Ольга Связина - В погоне за мечтой
– Сочувствую…
– Не стоит. Каждый сам хозяин своей судьбы, и у него тоже был выбор.
– Все равно… Если бы с моим братом что-то случилось, даже по его собственной вине…
– А как зовут вашего брата?
Я буквально в последний момент успела прикусить не в меру бойкий язычок:
– …Не помню. Порой что-то само из памяти всплывает, а если специально голову ломать – все бесполезно.
– Понятно. Хотите осмотреть помещение?
– Да мы, наверное, до самого вечера только лед со ступенек сбивать будем, чтобы дверь открыть!
– Хорошо, тогда вернемся сюда завтра утром.
– Прихватив ломики и снеговые лопаты!
Считая вопрос с помещением решенным и не желая чересчур затягивать дело, я сразу же отправилась в мастеровой квартал – вербовать учителей для будущей школы. Вопреки ожиданиям, ремесленники шли на контакт неохотно, мялись, оглядывались, бормотали что-то насчет того, что не могут оставить свои мастерские даже на минуту, что им удобнее брать учеников на домашнее обучение – в общем, как могли набивали себе цену, но в конце концов все равно соглашались.
– Теперь осталось только хороших воспитателей найти. – Я потерла озябшие руки. Постоянно забываю, выходя из теплого помещения на улицу, натягивать пушистые варежки.
– Монахини… – заикнулся было священник.
– Только не по рекомендации матушки Серафимы! Это называется «шило на мыло»…
– У вас есть вариант получше?
– Есть, вообще-то. – Я задумчиво прикусила губу. – Но она вряд ли согласится. А через пару недель ей вообще будет не до того… Пожалуй, монахини и впрямь пока лучший вариант. Тут поблизости есть монастыри кроме того, что держит этот приют? Боюсь, что не найду отклика в сердцах его обитательниц…
– Я сам этим займусь, – пообещал отец Михаил.
Приоткрыв дверь в лабораторию, я услышала переливающийся серебряными колокольчиками голос Зары – маленькая оборванка учила моих доверчивых девочек жизни. Она по-прежнему сидела, закутанная в простыню, но Машенька уже быстро сметывала на руках какие-то детали будущего платья. Ей-богу, так у нее получалось быстрее, чем на швейной машинке!
– Нельзя говорить госпоже «ты», – наставительно заметила Настасья в ответ на очередную реплику-трель.
– Это еще почему? – с напускным простодушием поинтересовалась Зарита.
– «Тыкать» невежливо. А хорошие манеры очень важны, если ты хочешь в будущем стать горничной…
– Вот еще! – фыркнула малолетняя хамка. – Я вовсе даже не собираюсь становиться горничной!
– Кем же ты хочешь стать? – Войдя в комнату, я подключилась к разговору.
– Конечно, ведьмой! – не задумываясь ни на секунду, ответила та. – Только не такой, как ты, дурочка, а чтобы меня все боялись и делали, как я скажу!
– Зара! – хором воскликнули девушки. – Нельзя грубить!
– А тебе не приходило в голову, что для того, чтобы стать ведьмой, одного желания недостаточно – нужны еще какие-то способности?
– А бабушка научила меня читать по руке! – гордо выкрикнуло дитя улицы.
– Правда? – не на шутку заинтересовалась Машенька. – Можешь прочитать, что на моей написано?
Повернув протянутую руку ладонью вверх, Зара глубокомысленно уставилась в густое переплетение линий судьбы, будто и впрямь пыталась в них что-то прочесть:
– Тут написано… Что ты – шлюха брюхатая!
– Зарита! – Поскольку обе горничные после такого заявления попросту онемели, мне самой пришлось взять на себя функции воспитателя. – Еще одно грубое слово – и я тебе рот заклею!
– Ду… – Внезапно девочка умолкла на полуслове, сделала страшные глаза и надула щеки, очень живо изображая, будто не может разомкнуть слипшиеся губы: – М-м-м-м!..
– Собаку тут завести не позволю, и не проси!
– М-м-м-м!
– Не смешно!
– Мы-мы-мы-ы-ы-ы!
– Хватит придуриваться, говори нормально. На роль Герасима ты все равно не тянешь…
– А-а-а! – завизжала Зара – и тут же захлопнула рот, еще и зажала обеими ладошками.
– А кто такое Герасим? – с любопытством поинтересовалась Настасья.
– В двух словах не расскажешь… Да и давно я Тургенева читала, еще в школе…
Учитывая количество набранных под горячую руку заказов на мыло, времени на дружеские посиделки особенно не было. Зато пролетало оно за душевным разговором совершенно незаметно – мы и глазом не успели моргнуть, как была готова очередная порция. Особой крепости – с девичьей слезой… Очень уж история жалостивая!
– Бедная собачка! – всхлипнула орудующая второй ложкой Настасья. Машенька с Зарой, обнявшись, утирали распухшие носы одной простынкой. С дружного согласия всех присутствующих было решено разливать смесь в формы, изображающие песиков и волчиков, как выразилась Настасья – «В память о покойнице»…
Пусть и не без некоторого сопротивления, управляющий дворцовой прислугой в конце концов разрешил Заре оставаться при моей особе. Нагло заявив, что не обойдусь без дополнительной помощницы, я пригрозила следующего аристократа, недовольного задержкой с приготовлением остродефицитного мыла, переадресовывать к нему – и смотритель дрогнул. Для цыганочки в комнате горничных даже поставили дополнительную кровать, после чего там стало совершенно невозможно развернуться, а девочка все равно засыпала, только перебравшись под бочок к Настасье и прижавшись к ней. По-моему, малышка до сих пор боялась, что однажды все это окажется сном. Взяв на себя обязанности воспитателей, смею надеяться, мы с девочками успешно с этим справлялись, и шаг за шагом дикий зверек превращался в воспитанную маленькую леди… Которая от избытка чувств ежедневно переворачивала вверх дном всю лабораторию.
Нельзя сказать, что рискнувшие пойти против воли матушки Серафимы монашки – претендентки на должности воспитательниц в новый приют выстраивались в очередь, зато те две, которые все-таки рискнули, после собеседования с отцом Михаилом и мной были одобрены и тут же утверждены в новых должностях. Спасти детей из цепких ручек «матушки» оказалось не так просто – я чуть не сорвала голос, выкрикивая перед герметично закрытыми воротами свое «Именем короля!». И снова вмешательство королевского исповедника, прошептавшего что-то в щелочку над засовом, заставило приготовившихся к продолжительной осаде монахинь отомкнуть запоры и впустить нас внутрь, теперь уж точно в самый распоследний раз. Когда я спросила собравшихся в трапезной воспитанников, кто из них хочет остаться, а кто – пойти со мной, никто из присутствующих не откололся от коллектива, даже не уточнив, куда я собираюсь их отвести. А вот святой матушке пришлось напомнить, что сироты – не крепостные рабы и имеют право на свободный выбор.
