Сергей Лукьяненко - Недотепа
Трикс обернулся, хотя и понимал, что рискует попасться на старую как мир уловку.
Но Иен не обманывал.
За спиной Трикса стояли двое. Один – смуглый длинноволосый бугай, среди чьих предков явно были выходцы из жаркого Самаршана. Другой – худой лысый доходяга с бледными бесцветными глазами. Оба молодые, но какие-то помятые. Рядом друг с другом они смотрелись так смешно, что сразу становилось страшно.
– Ты чего пристал к человеку? – спросил лысый. – Эй, малыш?
– Он не умеет говорить, – предположил бугай, с хрустом разминая пальцы. – Языка у него нет.
– Нет, он что-то чирикал. – В руках доходяги вдруг появился нож с тонким как шило лезвием. Кончиком клинка доходяга принялся выковыривать грязь из-под ногтей. – Но все можно поправить…
Трикс сглотнул и сказал как можно тверже:
– Этот юноша – мой ору… слуга. Беглый слуга. Я забираю его с собой.
– Смешно, – сказал бугай.
– Забавно, – согласился доходяга.
Трикс с ужасом понял, что никакая магия ему не поможет, даже если он с перепугу найдет нужные для заклинания слова. Маги не правят миром именно потому, что каждое заклинание надо произнести. И чем оно сильнее, тем дольше надо говорить.
А с вырезанным языком, да и просто с ножом в груди, говорить очень трудно. Это знают все маги и потому предпочитают отправляться на поиски приключений с двумя-тремя рыцарями – не обладающими даром красноречия, но зато умеющими управляться с тяжелыми железяками…
– Ребята! – Из кармана Трикса вдруг выпорхнула фея и по округлившимся глазам смешной парочки стало ясно: они ее прекрасно видят. – Давайте жить дружно! Будем делать любовь, а не войну!
– Ф-фея! – прошептал бугай.
Все знают, что от фей ничего хорошего ждать не приходится. И уж особенно тогда, когда они желают добра. Их добро обычно заканчивается долгим сном в заколдованном замке, неприятными трансформациями в квакающих или попискивающих животных, а в самых запущенных случаях – интересной жизнью в качестве предметов домашнего обихода.
– Мир! Любовь! Танцы под луной! – выкрикнула фея, размахивая ручками. При каждом движении с крошечных пальчиков срывалась серебристая пыльца и светящимся облаком окутывала недружелюбную парочку.
Вначале у лысого начали расти волосы. Они были нежно-зеленые, похожие на свежую траву. У бугая волосы стремительно заплелись в тонкие косички. Нож в руках тощего и уже не совсем лысого превратился в курительную трубку. Темные одежды, удобные для нехороших ночных дел, обернулись пестрыми просторными балахонами. В воздухе над головами бандитов повисли крошечные разноцветные радуги, откуда-то заиграла приятная, хоть и заунывная музыка.
– Возьмемся за руки! Будем любить друг друга! – продолжала фея.
Видимо, этот призыв испугал бандитов особенно сильно. Они с воплями кинулись наутек. Влюбленные на лавочках постарались вжаться друг в друга. Откуда-то издалека пронзительно и заливисто зазвучал свисток стражи.
– Бежим! – выкрикнул Трикс.
К его удивлению, Иен не колеблясь кинулся за ним. Фея тоже неслась над головой Трикса, трепеща прозрачными крылышками и заливисто хохоча.
– А говорила – ничего не умеешь! – выкрикнул Трикс на бегу.
– Когда хорошо поем, то кое-что умею, – без тени стеснения ответила фея.
Конечно же, их никто не преследовал. Стражники в Дилоне вовсе не считали своей обязанностью беготню по городским холмам. Порядок восстановлен, нарушители спокойствия разбежались, жертв и разрушений нет – чего еще желать горожанам от стражи?
Через час, когда уже совсем наступила ночь и даже набережные почти опустели, Трикс и Иен сидели на маленькой кухоньке в доме волшебника и пили чай. Стараниями Иена (ради справедливости скажем, что Трикс все-таки немного помогал оруженосцу, например, заварил чай) кухня приняла почти приличный вид. Из ящиков была выброшена проросшая картошка и загнившая морковь, сковородки и кастрюли начищены, пол чисто выметен. Мыши, разгулявшиеся за те месяцы, пока никто не заглядывал в домик, попрятались по норкам. В общем, можно было спокойно ужинать.
– Я даже не знаю, что с тобой делать, – огорченно говорил Трикс, опустошая найденную в буфете банку засахарившегося вишневого варенья. – Ума не приложу.
– Трикс, я больше так не буду! – клятвенно пообещал Иен. – Сам не знаю, чего меня дернуло…
– Да не в этом дело, – отмахнулся Трикс. – Раз я тебя простил, то, значит, простил. Дело-то в другом. Я же теперь маг и чародей, видишь? Начинающий…
– Ага. – Иен покосился на фею, сидевшую на крае стола и болтавшую ножками. Фея слабо светилась, а вокруг нее вилась мошкара. – Вижу…
– Ну и как я могу тебя взять на службу? Будь я настоящий волшебник – взял бы тебя в ученики. А вот ученику волшебника ученики не положены. И оруженосцы тоже.
– А слуги?
– Щавель возмутится, – мрачно сказал Трикс. – Он всегда говорит, что работа волшебника требует уединения. Потому и сам слуг не держит.
– По-моему, он врет, – сказал Иен, выскребая почти пустую банку из-под апельсинового джема. – Он скупердяй, наверное.
– Да нет же, – заступился Трикс за учителя. – Он ничего так. Бедный только…
– Волшебник? Бедный? Наколдовал бы себе золота!
– Золото нельзя наколдовать, – вздохнул Трикс. – Давай дождемся, пока он приедет. Он добрый… для волшебника. Может быть, он тебя здесь поселит? Чтобы ты дом сторожил?
– Я бы с удовольствием! – воскликнул Иен, оглядывая кухоньку. – Крыша крепкая, не течет. И зимой, наверное, тепло.
– Мальчики… – Фея повернулась к ним и вздохнула. – Ну как вы можете обсуждать всякую ерунду? Луна взошла!
– Ты хочешь танцевать? – догадался Трикс.
– Ага! – Фея просияла. – Будете смотреть?
Трикс смутился. Честно говоря, когда он представлял себе фей танцующих в лунном свете, ему виделось что-то более крупное. Похожее на княгиню Кадиву. А еще ему хотелось спать, хотя он и не подозревал пока, что выспаться в эту ночь толком ему не удастся.
– Понятно, – грустно сказала фея. – За каждый обед ругают, танцами не любуются… Увидимся утром, Трикс.
Она вспорхнула и светящимся мотыльком вылетела в открытое окно. От феи исходил такой раздраженный гул, что даже сторожевой огонек, проплывающий мимо, на всякий случай шарахнулся.
– Суровая она у тебя, – сказал Иен. – А что там такое про обеды?
– Дурью она питается, не понял? – мрачно ответил Трикс. – Так получилось. Когда голодная – раздражительная и ничего не умеет. Как наестся – начинает хихикать и глупости делать… Ладно, давай спать. Я лягу в комнате Щавеля, а ты можешь в большом зале, на диванчике. Или в каморке для слуг, там кровать есть.
