Олег Борисов - Хейдер. Перечеркнутый герб Ланграссена
Молчаливый горбун, спрятавший тяжелый взгляд под мохнатыми бровями, отличался чудовищной силой, отличной реакцией и сокрушительным ударом с обеих рук. Страдая мужской неполноценностью, Хувьюддер с радостью вымещал свою ненависть на женщинах, попавших в его тайные застенки. Иногда поисковые отряды церкви находили в дальних деревнях ведьм, посмевших использовать свою силу и знание трав себе во благо, отринув истинную веру. И если еще при отце Кайлока Могучего таких женщин просто изгоняли прочь, то теперь церковь добилась права карать опасных знахарок, убивающих души своих клиентов проклятыми зельями. Если несчастная обладала реальной силой, ворожбою или особенными знаниями в области составления настоев и ядов, то она могла выкупить себе толику жизни, жизни под пытками, чтобы передать свои знания и умения людям в сутанах. Иногда ведьмы доживали до момента, когда их полуживых привозили в столицу. Там тайный караван уже ждал горбун, звонким золотом платя за каждую пленницу. Что он потом делал в своих застенках и куда исчезали истерзанные тела — это было скрыто мраком.
Но за то, что его господин закрывал глаза на столь страшные «забавы», Хувьюддер служил ему верой и правдой, готовый закрыть телом от любой опасности. Душу он продал господину Фойрадиску уже давно.
Прервав свои раздумья, отец Фойрадиск перевел взгляд серых глаз на слугу и начал говорить, делая значимые паузы между словами:
— Его величество хочет стать единственным правителем этого мира. Он уже не хочет делиться властью с верными слугами, наследниками древней крови. Лордов скоро будут назначать, как каких-то жалких городских ордфоранов.[42] А такое желание опасно для церкви. Потому что, раздавив независимость владык хегтигдемов, следом король возьмется за нас… Нехорошо…
Горбун слушал, не проронив ни звука. Он знал, что хозяин любит порассуждать с ним вслух о серьезных проблемах. Зачастую преданному Хувьюддеру доводилось узнать такое, что никогда больше не озвучивалось нигде: ни на совете, ни у короля. Такие беседы тешили самолюбие верного слуги, показывая его значимость и веру господина в сохранение любой тайны. Застыв неподвижной глыбой, горбун молчал. Когда отец Фойрадиск закончит беседовать сам с собою, он сформулирует приказ в четких и кратких предложениях, не допускающих двойного толкования. Что поделаешь, если надежный и смертоносный инструмент не обладал столь же изощренным разумом, как и его повелитель.
— В будущем противостоянии лордов и короля нам выгоднее не принимать сторону короны. Тайно следует поддержать тех, кто щедро потом оделит нас золотом и землями. Не показывая своих истинных намерений, мы должны склонить чашу весов в обратную сторону, сохранив шаткое равновесие между семейством Ресанрен и другими почтенными домами. И я собираюсь отправить с королевским сыном нашего верного слугу, патриарха Кригэре, главу Храмового ордена. Пока прыткий молодой человек не занял его место, старику следует присмотреть за своим протеже и попытаться повлиять на Йорена. Нам нужен верный слуга церкви, а не верный сын, способный наломать дров в столь деликатных вопросах…
Взглядом показав на кувшин с морсом, отец Фойрадиск подождал, когда слуга наполнит и подаст бокал с прохладным напитком.
— Ты отправишься сегодня вечером, опередив посольство. Навестишь реггеринга Вэрделэда, покрутишься по городу. Я хочу, чтобы ты знал, чем на самом деле дышат горожане, как они относятся к бунтовщикам. Готовы ли они выжечь огнем скверну, окружившую город, или льют слезы над павшими. Я хочу, чтобы ты сделал следующее…
Закончив инструктаж, альдст отправил горбуна в дорогу. Не успела за ним закрыться дверь, как слуги доложили о приходе главы Храмового ордена.
Старика, с трудом шагающего по полам, укрытым коврами, радушный хозяин встретил в дверях. Благословив верного сына церкви, отец Фойрадиск предложил Кригэре занять кресло. Осторожно вытянув измученные подагрой ноги, воин и священник в одном лице поблагодарил за чашку с горячим чаем и приготовился слушать. К его удивлению, глава церкви был краток и резок в суждениях:
— Орден и вы, его владыка, являетесь нашей единственной защитой перед лицом возможных опасностей. И кому, как не вам, надлежит защищать церковь Слаттера от любых посягательств со стороны и изнутри…
— Я всегда нес свет веры заблудшим и защищал верных сынов Слаттера, — удивился старик.
— Вот именно, уважаемый патриарх. Вы, а не ваш протеже, ваша надежда… Я очень обеспокоен тем, как себя ведет в последнее время Йорен. Еще весной он говорил, что мечтает пройти дополнительное обучение, познать таинства церковной магии, освоить навыки воина-врачевателя и азы боевых заклятий. Пусть мы не так далеко продвинулись в этих вопросах и неспособны метать молнии во врагов, но все же достигли определенных успехов. Нам теперь подвластно давать с помощью эликсиров воинам силу и скорость древних берсерков, подавлять боль и усталость, делать людей невосприимчивыми к большинству известных ядов. И открывать столь опасные знания человеку, который неожиданно поддержал короля в его желании принизить истинное значение церкви… Я поражен…
— Король не желает обижать церковь! — воскликнул глава ордена, отставив нетронутую чашку в сторону. — Я знаю, что…
— А я знаю, — перебил старика альдст, подавляя спор в зародыше, — я знаю, что его величество считает недостойным наше желание разделить с ним бремя власти. Наши просьбы выжечь остатки скверны в темных углах, уничтожить семена ведовства и колдовства на границе королевства встречены крайне отрицательно. Нас даже обвинили в разжигании охоты на ведьм. Обвинили в том, что мы покушаемся на королевское правосудие, пытаясь подменить его церковным трибуналом… При этом беглые знахари и лживые проповедники вольготно чувствуют себя как у Брэндабергенских пределов, так и в портах Фьорстассэна.
— Его величество не хочет портить отношения с кланом Гудомиллов. Если церковь начнет искать скверну на площадях их городов, это всколыхнет все королевство.
— Возможно… Но кто мешает королю разрешить нам пошарить среди отрогов южных гор? Там, где толпятся проклятые гномьим престолом изгнанники, разрешившие любому сброду возделывать поля на их землях? Молчите, уважаемый Кригэре? Вот и я не знаю…
Вздохнув, отец Фойрадиск откинулся в кресле и продолжил, вернув голос до привычного еле слышного шепота:
— Я никоим образом не сомневаюсь в вашей вере. И тем более не сомневаюсь в верности воинов ордена, кровью и молитвами заслуживших свое высокое положение. Но я опасаюсь, что принявший из ваших рук бразды правления молодой человек разрушит все созданное столь тяжкими трудами.
