Андрей Кощиенко - Чужая шкурка или косплей Сергея Юркина
— Правда?! — повернувшись ко мне и смотря на меня круглыми глазами спросила Сун Ок.
— Угу, — вздохнул я, — предложила на выбор Америку или Европу, а потом работать в их компании.
— И что ты выбрала?! — с загоревшимися глазами подалась вперёд онни.
— Я отказалась, — коротко сказал я.
— ОТКАЗАЛАСЬ?! — не поверила Сун Ок.
— Да, — кивнул я.
Мама, обеими руками, крепко прижала к груди маленькую зелёную подушечку. Молча.
— ПОЧЕМУ?! — трубным голосом теплохода в тумане вопросила онни, смотря на меня глазами-прожекторами.
Почему? Ну, предложение Хё Бин на первый взгляд выглядело весьма заманчиво. Особенно для корейской девчонки с окраины. Учиться за границей, фирма оплачивает учёбу, а потом сразу есть, где работать. Красота! Только вот я никак не верю в то, что деньги дадут просто так. Стопроцентно уверен в том, что их придётся потом отработать. Или зарплату сделают маленькую, копеечную, с требованием в контракте — пятнадцать лет отпахать на фирму-благодетельницу, или работой завалят так, что ни вздохнуть будет, ни пёрнуть. Тут капитализм, детка! Древний и махровый. Бессребреники в нём давно вымерли, остались одни акулы. Я, на сцене, только за время этой учёбы в сто раз больше заработаю. Да и потом? Если пойти по этому пути, придётся жить бок о бок с корейцами, по их законам. А согласно им, этим законам, к тридцати годам, всякая нормальная корейская женщина, при условии, если она, конечно, нормальная, должна выйти замуж… На кой оно это мне?
А ещё, Хё Бин, честно говоря, мне, как руководитель, не нравится. Пришла, влепила штраф и тут же предложила «пряник». Ну, хоть паузу бы сделала какую-нибудь между этими событиями! Похоже, у неё «семь пятниц на неделе». Свяжешься, будешь потом «летать»… От рассвета до заката…
— ПОЧЕМУ?! — снова спросила меня Сун Ок.
— Видишь ли, онни, — неспешно говорю я, — я решила стать айдолом. Учёба за границей никак не подвинет меня к этой цели. Поэтому, я и отказалась…
Немая сцена… К нам приехал ревизор…
Время действия: утро следующего дня.
Место действия: комната сестёр. Сун Ок уже встала и спустилась вниз. Юна ещё спит.
Чёрный лакированный рояль, белые клавиши. Незнакомый концертный зал, погруженный в темноту. Яркий луч прожектора, бьющий откуда-то сверху, освещает только кусок сцены, рояль и исполнителя — меня. Клавиши, под моими пальцами, рождают бесконечно прекрасную мелодию. Она заполняет собою всё окружающее пространство. Мне кажется, что я сам становлюсь музыкой, растворяясь в ней. Вокруг меня, в воздухе, парят золотые песчинки. Они неспешно движутся по каким-то им одним ясным направлениям. Их присутствие ничуть не удивляет и не напрягает меня. Откуда-то я знаю, что это хорошо. Очень хорошо, что они здесь. Я играю, смотря, как они неспешно плывут мимо меня. Ощущение, что они слушают, как я играю. Неожиданно, в прекрасную мелодию вклиниваются посторонние звуки. Мерзкие и противные. Разрушая царящую гармонию.
Пространство вокруг меня начинает качаться и изгибаться. Золотые песчинки взмывают вверх и исчезают в темноте… Я просыпаюсь…
Чёрт! Богом проклятый телефон! Да чтоб тебя черти в аду на запчасти тысячу лет каждый день разбирали!
Не открывая глаз, правой рукой нашариваю пищащий сотовый и выключаю будильник. Вновь прижимаю голову к подушке, пытаясь вернуться туда, где я только что был. Но тщетно. Я уже проснулся, сон исчез. Лежу, слушая, как в голове стихает прекрасная мелодия и как в подушечках пальцев тают ощущения от только что нажимаемых клавиш. В носу — щекочущий запах лака. Какой реалистичный сон! Какая музыка! И как я играл! Легко, свободно, никаких «зажимов» в кистях. Так бы в жизни играть… Чёрт! А не записать ли мне эту мелодию? Чувствую, ещё немного и она окончательно улетучится из моей головы. Подъём!
Я вскочил с постели и, пытаясь открыть упорно спящий левый глаз, понёсся к синтезатору.
Время действия: то же утро.
Место действия: маленькая кухня в доме мамы Юн Ми. Сун Ок молча завтракает перед поездкой в университет. Мама рядом молча пьёт цветочный отвар. В кухне царит атмосфера некой угрюмости и подавленности.
— Полночи сегодня не спала, — произносит мама, нарушая устоявшуюся тишину.
Сун Ок вопросительно смотрит на неё, не переставая жевать.
— О вчерашнем думала. Такое хорошее предложение, — поясняет мама свою бессонницу, качая головой.
Сун Ок согласно кивает, продолжая жевать.
— Даже не знаю… — задумчиво говорит мама, невидящим взглядом смотря на стену перед собою, — айдолом ещё нужно стать… Как оно там будет? А тут и образование, и работа…
Мама опять замолкает, тяжело задумавшись.
— Ма, ты же видишь, что она ничего даже слушать не хочет? — проглотив прожёванную еду, говорит Сун Ок, — Ни тебя, ни меня, никого не слушает! Втемяшила себе в голову… Зря ты ей потакала. Мало ли что мудан сказала…
В ответ на обвинение мама ничего не отвечает. Молчит.
— Может, дядя с ней поговорит? — предлагает Сун Ок, — она его всегда слушалась…
В этот момент по коридору мимо кухни, шлёпая задниками тапочек, в пижаме, лохматая и неумытая, двигаясь по сонно-сомнамбулической траектории от стене к стене, пробегает Юн Ми. Мама и Сун Ок переглядываются.
— Вряд ли это поможет, — с сильным сомнением в голосе отвечает мама на предложение дочери, — сама видишь. Только встала и бегом к своему синтезатору… Даже доброго утра не пожелала…
Мама тяжело вздыхает.
— Может… к врачу? — тихо предлагает Сун Ок, наклонившись к столу.
Мама отрицательно качает головой.
Сун Ок отправляет в рот очередную порцию риса и начинает задумчиво жевать, тоже, как мама — смотря в никуда. В молчании проходит минут пять. Завтрак близится к концу, протекая в угрюмой тишине.
В доме хлопает дверь в гараж. В коридоре раздаётся весёлый смех Юны и её быстрые шаги. Мама и Сун Ок удивлённо поворачиваются к двери кухоньки. Секунда и в её проёме появляется смеющаяся Юна.
— У меня есть руки! — радостно сообщает она, улыбаясь и держа перед собою руки ладонями вверх с растопыренными пальцами, — у меня есть руки!
Мама и Сун Ок замирают, испуганно смотря на младшего члена семьи, у которого, похоже, не всё в порядке с головой. Юн Ми же, несколько озадачивается от того, что никто не торопится разделить с ней её радость.
— У всех есть руки, — осторожно говорит Сун Ок, первой придя в себя и так, тихонечко, отодвигается к стенке.
— Да не! Ты не поняла! — пытается объяснить ей Юна, в доказательство своим словам энергично шевеля пальцами, — я теперь могу играть! «Зажима» нет!
