Нихилени (СИ) - Ойтен Мирланда

— Там только трупы. Мы убили двух тварей, когда вернулся дядюшка. Я… в общем, я не мог ничем помочь и отступил. Сбежал, короче.

Ан кивнула.

Они прошли ещё десяток шагов. По мнению Ан она почти не шаталась. Судя по шипению Кела, она окончательно повисла на его плече.

— Тупица, не цепляйся ногами.

— Мне плохо.

— А мне охренеть как хорошо, — огрызнулся Кел. Он облокотился о дерево. — Надо что-то делать.

Он протащил Ан ещё десяток шагов.

— Скоро?

— Почти, — Кел чуть её развернул. Ан попыталась разглядеть, где они и с ужасом поняла, что ничего не видит. С ней такого никогда не бывало. Она помнила чистое небо и свет звёзд. Пусть они и в не опавшем лесу, света было достаточно. Всегда было достаточно, чтобы она видела.

— Кел, я ослепла! — Ан в панике вцепилась в его плечо. — Совсем нечего!

— Это от усталости.

Ан сделала ещё шаг, наступила на пустоту и рухнула вниз. Слабые пальцы скользнули по одежде Кела. Ан упала, скатилась, ударилась головой, на мгновение потеряла сознание и продолжила падать. Из груди выбило дух, левая нога подвернулась, и Ан перестала её чувствовать. Она вообще ничего не чувствовала и просто лежала в пустоте.

Ан потеряла счёт времени. С трудом она собрала остатки себя и заставила себя позвать Кела. Он не отзывался. Неужели это всё? Она умерла? Свернула себе шею? Нет, невозможно. На той стороне ничего нет и никогда не будет. Она бы не смогла сейчас думать. Ан позвала Кела ещё раз.

— Пожалуйста, только не бросай меня! — лёгкие наконец-то наполнились воздухом, и она смогла дышать. От этого простого движения тело ожило и заболело. Ослепшие глаза Ан наполнились слезами.

— Сейчас будет больно, — сказал голос Кела. Не обманул: через мгновение левая нога загорела огнём, и Ан расплакалась и застонала.

— Ты сломала ногу, — коротко объявил брат. — Херово.

— Не оставляй меня, — Ан нащупала его руку и сжала. — Пожалуйста. Она к утру срастётся, всегда всё срасталось!

— Нас обнаружили, — тихо прошипел Кел. — Они прочёсывают лес.

— Это же наш берег!

— А серые твари не наши.

— Не бросай! — Ан вцепилась в его рукав. — Пожалуйста!

— Лежи и не двигайся, — Кел что-то сделал с ногой, от чего Ан зашипела от боли. Она стиснула зубы, чтобы не выдавать их шумом. — Я не смогу вытащить тебя из этой ямы. Я уведу их отсюда, а утром приду за тобой.

— Я умру!

— Нет. Ты же моя сестра. Ты выдержишь. А утром я приду за тобой. Соберу наших людей и заберу тебя.

— Обещаешь?

— Конечно, — Кел накрыл Ан чем-то тёплым. Наверное, его куртка. — Только не умри к рассвету.

— Не умру, — пообещала она.

— Если не вернусь, приходи к старой даче. Я буду ждать тебя там, если выживу.

— Нет, приди за мной, — Ан провалилась в темноту.

23

— Что ты обо мне слышала? — повторила Красавица.

Ан залпом допила вино и принялась за еду. Она не была голодна, как тогда, внизу, в городе, но отказаться от еды было выше её сил. Она давно уже не ела ложкой и вилкой, из фарфоровой тарелки, поставленной на белую чистую салфетку. Последние полгода она вообще редко ела за столом и еще реже ела хорошую, приготовленную ради удовлетворения не только голода пищу. По правде говоря, такую еду она не ела уже годы. Андрей невольно выпрямилась, подобрала локти и посмотрела на своё отражение в стекле. Почему-то ей стало очень важно узнать, как она выглядит со стороны, не осталось ли на лице грязи и не растрепались ли волосы. Глупое желание, но Ан ничего не могла с ним поделать. Ей стало важно выглядеть перед этой женщиной достойно.

— Очень давно. Ты путешествовала с Ювелиром и Счетоводом через Холмы.

— Это и вправду было очень давно, — согласилась Красавица. — Я едва помню это путешествие. Ты была в Холмах?

— Я тоже проезжала через них и видела вас троих, — Ан оторвала крыло птицы и обсосала тоненькие косточки. Вкусно. И специи. Не просто соль и перец, а что-то давно забытое, отдающее жарой и яркими красками, и безумно вкусное.

— И когда это было?

— Я не помню. Давно. Есть ещё вино? Кстати, откуда оно у тебя?

— Купила на юге у тех, кто его ещё делает, — Красавица наполнила её бокал из красивого, похожего на подкову, хрустального графина. — На самом деле, мне его подарили. Мы запустили переплавку лома, а два года назад начали собирать рабочие машины. Не ремонтировать, а хм… — Красавица нахмурилась. — Частично новые. Кое-какие детали мы начали делать сами, а не обшаривать рухлядь в поисках нужной в рабочем состоянии, — Красавица засмеялась. — Да, это глупый повод для похвальбы. Машины в городе уже годны только на разбор и переплавку. У нас выбора не было, либо начать делать самим, либо погибать.

— А топливо откуда берёте?

— Производим.

Ан хмыкнула.

— Из чего, интересно?

— Тоже с юга. А откуда уголь не скажу. Но ты и сама догадаешься.

Ан кивнула и ещё раз осушила свой бокал. В желудке стало тепло, а вот в голове было по-прежнему пусто.

— Хочешь напиться?

— Да нет. Пью, пока не отобрали. У тебя его сколько ещё?

— Достаточно, чтобы тебя утопить в нём. Хотя это и не мальвазия. Если честно, — Красавица чуть понизила голос, — редкая кислятина. Но я уж не стала придираться. Хорошо, что хоть это есть.

— Мне сейчас любое вино — мальвазия, — Ан взяла ещё одну птицу с блюда.

— Ты так и не сказала, когда меня видела.

— Я же говорю, не помню. Но после того, как встретилась с дядей.

— Ты встречалась с ним? — удивилась Красавица. — Я об этом ничего не знаю. Она наклонила голову и расчесала пятерней пряди сбоку. — Когда это было?

— За пару дней до того, как он захватил колонию Кела на том берегу реки, на юге города, — Ан посмотрела на сестру.

— Надо же… И что он тебе говорил?

— Предлагал присоединиться к нему. Хвалил, говорил, что я должна сделать правильный выбор и помочь ему восстановить те части старого мира, что ещё не безвозвратно потеряны, — Ан вернулась к обсасыванию косточек птицы. Вкусно. Пусть сейчас она должна думать о другом, вкусно. Очень вкусно. Пусть ей придётся драться, бежать из этого дома, пусть её убьют или скормят сердце серым тварям, вкусн. Безумно вкусно.

Ан вытерла руки о салфетку и принялась чистить яблоко. На вид оно было красивым, с красными прожилками на желтоватом боку. Красивое, как с картинки.

— Но ты не присоединилась.

— Не-а. Я ушла на следующий день. А Кел решил остаться и побороться.

— Ты знала, что папа творит? — тихо спросила Красавица. Ан пожала плечами. Дядя несколько лет провёл в безвестности. Она так и не узнала, где он провёл годы последовавшие за гибелью мира и их создателя. Потом он появился, захватил власть в отряде каких-то бандитов, которые похвалялись, что когда-то были частью армии. И пошел по разорённым землям, собирая себе королевство. Кого-то он зазывал к себе посулами, кого-то силой. Силой чаще. Ещё он собирал остатки их семьи. У него получалось всё. Он знал всё. Для людей, забывших старый мир или вовсе никогда его не видевших, он был богом. Совершенный непогрешимый бог. Ему поклонялись. Поклонялись из любви и благодарности или из страха и надежды, что он оценит и не тронет. Даже когда его не стало, ему продолжили поклоняться. Забыли, кто он, кем он был, кем была их семья и старый мир.

Благодетели и их Прародитель, боги чернорясых монахов.

С тем же успехом можно было бы поклоняться электрическому чайнику.

— Честно? Нет. Я не очень следила за тем, что происходит в мире. Ты же знаешь меня. Но твой отец призвал на службу серых тварей, и я решила, что мне нет места в том мире, который он строит.

— И ты просто ушла?

— Кел хотел к нему присоединиться, — ложь слетела с языка легко и просто. — Я решила, что не буду ему мешать.

— Я бы не смогла так просто уйти, — Красавица протянула руку и потрогала оставшиеся яблоки. — Ты сильная.

— Мне это решение далось не просто.

— И ты так просто ушла? Умник в те дни был с дядей, и он сказал, что тебя пытались найти.