Андрей Лукин - Хозяин таёжного неба (СИ)
Его спутники где-то с минуту обдумывали его заявление, затем согласно закивали головами.
- А мне и в ум не вступило, - покачал головой Чучуй.
- Какое пророчество? - спросил Стёпка. Пророчества и предсказания его страшно интересовали, потому что, во-первых, здесь они в самом деле сбывались, а во-вторых, если это пророчество имеет какое-то отношение к его собственной судьбе, то он обязательно должен его услышать.
Бурзай прокашлялся, разгладил бороду, пояснил:
- Заповедано было заклятым врагом гномьего рода, что заветное слово Яргизая вернётся лишь опосля того, как умерший король сломает свой меч о спину разорванного надвое.
- Мы верили и ждали, - вздохнул Чубык. - Деды наши ждали и прадеды. Головы прягли, спорили да ссорились, докопаться хотели. А оно вон как - не исполнилося. Посмеялся над нами заклятый враг, обманул.
- Да нет, - не сразу возразил Стёпка. На этот раз пророчество оказалось уже сбывшимся, ну и что? Всё равно интересно. - Не обманул он вас. Всё так и получилось. Умерший король - это призрак милорда Шервельда. Я его в Летописном замке встретил. Пергамент, памятку вашу, он ведь и нашёл. Потом он хотел меня своим мечом зарубить, а меч сломался. О мою спину. Могу шрам показать, если хотите.
Он замолчал.
Гномы, одинаково оттопырив нижние губы, внимательно оглядывали его с головы до ног и тоже молчали. Наконец Бурзай спросил:
- Ежели тебя надвое разрывали, отчего ты не помер?
- Да никто меня не разрывал, - засмеялся Стёпка. - Просто так получилось, что чародеи хотели призвать одного взрослого демона, а по ошибке призвали меня и моего друга. Двух вместо одного. И теперь я - не целый. Ну, как бы половинка демона. Как бы разорванный надвое. Вот и всё.
Гномы ещё немного подумали, затем степенно поклонились. На Степана они смотрели уже совсем другими глазами.
- Ты не ведаешь, демон, что ты для нас сделал, но благодарность тебе великая от всего гномьего рода. Спасибо!
- А для чего вам эти слова? Это заклинание такое, да?
- Это вход в Чертог Источника, - с нескрываемым благоговением сказал Бурзай. - Не зная этих слов, ни один гном не может попасть в тот Чертог. А они были утеряны много веков тому. Теперь все гномы смогут побывать там и поклониться Чертогу.
- А если бы я этот пергамент у оркимага не отобрал? Или случайно сказал слова кому-нибудь другому?
- Мало знать слова, надо ещё понимать, что они означают. Тебе, демон, известно ли, что такое суть двуязыкого?
- Нет, - признался Стёпка. - Но я рад, что помог вам узнать эти слова.
- Прощай, демон.
- А вы не подскажете, который... Э-э-э... Утро сейчас или вечер?
- Скоро полдень.
С потолка упала верёвка, и Бурзай ловко ухватившись за неё, унёсся в дыру. Следом за ним последовали и двое других гномов. Из-под потолка донёсся резкий повелительный свист. Дрэга дёрнулся, подскочил и неохотно взмыл к потолку.
- Не улетай, - попросил Стёпка.
Но Дрэга, жалобно курлыкнув, тоже скрылся во мраке. И уже не вернулся. Стёпка вышел из камеры и некоторое время недовольно смотрел вверх, туда, где в потолочном перекрытии темнел почти неразличимый проход. Забрали дракона всё-таки. Опять один остался. Было грустно.
Глава седьмая,
в которой демон вырывается на волю
Большой Отговор и магический меч - что ещё нужно недавнему узнику для счастья? Теперь Стёпка на собственном опыте знал, какие чувства обуревают человека, неожиданно получившего возможность выйти из тюрьмы на волю. Он окинул прощальным взором камеру, в которой ему так и не пришлось провести годик-другой, и прикрыл скрипучую дверцу, радуясь, что делает это снаружи. Бессильно висевший замок вдруг хищно клацнул железными челюстями, заставив его вздрогнуть и отшатнуться. Ему показалось, что замок пытается откусить ему пальцы в отместку за побег. Но нет - грубая железяка кусаться не умела. Это просто внезапно сработавшее заклинание просунуло дужку замка в проушину и заперло уже пустую тюремную камеру. Магическая, блин, автоматика.
- Предупреждать надо, - сказал Стёпка, опасливо глядя на замок. - Так и заикой можно стать, между прочим.
Он уже направился было к выходу, и тут ему в голову внезапно пришла хорошая, как ему показалось, идея. Кажется, он в каком-то фильме видел или где-то читал, как сбежавшие заключённые вместо себя посадили в камеру надзирателя. Не устроить ли и ему здесь такой же сюрприз? Вот будет весело, когда пришедшие на допрос маги обнаружат за решёткой не демона, а усатого дядю! То-то порадуются дознаватели, то-то позлобствуют!
Нехитрый план сложился сам собой. Даже напрягаться не пришлось. Вновь открыв дверцу с помощью отговора (неоткрываемые чары на деле оказались очень даже открываемыми), Стёпка достал из кармана кедрик и положил его на крышку ящика. Вышел наружу, оценил. Разглядеть тусклую серебряную монетку в полумраке камеры было довольно трудно. Даже после того, как он до блеска натёр её о штанину. Пришлось пожертвовать драком, тем самым, который не захотел прожигать ему руку. Золотая монетка сразу бросалась в глаза. Для пущей уверенности Стёпка подтащил ящик почти вплотную к решётке. Посмотрел, порадовался, хваля себя за сообразительность. Коварная ловушка готова. Ах, как золото блестит, ах, как манит, сам бы забрал, честное слово! Не устоит тюремщик, не должен устоять. Лишь бы только он один пришёл.
Часа, наверное, через два, когда уставший от ожидания Степан уже почти отказался от задуманного и начал потихоньку прикидывать, каким образом будет прорываться мимо стражи на свободу, над головой стукнула дверь. Тюремщик всё-таки пришёл и пришёл один. Он неторопливо спустился по лестнице, скребя корзиной по стене и бормоча в усы что-то похожее на заклинание. Дверь за ним захлопнулась, но Стёпку это теперь не беспокоило. Он сидел в тесной нише под лестницей, сжавшись в комок и стараясь не дышать. Тюремщик протопал над его головой и невнятно чертыхнулся, оступившись на последней ступеньке. "Сейчас оглянется!" - подумал Стёпка, нащупывая в кармане рукоять ножа. Естественно, ни о каком убийстве он и не помышлял. Отпугнуть тюремщика, пригрозить ему - это другое дело. Но усатый не оглянулся. Повезло.
Потом начался спектакль. Комедия в одном действии с одним актёром на сцене. Плата за вход - один золотой. Место для единственного зрителя - в пыли под лестницей. Стёпка едва удерживался от смеха, наблюдая за тюремщиком.
Тот, не ожидая никакого подвоха, подошёл к решётке, пнул её тяжёлым сапогом, видимо, объявляя тем самым о доставке обеда, поставил на пол корзину, затем, не обнаружив узника, решил, что тот прячется, но спрятаться было негде, и когда тюремщик это сообразил, он некоторое время стоял как громом поражённый, мыча что-то вовсе невразумительное. Спохватившись, он бросился к лестнице, на полпути вернулся, подёргал замок, попытался закричать, тут же сам себя оборвал, зажав рот, снова рванул к выходу - не заметил, не заметил монетку! - споткнулся, чуть не упал, едва не встретился взглядом с затаившимся беглецом (Стёпка вовремя отодвинулся в тень), снова подбежал к решётке и долго смотрел, всей своей замшелой тюремной душой истово надеясь, что наваждение развеется, и он увидит-таки демона на положенном ему месте, на лежанке или пусть даже висящим вниз головой на потолке (демоны, они, бают, и не на такое способны). И тут - наконец! - заметил монету. Сразу перестал мычать и на некоторое время застыл, вцепившись в решётку. Золото притягивало, манило, оно хотело, чтобы его взяли. Противиться не было ни сил, ни желания. Кто знает, как и чем платили весские маги за службу, но вряд ли они платили золотом. Провернулся в замке ключ, застонали дверные петли, тюремщик, опасливо косясь на лестницу, вошёл в камеру.
