Тайны Изнанки (СИ) - Грановская Елена
Пару раз, когда в городе сгущались сумерки, мы выходили с Улло на крышу его дома, и он демонстрировал мне особые заклятия: узловые парящие искры, способные сбить противника с толку и ослепить, маяча перед глазами и пульсируя. Когда мы вышли наверх и на меня дохнул вечерний, чуть прохладный воздух, я почувствовал свободу, словно ушел от заточения. Я даже сразу забыл, зачем мы сюда поднялись: не слушая Улло, подошел к самому краю и любовался городом, который не успел узнать и изучить, которым получалось лишь восхищаться как красивой картиной европейского художника-реалиста позднего средневековья, как реалистичным, точным до малейших деталей макетом. Он был современен — для летоисчисления Континента, но так будто историчен — для меня. Я вновь видел на горизонте отголоски активности Жилы: легкий, но не прекращающийся дымок; несколько возникших поодаль возвышений, которых раньше не было — временных пунктов размещения отрядов спасателей и исследователей; два ставших постоянными на ближайшее время спутниками Жилы аэростата в небе, недвижно застывших в воздухе. Мы провели на крыше недолго: колдовать на открытом воздухе, по заверению магов Совета и экспертов, стало опаснее.
Эфирные элементы воздушного пространства оказались «испорчены» активизацией Жилы: магия вела себя капризно — то появляется и питает атмосферу, то исчезает и не получается извлечь из артефакта даже малой искорки, то внезапно выведенные из строя агрегатными всплесками Жилы волшебные предметы сами по себе безумно щелкают и искрят. В закрытых помещениях отчего-то можно избежать безумия чародейства и умудриться не разбомбить весь дом, наколдовав даже самое простое и безвредное заклятие — максимум хлопающая вспышка. Если произнесешь то же самое заклинание на открытом воздухе, на улице — мини-взрыв на макаронной фабрике с несерьезными, но всё же ожогами рук и лица обеспечен. Во избежание травмоопасных ситуаций магам запретили без особой на то нужды и надобности использовать заклинания и колдовать (за некоторым, конечно, исключением). Это, как я считаю, почти равносильно тому, как если бы нам, землянам, запретили смотреть телевизор или сидеть в Интернете: прожить можно, но непросто — с корнями въелась эта техника и глобальная сеть в наши жизни.
Однажды я был приглашен волшебным миром в дом Улло, когда последнего еще не было дома, зато я встретил Венди. Девочка сказала, что дед должен скоро вернуться, но на случай, если я окажусь в доме раньше него, у Венди были особые инструкции (так что, дети, записывайте: если в вашей квартире вдруг в соседней комнате внезапно появится молодой и привлекательный высокий мужчина с внушающей доверие внешностью, вот что вы должны сделать): выдать волшебную палочку, ткнуть в учебник на такой-то странице, проводить на второй этаж и предложить начать повторение пройденного на прошлой встрече. В тот раз я поблагодарил Венди и сделал, как она сказала, действуя по заданной инструкции, однако с некоторым отступлением. Я не стал читать учебник и повторять пройденное, а бросился к книге заклятий, оставленной здесь же, на полках; к своему счастью, нашел раздел «Заклинания с множественностью» и раскрыл страницы на параграфе с клоном. Все эти недели меня не покидало желание научиться этому фантастическому заклинанию. Оно было тем первым и единственным, что захватило меня и подожгло фитиль. Быстро я понял, что без сложной теории к сложной практике этого заклинания не перейти — придется вдумчиво читать текст. Через пару страниц я узнал, что для умения создавать клона нужно уметь то и это, чем я не владел. Поэтому пришлось отмотать страницы книги назад, чтобы прочесть техники вспомогательных заклятий, и, приближая момент постижения заклинания клона, я за коротких десять минут выучил пару дополнительных магических движений, правда, несколько плохо. Наскоро перейти к выработке основных жестов «клонирования» я не успел — услышал шаги поднимавшегося Улло. Успел закинуть книгу заклинаний на полку и, взяв в руку учебник Венди, начал колдовать, создавая для Милиана видимость, будто меня поймали за рабочим процессом.
Второй вариант развития событий выглядел следующим образом. Появляясь в мире Улло, я узнавал от Проводника, что пора снаряжаться на фронт работ с Жилой. Чистился, брал с собой протянутую волшебную палочку, бутылку воды и шел на кольцевую транспортную развязку неподалеку, откуда меня и других инициированных, призванных наблюдать Жилу и фиксировать ее активность в изнаночных физических величинах, забирал многоместный карт — манёвренный транспорт соответствующий пониманию автобуса, только с более обтекаемой формой и сложной тягловой механикой, с одним входом-выходом и окном во всю длину салона по обе стороны. Только по пути до места выхода Жилы и обратно, глядя в окно карта, я мог наблюдать за жизнью столицы Амарада. Пытался успевать рассматривать каждый архитектурный элемент жилых домов и крупных многоэтажных площадок; смотрел вслед хорсам и трамваям; выглядывал вывески магазинов; впитывал краски аллей и парков, прогулочных проспектов и выставочных арен; наблюдал за магами. Обычный мир. Обычный город. Обычные люди. Вот только всё кругом затянуто в невидимые глазу волшебные ситцы. Всё здесь окутано магией.
Примерно за полкилометра от разбитого «исследовательского лагеря» карт останавливался, начиная испытывать на себе капризы Жилы. Инициированные вместе с дежурным, каждый раз сменным, Проводником кого-то из отправленных сюда магов-новичков покидали транспорт. В сопровождении чародея, ответственного за группу на всё время работы в лагере, выдвигались в сторону Жилы. Мне не терпелось посмотреть, как она выглядит, что представляет из себя этот волшебный элемент, из-за которого сотрясаются Изнанка и Континент. Ожидания не совпали с реальностью, чему сперва я был разочарован, но после обрадовался, что именно так, а не иначе существует Жила. В разломе твердой породы на глубине шестиэтажного дома периодически пучилась и медленно вздымалась, потом устало лопаясь и оседая, как самый ленивый пузырь, бурая густая жидкость. Вот он, вечный двигатель волшебства: какая-то лавообразная штуковина, как топливо питающая Континент, благодаря которой — и жизнь, и смерть. Если бы мне сказали, что я счастливо живу на Земле только потому, что под корой течет какая-то глазурь, благодаря которой мы ходим, плаваем, платим налоги и выигрываем чемпионаты, я бы у виска покрутил и порекомендовал наблюдаться у соответствующего специалиста по голове. Но Изнанка — особая вселенная, которую я еще не понял и вряд ли вообще пойму. Тут нормально, что существование зависит от текучей породы неизвестного, необъяснимого человеческим разумом происхождения (тут в дело вступает он — провиденческий высокий замысел, благодаря которому как раз и объясняется всё невозможное и сверхъестественное, в том числе видимая и реальная, но такая аномальная и странная, даже страшная, Жила).
В первый день без инструктажа о безопасности не обошлось: близко к разлому не подходить, при первых признаках плохого самочувствия покинуть место работы, следовать протокольной инструкции, не самовольничать, и прочая, и прочая. Казалось бы, после разъяснений — время задавать важные и нужные вопросы. Но мы, инициированные, молчали. Я стоял за всеми, чтобы не мозолить глаза своим высоким ростом и лишний раз не приковывать взоры новоявленных чародеев, несколько недель назад оказавшихся свидетелем моей растерянной бестолковости и испуга (да, до сих пор немного некомфортно, хотя уяснил давно, что любой на моем месте так же бы струхнул). Затем выдали защитные маски на случай внезапного заклинательного всполоха и осторожно навесили страховочные и защитные заклинания. Следующий час мы наблюдали и запоминали, что должны фиксировать и произносить при регистрации данных счетчиков, спущенных к Жиле и направленных в ее сторону. Наконец каждый разместился у выделенного ему аппарата и — занимался скучным и безынтересным делом. Между нами ходил Проводник, следил за правильностью исполнения требований, давал советы или делал замечания, справлялся о здоровье. (Улло, между прочим, ни разу не поехал с нашей группой.) Несколько часов спустя мы сдавали данные исследователям и скорее покидали место, возвращаясь в город тем же картом.
