Артем Каменистый - Сафари для победителей
— Проклятые драгуны!
— Так точно!!!
— Эттис, нам нужно убить этих людей! Это очень важно! За ними нас сюда и послали!
— Господин советник, слишком далеко для бортовых орудий и пулеметов! Не попадем! Да и урона не нанести! А главный калибр теперь трудно наводить! Да и не видно куда наводить — они укрылись в зарослях и улепетывают куда-то вверх.
— Придумайте что-нибудь!
Лицо Эттиса в тот же миг преобразилось от великого озарения:
— Картечницы!
— Что?!
— Картечницы!
— Это вы к чему?!
— На башне четыре метателя картечи! Стодвадцатимиллиметровые! Далековато для них, но попробовать можно! Эй! Все! На броню!
Поддавшись общему порыву, Граций покинул машину через бортовую дверцу, укрытую за орудием. Но, не забывая о винтовках в руках темнобожников, укрылся за кормой танка, наблюдая с безопасного места за подготовкой к залпу.
Эттис, руководя перезарядкой картечниц, не забывал пояснять советнику детали происходящего:
— Пустим не россыпь, а жестяные контейнеры. Те раскроются шагов через сто и лишь тогда выпустят заряды. Это увеличивает дальность поражения — россыпью мы их уже точно не достанем. — И без предисловий крикнул своему солдату: — Еще чуток вправо спарку разверни! Остолоп! Нам перехлест не нужен — нам площадь пошире надо закидать стрелками! Господин советник, до пулеметов это было лучшее оружие против толпы. На каждый квадратный метр по попаданию приходится, если дистанция оптимальна. Здесь не знаю — далековато уже могли уйти, ведь наобум почти бьем. Но если повезет и накроем, то мало им не покажется! Убить не убьет, но покалечит, а раненым быстро не побегаешь. Так что достанем…
Граций сомневался, что беглецов удастся уложить залпом из этих устаревших картечных труб. За руинами хижины склон резко уходил вверх, при этом на нем плюнуть некуда было, чтобы не попасть в зелень, — кусты и деревья сгрудились в сплошную массу. Разглядеть в ней человека было невозможно, разве что он сам себя выдаст. Но темнобожники, видимо, понимая это, прекратили стрельбу, и определить, где они сейчас находятся, было невозможно. Даже если заметишь колебание веток, не поможет — из-за дождя листва постоянно шевелилась.
Танкисты сноровисто попрыгали вниз — видимо, в момент залпа находиться на броне было нежелательно. Следом, наконец, четыре трубы плюнули дымом, выпуская в сторону зарослей контейнеры, набитые хитроумно уложенными оперенными гвоздями. В каждом было тысяча семьдесят штук таких поражающих элементов — одного удачного залпа теоретически должно хватать на полк.
А вот практически…
— Эттис, почему вы не прикажете повторить залп?!
— Господин советник — контейнеры еще остались, а вот пороховых зарядов больше нет. Мы слишком долго наступали, и слишком плохо нас снабжали все это время. Но ничего — по этим зарослям выпущено больше четырех тысяч стрелок: быть такого не может, чтобы никого не задело. Видели, сколько листвы выкосило?
— Ничего я не видел! — раздраженно ответил советник и приказал: — Пошлите своих людей проверить.
— Но у нас слишком мало солдат, и они не умеют воевать. Мы ведь не пехота. Можем потерять всех, а потом темные нападут на наш танк. Господин советник, может, все же дождемся помощи?
— Эттис, вы — остолоп! Откуда здесь возьмется помощь?!
— Мы знаем название деревни, да и вершины видны иногда — к ним можно кое-как привязаться. Так что определить, где находимся, сумеем. А потом свяжемся со штабом отряда по радио — в танке есть рация. Только антенну надо растянуть.
Граций мысленно признал, что капитан не столь уж туп, но вслух этого говорить не стал:
— Да, так и сделайте. И побыстрее. Передайте мой приказ — всех драгун как можно скорее гнать сюда. Обложим склон понизу, чтобы беглецы не могли спуститься, и потом пехотой выдавим их к вершинам. Там, без укрытия деревьев, им не спрятаться. И собак пусть найдут, и следопытов тоже надо.
Эттис начал раздавать приказания, а Граций, вспомнив о странных словах женщины, решил, наконец, узнать, что она имела в виду.
Увы — не узнал. Темнобожник, столь нагло стрелявший из винтовки Энжера, не все пули выпустил по броне танка. Одна нашла живую цель. Видимо, женщину ранило в голову или грудь — все остальное было укрыто за башней. Упав, она не успела отползти к обочине: дракон, скользя назад, перемешал ее тело с глиной. Из грязи торчало только несколько лохмотьев и часть руки.
Жаль, теперь Граций никогда не узнает тайны ее слов.
Не страшно — главное, он почти настиг добычу. До нее рукой подать. И он не позволит им оторваться — в этих горах принц Аттор найдет свою смерть.
Советник подкинул на ладони изящную печатку. Улыбнулся. Знакомый рисунок — он такой уже видел. На обрывках книги, найденных в Цитадели: печать императорской библиотеки. Теперь сомнений нет — спасибо этой странной женщине. Он точно знает, что эти беглецы именно те, кто ему нужен. Он вызовет подкрепления — обложит этот хребет тройной цепью со всех сторон. Немного подождать, и миссия будет выполнена.
Граций еще ничего не знал о Шарке Датоне.
* * *По правде сказать, о Шарке Даттоне до вчерашнего дня вообще мало кто слышал. Он был, мягко говоря, незнаменит. И шансов стать знаменитым у него было немного.
Шарк был ткачом. Его отец тоже был ткачом. И дед. И прадед. И прапрадед. Если бы кому-то пришло в голову составить генеалогическое дерево его семьи, то все оно состояло бы исключительно из ткачей. В семейном предании говорилось, что первый предок Шарка, выращенный богами в морской колыбели, еще до выхода на сушу научился делать ткань из водорослей. И хотя деревенский жрец считал это чепухой, граничащей с ересью, в глубине души он сам подозревал, что так все и было.
Ткацкое ремесло было неотделимо от жизни этих простых людей.
Шарка угораздило родиться в деревне, населенной ткачами. Здесь никто не сеял зерна — половина жителей сучила пряжу, вторая половина ткала сукно. Аналогичным делом занимались жители всех окрестных деревень, а чуть дальше начинались необъятные пастбища, освоенные овцеводами. Десятки тысяч людей веками занимались превращением грязной шерсти в качественную ткань. Это было выгодно всем: хватало и лордам, и крестьянам.
А затем появился Энжер.
Бесспорно, как человек он очень велик — без него не стоило и надеяться на избавление от тирании темной Династии. Остров, на котором проживал Шарк и его семейство, один из первых сбросил с себя оковы. Для крестьян это означало избавление от императорской десятины — этот налог исчез вместе с северным наместником. Но недолго радовались ткачи: на его смену пришла военная подать. А куда деваться — борьба с темнобожниками предстояла долгая и дорогостоящая, и оплачивать ее, само особой, приходилось простому люду.
