Даниил Аксенов - Самозванец 4
— Скажи-ка, советник, а как лично ты относишься к происходящему? — Михаил сидел на террасе под тенью широких тополей и пил из прозрачного бокала легкое красное вино. Вино искрилось в редких лучах солнца, пробивающихся сквозь шевелящиеся на ветру кроны, и королю казалось, что он снова очутился в Грузии времен своей молодости. Когда ему было лет шестнадцать, Михаил побывал в нескольких грузинских деревнях, включая Киндзмараули. Это место запомнилось солнечным светом, тенистыми деревьями и, конечно, вином. Вино выпивалось подростками втихаря, чтобы никто не видел, но память о ложбине, где рос большой тополь, навсегда осталась с Михаилом и прочно связалась со вкусом вина. Король даже хотел закрыть глаза, чтобы не видеть внимательного взгляда Шенкера, его скупого на эмоции лица, серого камзола и меча с простой рукоятью.
— Твое величество имеет в виду, как я отношусь к возможной смене власти? — даже негромкий и скрипучий голос советника не мог разрушить воспоминаний о детских годах.
— Меня интересует не столько это, сколько вялые военные действия, — заметил король. — Несмотря на все мои старания, ситуация застопорилась. Уларат не атакует, ты знаешь, что он не может атаковать, но и Фегрид оказался точно в таком положении. В обеих странах идет борьба за власть. А у меня, между прочим, в собственном государстве очень много дел. Буду откровенен: я бы даже вышел из союза и отправился восвояси, если бы не боялся Олеана с его идеями и доступом к шахтам.
Михаил слегка лукавил — он опасался не только этого, но Шенкеру обо всем не следовало знать.
— Я понимаю, твое величество, — кивнул советник. — Ситуация сложная. Но что можно сделать? Император еще жив. Я сохраняю верность ему, даже если это идет во вред фегридской политике.
Король сразу же понял, что хотел сказать Шенкер — что глава школы имис с радостью бы помог
восстановить нормальную власть, но был связан по рукам и ногам клятвой недееспособному императору. Впрочем, Михаила это устраивало как нельзя лучше.
— И, пожалуйста, не нужно спрашивать меня, кого бы я поддержал в случае смерти императора — мою воспитанницу Иланию или Цурента, — добавил советник. — Император еще жив и я не хочу делать этот выбор.
— Мне самому не хотелось об этом спрашивать, — король старался придать своему голосу максимум искренности. — Наоборот, я бы предложил обсудить все возможности по спасению императора.
— По спасению? — Шенкер недоуменно приподнял брови. — Разве ему угрожает опасность? Я имею в виду, опасность извне? Он же просто болен.
— Очень странной болезнью, — сказал король. — Меня вообще удивляет спокойствие императорской охраны и лекарей по этому поводу. Так можно дойти до того, чтобы сказать, что императрица Аретт тоже заболела.
— У твоего величества есть доказательства? — Шенкер оперся локтями о легкий белый столик и, не моргая, словно змея, уставился на собеседника.
— Доказательств нет, но есть подозрения. Очень существенные. По сути, подозреваемых двое… но я пока не хочу об этом говорить. А хочу предложить небольшое дело.
— Какое дело, твое величество? — Шенкер слегка расслабился, но не полностью. Советник, хотя и был солдафоном, уже составил некоторое мнение о короле Ранига. Это мнение предписывало держать ухо востро.
— Небольшой, скажем так… дворцовый переворот, — ответил Михаил.
— Что?!
— Не волнуйся, советник. Присядь. Зачем так реагировать? Я просто предлагаю вернуть власть императору, которую у него забрали.
— Но твое величество сказал, что это будет дворцовый переворот!
— Конечно, и ты, советник, его возглавишь. Ведь что такое переворот? Просто перераспределение власти в пользу иных лиц. У кого сейчас власть? Немного у советников с Цурентом и много у Илании. А ты просто постараешься вернуть все на круги своя. Этого, кстати, требует твоя присяга трону.
— Но император недееспособен! Он не может править! — судя по виду Шенкера, советник явно запутался. Он чувствовал, что король заманивает его в какие-то сети, возможно, губительные, но не мог понять, в чем подвох.
— Твой переворот как раз и будет направлен на то, чтобы это изменить, — успокоительно сказал Михаил. — А я тебе немного помогу. Ведь, в конце концов, ты — имис, верный пес императора. Вы себя так называете? Если не ошибаюсь, даже в вашей клятве есть слова, что 'подозрений достаточно, чтобы разить'.
— Твое величество очень осведомлен, — сухо ответил Шенкер.
— А разве у тебя, вот лично у тебя нет никаких подозрений? — вкрадчиво поинтересовался Михаил. — Ответь мне, только честно. Есть они или нет?
— Хм… есть, — нехотя выдавил из себя советник и вытер рукой пот со лба.
— Тогда рази! — воскликнул король.
— Твое величество, кого?!
— Всех!
Глава 13. Император Нрал
Юный император Уларата Нрал сидел перед широким зеркалом, обрамленным массивной серебряной рамой, и пудрился. Он занимался этим каждое утро, но не потому, что хотел выглядеть красивым, а для того, чтобы скрывать эмоции. У императора был недостаток: если ему что-то не нравилось, то его полные щеки неудержимо краснели.
— Владей собой, не показывай своего гнева, пусть никто не знает, что тебя раздражает, а что нет, — говорила мудрая императрица Аретт.
Сын пытался следовать советам матери, но, увы, у него мало что получалось. Искусство ишибов, великих врачевателей оказалось бессильно. Принц краснел как маленький воспитанный мальчик, пойманный на лжи.
Когда было исчерпано последнее средство в виде хитроумной мази, изготовленной лекарем по старинному рецепту, императрица вызвала к сыну актеров. Может быть с этого и нужно было начинать, потому что результат не замедлил последовать. Нрал научился более-менее контролировать кровоснабжение щек, но, увы, легкий румянец все равно выдавал эмоции принца. Тогда Мадея, молодая, но знаменитая актриса-ишиб, предложила Нралу воспользоваться пудрой. Мадея сказала, что сама научит его искусству гримирования. Она пришла в его покои, научила и… осталась на ночь.
С тех самых пор Нрал иногда просыпался не в одиночестве. С ним была актриса. Эта связь поначалу вызвала толки при дворе, но Аретт дала понять, что не собирается вмешиваться.
Императрица даже не могла подумать, что актрисочка может претендовать на корону.
Подходящая невеста для принца была найдена, все обговорилось заранее, еще полгода и все — прощай, холостая жизнь с Мадеей, и здравствуй, незнакомая принцесса. Но Аретт умерла…
Слои пудры ложились равномерно на лицо императора. Он управлялся ею с ловкостью опытной дамы. Пух — легкий хлопок по одной щеке, пух — по другой, мягкий розовый 'язычок' так и летал в его руках, создавая белое веселое облачко вокруг.
