Александр Мазин - Игры викингов
– На! – Санёк метнул в него обломки щита.
Лив отбил плоскостью топора… Забыв прикрыть руку щитом… И Санёк этим немедленно воспользовался – пропахал клинком его руку чуть пониже локтевого сгиба. Подумал злобно: «Поруби теперь, сука!» И тут же добавил ему сбоку, под щит, по бедру. На этот раз точно попал. Лив повалился… Но второй лив лихо перемахнул через упавшего и обрушился на Санька с недетской яростью.
Санёк ушел от косого удара, откачнулся от следующего, отступая назад, перепрыгнул через сундук, оставив его между собой и врагом, а когда тот сунулся, махнул мечом, срезав краешек щита.
Лив заколебался. У Санька щита уже не было, но меч был длиннее секиры, и Санёк только что это доказал.
Лив подался назад, глянул куда-то за спину Саньку… И тот среагировал. Крутнулся на месте как раз вовремя, чтобы принять на сильную сторону меча чужой клинок.
Для врага это оказалось полной неожиданностью – он-то бил в спину. Санёк прыгнул и рубанул сбоку, под край шлема. Под край не попал – сталь лязгнула о сталь, но удар всё равно вышел неслабый. Лива шатнуло, он, удерживая равновесие, задрал щит – и Санёк проделал с ним ту же операцию, что и с первым ливом. Прорубил бедро. Слишком глубоко – клинок увяз в кости. Санёк рванул рукоять, понимая, что подставился под удар оставшегося позади лива, уже чувствуя спиной сталь…
Но боли не было. И удара тоже.
Санёк, поднатужась, освободил меч, развернулся стремительно и увидел Сергея, который успел связать врага боем.
Воспользовавшись мгновенной передышкой, Санёк вспрыгнул на сундук и вмиг оценил общий расклад. По всему кораблю происходило множество отдельных схваток, но главная драка, судя по всему, происходила ближе к корме. Там, щит к щиту, как положено, стояли Хрогнир и еще десяток хирдманов, перегородивших палубу от борта до борта. Перед ними – куда менее упорядоченная, но зато более многочисленная команда ливов. Враги пытались продавить или разорвать строй, но пока безуспешно.
Санёк узнал лива, схватившегося с Сергеем. То был сам предводитель вражьей дружины Скалмантас.
А еще с правой стороны другой лив замахивался секирой, намереваясь метнуть ее в Лиса. С четырех шагов!
– Лис! – закричал Санёк. – Лис! Берегись! Справа!
Тот услышал. Крутнулся, принимая удар на щит.
Скалмантас мог бы его достать, но на него накинулся кто-то из дренгов (Санёк не разглядел кто), а Сергей швырнул щит с увязшей в нем секирой под колени еще одного лива, набежавшего с копьем, ткнул мечом в раззявленную пасть, перехватил древко, вырвал из слабеющей руки, крутанул и послал в Санька… Нет – в бородача, вознамерившегося напасть на Санька сзади.
Санёк развернулся и добил лива хлестом поперек бороды и горла, оттолкнул падающего, подхватил с палубы чужой щит…
И увидел, как Скалмантас, убив дренга, снова навалился на Сергея, давя его и тесня, лупя то щитом, то топором и умело пользуясь тем, что у противника щита нет.
Санёк понял, что Лису остаются считаные секунды… И еще он понял, что Скалмантасу конец, потому что он, Санёк, успевает до него дотянуться раньше.
Два быстрых шага – и, счастливо оскалясь, Санёк мощно, с оттягом, обрушил меч на заляпанную кровью бармицу вражьего вождя. Смертельный удар, который не остановить тонкой кольчужной сетке. Удар, просекающий самый могучий загривок до хребта.
Просекающий, но не просекший.
Серебристый промельк, подобный блеску стрекозиных крыльев в полуденном солнце…
И неотвратимо падающий меч увяз во внезапно уплотнившемся воздухе. И, упав, лишь бессильно скрежетнул по стальным кольцам. А чужой хёвдинг ушел из-под клинка привычным уклоном-поворотом, наработанным во множестве битв, послал топор под правую руку Лиса, сокрушив ребра и пропахав железом всё, что было под ними. Затем вырвал топор из плеснувшего кровью тела, глянул мельком на растерянного Санька, но не напал, а рявкнул по-медвежьи и бросился туда, где его люди давили стену щитов хирдманов Хрогнира Хитреца.
– Лис! – Санёк с утроившейся силой бросился вперед, ударил краем щита в челюсть сунувшегося поперек вражьего бойца, молодого, бездоспешного, в кожаной шапке с железными поперечинами, воткнул меч ему в живот. Воткнул, выдернул, упершись ногой в вопящего от боли лива, и встал над Сергеем, готовый защитить друга…
И понял, что защищать не от кого. Горнило битвы ушло в сторону, туда, где сплотились вокруг вождей лучшие бойцы, гремя железом о железо и мешая предводителям сойтись в единоборстве.
Санёк потянулся к мешочку с регенератом… И понял: не поможет. Сергей умирал. Кровь хлестала из тела, распаханного на добрую пядь в глубину.
Но он был еще жив: ухватил Санька за руку, притянул к себе, прохрипел-пробулькал по-русски:
– Это не он… Это чужой… Чужой меня убил… Чужой! Они здесь, игрок, они здесь повсюду! Видишь их, видишь?..
Тут взгляд Лиса помутнел, остановился. Пальцы разжались, рука упала, красный маленький лис на запястье поник, содрогнулся, оскалился мертво и застыл. Надпись-метка Игры побледнела и угасла. В считаные секунды. Но не настолько быстро, чтобы Санёк не успел увидеть, что она изменилась. «Сергей Сигар. Второй уровень», – сообщила она за несколько мгновений до смерти ее обладателя. Второй уровень!
Санёк уставился на татуировку. Тощее красное тельце мертвого лиса тоже таяло… И истаяло раньше, чем Санёк успел бы досчитать до пяти. Метка Стратегии исчезла полностью.
Второй уровень… Привиделось или нет?
Чужие!
Что увидел Лис перед тем, как уйти из Игры? Тот же серебристый промельк?
Вспомнились вдруг слова, что изрек свартальв в хижине на острове Бездны. Чтобы узреть незримое, Санёк должен потерять друга, убить врага и услышать бога. Тогда он думал, что речь шла о Серёге Кожине. Но, может быть, это Сергей Лис?
Узреть незримое…
Что бы ни увидел друг перед гибелью, сам Санёк видел лишь то, что и раньше. Заваленную телами палубу и несколько десятков рубящих, колющих, режущих друг друга хозяев морского простора.
Больше ничего. Если не считать того, что его друг, самый близкий друг в Игровой зоне «Мидгард», – мёртв.
И, полностью осознав это, осознав невосполнимость потери, невозможность переиграть смерть, Санёк пришел в такую ярость, что мозги у него вынесло напрочь. И мир Игры, завертевшись каруселью, взорвался кровавыми ошметками и обрушился на Санька потоком боли, бешенства и железа.
Когда Санёк очнулся, то решил, что он умирает. Так скверно ему было. Каждая мышца, каждая кость была пропитана болью. Но голова работала. И голова напомнила Саньку: так с ним уже бывало. Так или почти так. Когда Санёк в первый раз хлебнул ядовитого зелья Мертвого Деда.
