Сергей Чехин - Эльфовладелец
Судья взял со стола массивный золотой колокольчик и тряс его, пока шум собравшихся полностью не стих. Мужчине в мантии было лет под сорок. Длинные русые волосы падали на плечи, темные усы придавали узкому сухопарому лицу излишнюю строгость.
— Суд начинается! Приглашаю в зал присяжных Наблюдателей!
Мне невтерпеж было посмотреть на этих колдунов. Почему‑то представлял почтенных бородатых старцев в остроконечных шляпах. Но в помещение вошли… кто бы вы думали? Гадалки из "Гильдии магов"! Вот так сюрприз. Дамочки были в тех же черных платьях и шляпках с вуалями. На запястьях и шеях ворохи побрякушек и амулетов. Вышагивая словно на подиуме, колдуньи подошли к кафедре и расселись на скамье.
— Время клятвы! — известил судья.
Все встали. Я тоже. Так, на всякий случай.
Мужчина в мантии положил обе руки на сердце и громко произнес:
— Я, Альрад Парсо, сын Ахмуда Парсо, внук Тиграда Парсо, судебный заседатель в третьем поколении — торжественно клянусь судить объективно и справедливо, без страсти и предвзятости!
— Он не лжет! — хором воскликнули женщины.
Следующим клялся Хэнс.
— Я, Шамия Хэнс, торжественно клянусь обвинять справедливо, без давления и принуждений!
— Он не лжет! — отозвались колдуньи, но гораздо тише.
Все замолчали и уставились на меня. Интересно, а что говорить‑то надо? Ладно, попробуем воспользоваться земным аналогом.
— Я, Джен Авелин, отца не помню, деда тоже, торжественно клянусь говорить правду и только правду!
Наблюдательницы молчали, сверля меня взглядами. На галерке зашептались, судья нахмурился. Наконец гадалки вынесли вердикт:
— Он не лжет!
— Тогда приступим.
Все сели. Я отчетливо услышал облегченные выдохи.
— Господин Авелин, вы обвиняетесь в нарушении присяги тайров, — произнес Хэнс, упершись руками в стол. — Вы согласны с обвинением?
— Не совсем.
— Хорошо. Тогда начнем по порядку. Пункт первый — государственная измена. Я вызываю первого свидетеля. Ирган Фолз, старший полицейский инспектор.
В зал вошел высокий и брюхатый страж порядка с сизым носом и моржовыми усами. Встал за малую кафедру, большие пальцы засунул за пояс. Попытался втянуть пузо — получилось плохо.
— Инспектор Фолз, что вы нашли на плантации обвиняемого?
— Ну… это, — толстяк кашлянул в кулак. — Пистолет, значится, дуэльный — одна штука. Пистолеты охранников, однозарядные — две штуки. Больше никакого оружия и запрещенной литературы найдено не было. Никаких свидетельств заговора против Его Высочества тоже. Разрешите идти?
Наблюдательницы подтвердили правдивость слов, и полицейский вышел в коридор. Какой‑то странный свидетель. Или они специально рушат первое обвинение, чтобы сосредоточиться на втором? Или просто не хотят выглядеть дураками?
— Господин Авелин, — сказал судья. — Как вы относитесь к нашему королю Гинтеру Пятому? Желаете ли вы его смерти или ухода с трона?
— Что вы, — я всплеснул руками, насколько позволяла теснота клетки. — Я никому никогда не желал и не желаю смерти. А что касается ухода — все мы рано или поздно уходим. Я вот, например, уйду из жизни гораздо раньше, чем Его Величество из дворца.
— Он не лжет!
— Господин Хэнс, у вас есть возражения, улики, свидетели?
— По первому пункту больше нет.
— Обвинение в государственной измене снимается!
Ударил колокол. Раздались слабые аплодисменты и недовольное ворчание. Моих противников можно было с легкостью заметить по недовольным физиономиям и скрещенных на груди руках.
— Продолжаем, — судья отложил колокол и перелистнул страницу дела. — Господин Авелин, вы подозреваетесь в нарушении второй части присяги тайров. Звучит она так: Я, Имя Фамилия, становясь владельцем этой земли и рабов, торжественно клянусь всегда помнить о братьях, павших на Лесной войне. Клянусь быть карающим бичом и никогда не проявлять к эльфам ни жалости ни сострадания. Господин Хэнс?
— Сторона обвинения вызывает свидетеля!
К кафедре подошел Калас в традиционном белом костюмчике. Рука все также болталась на ремне, а синяки почти зажили. Соседушку привели к присяге, Наблюдательницы заверили правдивость.
— Прошу, начинайте, — сказал судья.
— Расскажите об инциденте с обвиняемым, — попросил Хэнс.
Калас поправил воротничок и залебезил:
— Достопочтенный судья, уважаемый следователь, порой мне кажется, что в бывшего друга вселился бес! Раньше мы прекрасно развлекались — секли рабов до смерти, охотились на них. Но месяц назад соседа словно подменили! Представляете, его рабыня позволила себе улыбнуться в присутствии хозяина! Я расценил это как насмешку и ударил негодяйку прутом по щеке. Вот этот прут, кстати.
Калас вытащил из‑за пазухи орудие пытки и положил перед собой.
— На лице эльфийки осталась крохотная царапинка. Помазать целебным зельем — и пройдет на два дня без следа. Но Джен почему‑то накинулся на меня, как разъяренный гхор! Сильно избил, сломал руку. Вот справка о побоях из городской клиники.
Помятая бумажка легла рядом с прутом.
— А потом и вовсе подстрелил на дуэли! Вот, ознакомьтесь с протоколом.
Судья взял документ и пробежал глазами.
— Здесь написано, что господин Авелин извинился.
— И что?! — обиженно воскликнул старик. — А если бы убил? А если бы искалечил на всю жизнь?
— Согласно тому же протоколу, на дуэль обвиняемого вызвали вы.
— Конечно! А как иначе? Бежать жаловаться в суд на потеху соседям? Ох, простите… Я все еще верю в честь и поединки достоинства.
Угу, как же, подумал я. Честь так и прет со всех щелей.
— Господин Авелин, — продолжил Парсо, — почему вы так отреагировали на действия друга?
— Бывшего! — встрял Калас.
— Прошу не перебивать!
— А нечего трогать мои вещи без спроса! Подумаешь — улыбка не понравилась! А если дом не понравится — так его сжечь надо?
— Он лжет! — выкрикнули хором гадалки.
Вот же засада!
— Первая попытка обмануть суд, — холодно сказал Парсо и сделал пометку в документе. — Еще две — и вы потеряете доверие, а вместе с ним право на защиту. Вас осудят только на основе свидетельских показаний.
— Протестую! — подал голос Абель.
— Отклоняется. Таков закон и вы его знаете. Обвиняемый, у вас есть возможность исправить ответ.
— А очки вранья обнулятся?
— Нет.
— Я…, — я запнулся и потупил взгляд. Придется говорить правду. — Мне… нравится та рабыня. Ее зовут Триэль. И я поступил так, потому что защищал ее. Ну это как если бы вашу жену или возлюбленную обидели. Вы бы стали просто стоять и смотреть? Вот и я не стал.
