Первый паладин (СИ) - Кошкин Дмитрий

– Прикрывайте Иратуса! – Скомандовал Генрих.

Но рыцарям указание и не требовалось. Они уже организовали строй вокруг меня, надежно прикрывая фланги.

Эх, видимо, вновь мне не дадут профилонить столь занятное мероприятие под названием резня.

– Господин, возьмите! – Обратился ко мне рядом стоящий рыцарь, протягивая мне щит, ранее принадлежавший одному из его сослуживцев, павшему в этой битве.

Я благодарно кивнул, принимая экипировку. Всё-таки так надежнее, чем бросаться голой грудью на врага. Чай мы не в какой-то компьютерной мочилке.

Я не знал, как управлять отрядом, поэтому лишь выкрикнул:

– Все за мной! Рубите им головы! Без головы живут лишь куры и чиновники!

Под завязку заряженный меч запылал как факел в моих руках. Из моих глаз вновь полыхнул божественный свет, и я покрепче сжал оружие, ведя рыцарей в наступление.

Это не была бездумная атака против всех. Я чувствовал, что где-то в глубине этой неорганизованной толпы находится источник их столь радикальных перемен. Они прикрывали его, но я буквально чувствовал смрад скверны, доносящийся до меня из конкретного источника.

Вот он! Гребаный колдун в каких-то лохмотьях, увешанный непонятными побрякушками, созданными из веток, черепков, деревянных табличек и свет знает из чего еще, стоял с закрытыми глазами, разведя руки в стороны. Неестественно изогнув спину, он двигал губами, нашептывая какие-то свои грязные заклинания, усиливая своих бойцов.

Я накопил достаточное количество энергии в своем оружии, и, повинуясь наитию, взмахнул им параллельно земле, высвобождая значительную её часть. Мой меч на несколько секунд потускнел, но это сработало! Я самостоятельно придумал новый прием. Конечно, это было примитивное высвобождение силы, но пораженным волной искрящейся энергии разорителям было от этого не легче. Сорвавшийся с клинка тонкий росчерк света свалил с ног троих несущихся в нашу сторону разбойников. Раны их были не особо глубоки, но сопутствующий эффект оглушения оказался очень кстати. Не медля, идущие за мной рыцари срубили им головы, дабы те уже никогда не встали.

Разорители насторожились. Былое воодушевление быстро пропало, сменившись мрачными опасениями за свою жизнь.

Мы же, в свою очередь не медлили. Дожидаясь перезарядки умения я вновь оглушал самых ретивых бандитов, после чего дружинники, продвигавшиеся за мной, завершали начатое. Отчаянные выпады в мою сторону я принимал на щит, эффективно контратакуя противника. А вот нечего было выбрасывать свои щиты, берсерки кукуевы!

Наш отряд быстро сломил сопротивление противника и я подошел к колдуну на расстояние вытянутого меча.

Бородатый старик не обратил на нас никакого внимания, пребывая в каком-то трансе, всё еще продолжая свои темные колдунства. Его окружили плотным кольцом защищающие разорители, но нам они стали на один зуб. Кто-то был сражен волной, кто-то связан вервием и путь к цели был свободен.

Я подошел к не обращающему на меня внимания старику, испытывая необъяснимое раздражение рядом с ним, граничащее с гневом:

– За квадрокоптерами наблюдаешь, наркоман? – Я ударил колдуна в подбородок эфесом меча, строго дозируя силу.

Седобородый упал навзничь, теряя сознание, после чего разорителям стало совсем худо. Потерявшие свое нечестивое усиление бандиты были быстро разгромлены и перебиты, а выжившие были взяты в плен.

До этого ушедший в глухую оборону второй отряд, сломив сопротивление врага, быстро воссоединился с нами, и князь Генрих начал оперативно раздавать указания:

– Выживших связать! Кавил, организуй оцепление! Обыщите территорию!

Я же растеряно осматривался по сторонам в поисках спасенных гражданских.

Перепуганные они вскоре обнаружились под охраной Эльсиила Алисии и Тисиила. Десяток изможденных и измученных мужчин и женщин выглядел откровенно скверно. Алисия уже занималась их ранами, преодолевая ксенофобное недоверие людей. Когда же стало понятно, что эльфы наши союзники и, завидев облаченных в латы рыцарей пришедших их спасти, слез не скрывали даже некоторые мужчины. Слова благодарности спасителям полились рекой, но я их не слушал.

Я спешно подошел к спасенным и с тревогой отметил что ни одно лицо мне не знакомо. Схватив за плечи ближайшего мужчину, я чуть ли не крича спросил у него:

– Жители Сатуса?! Ты видел их?! Где они?! Их схватили несколько дней назад!

Испуганный крестьянин активно замотал головой:

– Не могу знать, господин! Нас самих изловили пару дней как.

Я подбегал к каждому заложнику, но никто не мог дать вразумительного ответа, пока ко мне не подошла морщинистая старушка. Она мягко взяла меня под руку и молча, со скорбным лицом, провела меня несколько шагов в направлении узкой лесной тропинки, ведущей в чащу леса. Скрюченным пальцем она указала во тьму:

– Боюсь, сынок, там тебе искать надобно. – После чего медленно присела на заваленное дерево, сложив руки на колени и печально закрыв глаза.

Я ничего не ответил и на ватных ногах побрел в указанном направлении, освещая себе дорогу пылающим мечем.

– Иратус, это может быть опасно! – Окликнул меня Генрих. Но я уже не слушал.

Тропинка виляла меж деревьев и камней, будучи знатно вытоптанной. Всё указывало на то, что ею пользовались довольно активно.

Минут через пятнадцать я вышел на обширную лесную просеку, на краях которой лежали выкорчеванные пни. В центре же возвышался черный толстый столб из срубленного и обтесанного дерева исписанного богопротивными колдовскими рунами, о значении которых оставалось лишь гадать. Также я увидел у его подножия каменный алтарь, на который мог поместиться взрослый человек в полный рост, исписанный теми же рунами, но уже кровью. Конструкция освещалась стоящими вокруг факелами, горящими неестественным грязно-зеленым светом. Вокруг столба был выкопан внушительный ров, через который был перекинут короткий деревянный помост.

Подойдя к нему, я выронил из рук меч и упал на колени. Меня буквально стошнило от увиденного. Хотя в той жизни я спокойно наблюдал за вскрытием трупов в прозектории, раскинувшаяся картина повергла меня в самый настоящий шок.

Весь ров был заполнен расчлененными обезображенными трупами. Мужчины. Женщины. Старики. И даже дети. Они смотрели мертвыми глазами в небо и, казалось, с осуждением на меня. На лицах их застыла предсмертная гримаса ужаса и отчаяния. От их останков лёгкой дымкой тянулись к монументу потоки оскверненной энергии, едва уловимой человеческому глазу, напитывая светящиеся руны.

Усилием воли я заставил себя встать и пойти вдоль рва, пристально вглядываясь в мертвые лица. Вот в неестественно изогнутой позе лежит тетя Грета – немного взбалмошная, но, по-своему добрая женщина. Она готовила очень вкусные пирожки с яблоками, иногда угощая ими соседских ребят. А вот неподалеку её муж, дядя Арвин – худощавый высокий мужчина с длинными усами. Отличался добродушным нравом и любил порою пригубить крепкого пива втайне от жены. В Сатусе остался их сын, благо уже не детского возраста, так что сможет о себе позаботиться. На краю сознания я отметил про себя, что придётся принести ему дурную весть.

А вот друг на друге лежат близнецы Бим и Вим. Конечно, это были не настоящие их имена, но весь Сатус кликал их именно так. Даже не знаю почему. Парням было уже лет по семнадцать и они находились в паре шагов от того чтобы зажить самостоятельной жизнью. Возможно, где-то здесь находится и остальная их семья. Я не успел разузнать обо всех перед уходом из деревни.

И еще много и много тел мелькало у меня перед глазами. Я не отваживался спуститься и самостоятельно всех пересмотреть. Кто-то просто лежал спиной вверх, какие-то лица мне были совсем не знакомы.

И вот мои глаза узрели то, чего я боялся увидеть уже несколько дней, упорно отгоняя мрачные мысли. Отец с матерью были рядом друг с другом. Их руки упали так, что казалось будто они держатся друг за друга даже после смерти. Могучий торс отца был весь испещрен ранами, очевидно, перенося пытки перед смертью. Но лицо его отражало лишь твердость характера. Он умер без страха, стойко принимая свою судьбу.