо сказал рабочий.
– Я уверена, что он ее сохранит, но мы должны оказать ему всю возможную помощь, – ответила Мерсади, стараясь, чтобы ее слова не прозвучали слишком снисходительно.
Воздействие одного лишь присутствия коматозной Эуфратии на членов корабельной команды производило сильное впечатление. Ее появление превращало сомнения и колебания многих людей в незыблемую веру в божественность далекого Императора.
– Мы постараемся все достать, – сказал рабочий. – У нас имеются свои люди на складах и в медицинских пунктах.
После этого, протянув руку, он дотронулся до одеяла Эуфратии и негромко пробормотал молитву Императору. После его ухода Мерсади тоже шепотом прочитала собственную, довольно небрежную молитву. В конце концов, Император намного реальнее всех так называемых богов, с которыми сталкивался Великий Крестовый Поход.
– Избавь нас, Император, – негромко произнесла она, – от всех этих напастей.
Мерсади грустно опустила голову и внезапно затаила дыхание: Эуфратия шевельнулась и открыла глаза, словно пробуждаясь от глубокого сна. Мерсади медленно, боясь спугнуть это чудо, наклонилась над постелью и взяла руку подруги в свои ладони.
– Эуфратия, – ласково прошептала она, – ты меня слышишь?
Эуфратия Киилер широко раскрыла рот и издала ужасающий вопль.
– Ты уверен? – спросил капитан Гарро из Легиона Гвардии Смерти, прихрамывая на недавно имплантированную искусственную ногу.
Гироскопы еще не срослись с его нервной системой, и, к немалому разочарованию капитана, ему не позволили принять участие в высадке штурмовой группы Гвардии Смерти. Капитанский мостик «Эйзенштейна», как всех прочих кораблей Гвардии Смерти, был открыт со всех сторон, поскольку Мортарион не признавал никаких излишеств и украшений.
Само помещение представляло собой голый каркас, подвешенный в недрах корабля, где под потолком, словно металлические внутренности, висели кольца охладительных труб. Дежурная команда в полном составе склонилась над информационной панелью. По лицам воинов пробегали синие и зеленые блики резкого света.
– Уверен, капитан, – ответил офицер связи, заглядывая в электронный планшет, который держал в руке. – Приписанный к Легиону Детей Императора «Громовой ястреб» входит в зону нашей ответственности.
Гарро взял планшет из рук связиста. Да, это действительно был боевой десантный шаттл модели «Громовой ястреб», идущий вблизи «Эйзенштейна» и преследуемый звеном истребителей.
– Пахнет неприятностями, – заметил Гарро. – Разверни корабль на курс перехвата.
– Да, капитан, – ответил офицер, ловко развернулся и потянулся к рычагам управления.
Через пару мгновений взвыли двигатели, и тяжелые поршни заходили в маслянистой темноте, окружавшей капитанский мостик. «Эйзенштейн» накренился и начал угрожающе разворачиваться навстречу приближавшемуся «Ястребу».
Крик Эуфратии, словно раскат грома, вырвал Зиндерманна из объятий сна, и итератор подскочил на своем убогом ложе, чувствуя, как сильно его сердце бьется о ребра.
– Что?… – только и смог он произнести.
Увидев, что святая, вытянувшись в струнку, сидит на постели и кричит, а Мерсади пытается уложить ее и успокоить, Зиндерманн поспешил выбраться из-под одеяла. Киилер продолжала буйствовать, словно безумная, и он бросился на помощь Мерсади, попытавшись обнять обеих женщин.
Когда его пальцы коснулись кожи Эуфратии, он тихо вскрикнул от боли – ее тело дышало чудовищным, нечеловеческим жаром – и хотел было отдернуть руки, но его ладони будто приклеились к ее телу. Зиндерманн взглянул в лицо Мерсади, и по ее перекошенному лицу понял, что и с ней происходит то же самое.
Перед взором итератора все поплыло, затем стало вовсе темно, и старик снова испуганно вскрикнул, опасаясь сердечного приступа. Но тут перед его внутренним взором стали мелькать мрачные, пугающие образы, видения истинного зла атаковали его, и Зиндерманн бросил все свои душевные силы на то, чтобы сохранить собственный рассудок.
Смерть накрыла все вокруг черной развевающейся мантией. Зиндерманн видел, как ее щупальца коснулись изящного темнокожего личика Мерсади, и черты женщины расплылись, словно истлели.
В воздухе метались тени, разрушавшие все, к чему бы ни прикоснулись. Зиндерманн закричал, увидев, как плоть сползает с костей Мерсади, затем посмотрел на свои руки, и они начали гнить прямо у него на глазах. Кожа лопнула и расползлась, обнажив отвратительно белые кости.
Все исчезло так же внезапно, как и появилось, смерть отвернула от них свое лицо, и Зиндерманн снова увидел убежище в чреве корабля, ничуть не изменившееся с тех пор, как он прилег, надеясь воспользоваться несколькими свободными часами для сна. Итератор отшатнулся от Эуфратии и с одного взгляда понял, что Мерсади пережила те же, что и он, видения.
Зиндерманн приложил руку к груди, чувствуя, как учащенно стучит его старое сердце.
– О нет… – простонала Мерсади. – Пожалуйста… Что это?…
– Это предательство, – внезапно произнесла Киилер неожиданно сильным и звучным голосом. Затем повернулась к Зиндерманну. – Это предательство, и оно совершается в эту минуту. Ты должен сказать им. Кирилл, расскажи им все!
Эуфратия закрыла глаза и упала на руки рыдающей Мерсади.
Тарвиц сражался с системой управления «Громовым ястребом». Сполохи красного света освещали рубку – истребители висели у него на хвосте, пронзая космос алыми лучами лазерных прицелов.
Саул бросил машину в крутой вираж, и изображение Истваана III перевернулось на экране наблюдения.
Из кормовой части челнока послышались глухие удары, и Тарвиц едва не выпустил из рук сильно дернувшиеся рычаги управления. Он прибавил скорости, и двигатели в ответ жалобно взвыли, но все же увели «Ястреб» с линии огня преследователей. Скрежет в хвостовой части известил Тарвица об отказе одного из двигателей. Кабина осветилась предупредительными огнями аварийного табло.
Злобные огоньки, обозначающие истребители на тактическом дисплее, заметно увеличились.
