Александр Рау - Меч, палач и Дракон
— Нет. В том то и удача, что нет, — радостно объявил Кобаго, — И рядом есть не менее богатые города.
— Мы должны найти союзников. Наших солдат для большой войны не хватит, — с трудом проговорил Луис де Кордова, он, несмотря на помощь Гийома, держался из последних сил. Все плыло перед глазами, тело горело как одна большая рана.
— Если каждый город будет браться как этот, у нас не будет союзников. Вы недостаточно сильны, сэноры, — передразнил маг далацийца, — чтобы быть такими жестокими.
— Сэнор, боевой маг, жалеет маленьких турубар? — усмехнулся Илия.
— Сэнор боевой маг пытается вдолбить в пустые головы, думающие только о грабеже, что еще пара-тройка таких штурмов, и мы все останемся здесь гнить. Точнее, вы останетесь, — поправился Гийом, — Я-то — скотина живучая — так глупо не умру.
— Значит, будем искать союзников, — попытался замять конфликт Луис, — Этих орехонов. Нужно вступить с ними в переговоры.
— Для начала их нужно просто найти, — хмуро заметил Марк.
— Илия, отправь пару каравелл к орехонам, ты же теперь знаешь, где их искать, — продолжил де Кордова.
— Отправлю, — кивнул далациец, — И к орехонам, и к Хорхе. Нам нужны солдаты и оружие для завоевания этого края. Да и золото нужно отвести в надежное место. Нам оно здесь только в обузу.
— Только ты не думай, что повезешь его лично, — предупредил Илию Марк де Мена, — Останешься с нами. А на каравеллы мы посадим достаточно солдат, чтобы твои капитаны не вздумали переменить курс, например, в Далат.
— Конечно, я останусь здесь, — согласился Кобаго, — Я не дурак, чтобы покинуть вас в предвкушении великого дела. Мы будем королями, сэноры! Золота и земель хватит на всех!
— Вице-королями, в лучшем случае. Мы служим королю Хоре Третьему — властителю Камоэнса, — поправил далатца маг.
* * *— Госссподь Милосссердный! — прошипел сквозь зубы Луис, выгибаясь дугой на узком деревянном ложе, когда Гийом в очередной раз коснулся его раздробленных ребер. Чары, наложенные чародеем, не могли заглушить боль до конца.
Процесс врачевания проходил в маленькой тесной каморке, в которой до приходы конкистадоров хранили священные жреческие регалии и облачения. Маг чертыхался и богохульствовал, пытаясь срастить ребра поэта, пострадавшие от топора белокожего турубара. В комнате было душно и темно, чадившие факелы почти не давали света. Гийом скрипел зубами, но не сил на магический шар не тратил, он чувствовал себя выжатым словно губка.
— Гийом, сегодня мы вошли в историю! — прошептал Луис, когда маг дал ему маленькую передышку. Кожа поэта блестела от пота, — Мы — герои, завоевавшие новое царство.
— Не преувеличивай, — Гийом вытер лоб чистой тряпкой, — Мы — обыкновенные пираты, что с налету взяли прибрежный городок. Мы — хорошие воины, и не более того. Гордиться особо не чем.
— Скептик. Мы разбили язычников и утвердили власть Камоэнса. Мы — первопроходцы! Мы — покорители Нового Мира. Наши имена будут учить дети в школах!
— В школах Камоэнса если повезет. А вот для турубар мы — убийцы, насильники и мародеры. Приготовься, осталось еще чуть-чуть! На закуси деревяшку.
— Убери ее.
— Мое дело предложить, — хмыкнул Гийом.
Его пальцы надавили на раненный бок, Луис закричал во весь голос, вцепившись руками в ложе.
— Уф. Все! — Гийом плюхнулся на пол.
— Ты не прав, — поэт быстро пришел в себе, — нельзя сравнивать дикарей, язычников, не знающих железа и нормальных людей.
— Двойные стандарты, — Маг зевнул во весь рот, — Отсталость понятие относительное. Когда я переплыл Великий океан, в вашей части мира тоже не знали боевой магии. Но это не значит, что я лучше, чем ты, выше тебя.
Будь честен с самим собой. Делай грязную работу, но не восхищайся ей. Иначе уподобишься алькасарам, что считают себя избранника Вечного Пламени, и ждут Дракона, чтобы покорить весь мир.
— К чему ты это, Гийом?
— К сегодняшней бойне. Мы убили тысяч пять-семь туземцев, половина из них женщины и дети. Я привык действовать стилетом, а не мясницким топором. Так мы новое царство не построим. Подумай над этим. Ведь ты наш предводитель, твое слово решающее.
Ладно, хватит разговоров. Я иду спать, — отдыхай.
Он поднялся и вышел в соседнюю каморку, где прилег на коврик, плетеный из тростника. Убожество ложа мага нисколько не смутило, он умел одинаково сносить как роскошь, так и лишения.
* * *Утром патрули обошли залитые кровью улицы Мапаяна, заняли городские ворота, выставили дозорных на стены. Илия Кобаго отыскал среди пленных бывшего правителя города — виника.
В глазах низенького толстого человечка в рваной грязной накидке, брошенного к ногам Луиса де Кордова, Гийом видел закономерный страх, но не ужас. Туземцев учиненная бойня испугала, но не сломила. Крови и смерти — судя по барельефам на стенах городского Дома Закона впечатлившим даже бывалых ландскнехтов — они не боялись.
Луис полулежал-полусидел, чувствовал он себя по-прежнему неважно. Здешний влажный воздух мешал заживлению ран. Он спрашивал, турубар отвечал, далатец переводил как мог.
— Имя?
— Хунак. Виник Мапаяна.
— Ты хочешь остаться главой города, э-э, Хунак? Нам нужны помощники, мы щедро наградим их.
Пленник, стоявший на коленях, поднял глаза и три раза мотнул головой. Перевода не требовалось.
— Переведи, что я прикажу отрубить ему руки и ноги, а после беспомощного медленно утоплю в нужнике, — зло отреагировал Луис.
Кобаго перевел, и — судя по жесткой улыбке — еще что-то добавил от себя. Туземец побледнел, закусил толстые пухлые губы, опустил взгляд, по жирной коже побежали струйки пота. Далатец довольно рассмеялся.
— Я давно говорил, сэноры, что боль и страх — лучшие переводчики.
Хунака — виника Мапаяна — била крупная дрожь. Пот его лился так обильно, что когда он оторвал ладони от камня, раздался чавкающий звук. Грязный, воняющий, униженный дикарь, вызывавший брезгливую смесь презрения и жалости, вдруг заговорил громко, четко и вызывающе.
Кобаго начал было переводить, но тут же остановился и схватился за кинжал.
— Оставь его, Илия, — с ленцой вмешался Марк де Мена, — я и так все понял. Наш туземец крепкий парень, здесь таких много. Он мне нравится, хоть и дрожит, так что, кажется, сейчас обгадится от страха. Дрожит, но дерзит. Повесить его, храбрость нужно уважать!
Двое ландскнехтов рывком подняли Хунака на ноги.
— Оставьте, — вмешался Гийом, — Дайте я попробую.
Он встал, подошел к бывшему правителю Мапаяна и уставился ему в глаза.
