Сюзанна Кларк - Джонатан Стрендж и мистер Норрелл
— Приворотное заклинание? А как же! Но это дорого. Обычно я беру четыре шиллинга за молочницу, десять — за швею и шесть гиней — за вдову с собственным делом. А принцесса… хм. — Винкулюс поскреб небритую щеку грязным ногтем. — Сорок гиней.
— Прекрасно.
— Которую из них? — спросил Винкулюс.
— В каком смысле которую? — не понял подозрительный шляпник.
— Которую принцессу?
— А разве они не все одинаковые? Разве цена от этого зависит?
— Да нет. Я дам вам заклинание на листке бумаги. Разорвете листок на две части. Одну спрячьте на груди, вторую тайно вложите в одежду той из принцесс, которую выбрали.
Подозрительный шляпник выглядел изумленным.
— И как же, черт возьми, я это проделаю?
Винкулюс посмотрел на незнакомца.
— Вы только что сказали, что шьете им шляпки.
Подозрительный шляпник рассмеялся.
— Ах, да! Разумеется. Винкулюс вгляделся в незнакомца.
— Ты такой же шляпник, как я…
— Маг? — пришел на помощь подозрительный шляпник. — Признайся, что чародейство — не единственная твоя профессия. Только что, например, ты обчистил мне карманы.
— Я только хотел узнать, что ты за каналья, — парировал Винкулюс, вытряхивая из рукава предметы, которые извлек из карманов незнакомца. Здесь были: пригоршня серебряных монет, две золотые гинеи и несколько сложенных листков бумаги. Винкулюс развернул их.
Листки были маленькими, плотными и превосходного качества, сверху донизу исписанные мелким аккуратным почерком. В самом верху первого значилось: «Два заклинания, как заставить Упрямца покинуть Лондон и одно — как узнать, чем занят сейчас мой враг».
— Чародей с Ганновер-сквер! — вскричал Винкулюс.
Чилдермас (ибо это был именно он) кивнул.
Винкулюс попытался разобрать мелкие строчки. Первое заклинание должно было внушить жертве, что на каждом лондонском кладбище водятся привидения, а каждый мост стерегут души самоубийц, которые некогда бросились с него в воду. Жертва должна была узреть призраков во всем их великолепии: со следами насилия, болезней и глубокой старости. В результате жертва начинала бояться церквей и мостов, что в Лондоне представляло серьезное неудобство, так как церквей здесь было едва ли не больше, чем мостов, которые попадались через каждую сотню ярдов. Второе заклинание убеждало жертву, что только в сельской местности обретет он свою истинную любовь и все мыслимые удовольствия. Третье — то, что показывало, чем занят в настоящее время враг, предполагало наличие зеркала. Вероятно, мистер Норрелл дал его Чилдермасу, чтобы тот шпионил за уличным магом.
Винкулюс ухмыльнулся.
— Передай чародею с Мейфэр, что его заклинания на меня не действуют!
— Неужто? — ехидно осведомился Чилдермас. — Вероятно, потому, что я еще их не произнес.
Винкулюс швырнул бумажки на землю.
— Давай же, заклинай! — Защищаясь, он выставил руки перед собой, а глаза вспыхнули, словно Винкулюс собрался, по своему обыкновению, вызвать Дух Темзы.
— Спасибо, не буду.
— Почему это не будешь?
— Потому что, как и ты, не люблю, когда мне указывают. Хозяин велел мне удостовериться, что ты покинул Лондон. Однако в нашем случае я предпочитаю действовать по своему разумению. Пошли, Винкулюс, нам есть о чем потолковать.
Уличный маг размышлял:
— Может, толковать лучше в более теплом месте, где еще и эль подают?
— Если пожелаешь.
Ветер трепал листки с заклинаниями мистера Норрелла. Винкулюс нагнулся, собрал их и, не обращая внимания на кусочки соломы и грязи, налипшие на бумагу, сунул за пазуху.
21
Марсельское таро
Февраль 1808
Пивная «Пушечное ядро» некогда служила прибежищем одного прославленного вора и убийцы. У этого злодея был враг, столь же отъявленный негодяй. Вместе они совершили ужасное преступление, но вор, чтобы не делиться добычей, выдал сообщника властям. Сбежав из Ньюгейтской тюрьмы, глухой полуночью сообщник явился в пивную с тремя десятками своих подручных. Они разобрали черепицу крыши и вынули камни из стен пивной, лишь бы добраться до предателя. Никто не знает, что случилось потом, многие слышали в глухой ночи леденящие душу крики. Владелец решил, что мрачная репутация пойдет заведению на пользу, и не стал чинить стены и крышу. Он ограничился тем, что замазал щели и забил дыры досками. Теперь пивная выглядела как замотанный бинтами, заклеенный пластырем драчун.
Скользкие ступени спускались в мрачный зал. У пивной был свой узнаваемый запах: смесь эля, табака, немытого тела и непередаваемой вони реки Флит, с незапамятных времен служившей сточной канавой. Речушка текла прямо под фундаментом пивной, грозя когда-нибудь поглотить славное заведение. Дешевые гравюры по стенам изображали знаменитых разбойников прошлого, повешенных за ужасные преступления, и беспутных сыновей короля, пока не повешенных.
Чилдермас и Винкулюс уселись за столик в углу. Служанка поставила на стол дешевую сальную свечу и две оловянные кружки с горячим, сдобренным пряностями элем. Чилдермас заплатил.
Некоторое время они пили в молчании, затем Винкулюс поднял глаза.
— Что ты там плел о шляпках и принцессах?
Чилдермас рассмеялся.
— Так, всего лишь выдумка. С тех пор, как ты вломился в библиотеку моего хозяина, он изводит своих высокопоставленных друзей просьбами тебя уничтожить. Даже просил лорда Хоксбери и сэра Уолтера Поула пожаловаться королю. Наверное, хозяин думает, что его величество направит против тебя армию, однако лорд Хоксбери и сэр Уолтер вряд ли станут связываться с вонючим оборванцем за желтой занавеской. Вот я и решил, что если его величество узнает, что ты угрожаешь непорочности его дочерей, он может изменить свою точку зрения[38]. — Чилдермас глотнул эля. — Послушай, Винкулюс, неужели тебе не надоело продавать фальшивые заклинания и корчить из себя предсказателя? Половина посетителей ходит над тобой посмеяться. Они больше не верят в твои магические способности. Дни твои сочтены. В Англии появился настоящий чародей.
Винкулюс с отвращением фыркнул.
— Чародей с Ганновер-сквер! Все большие лондонские шишки твердят, что твой хозяин — честный волшебник, но я-то знаю магов и магию, и вот что тебе скажу: все чародеи лгут, и этот — больше всех.
Чилдермас пожал плечами, словно и не собирался спорить. Винкулюс наклонился над столом.
— Магия будет написана на камнях и холмах, но разум их не сможет ее постичь, облетевшие деревья зимой — письмена, которых им никогда не прочесть.
— Деревья? Холмы? Да когда ты в последний раз видел живое дерево или холм, Винкулюс? Почему бы тебе не сказать, что магия написана на грязных стенах домов, а дым из труб чертит магические знаки на небе?
— Это не мое предсказание!
— Ну, да, разумеется. Предсказание Короля-ворона. Ничего удивительного. Каждый шарлатан уверяет, будто ему ведомо пророчество короля.
— Я восседаю на черном троне, — бормотал Винкулюс, — но им не дано увидеть меня. Дождь отворит мне дверь, и я войду.
— Ладно. Если не ты сочинил это, то где нашел?
Поначалу казалось, что Винкулюс не ответит, однако несколько секунд спустя он промолвил:
— Так написано в книге.
— В книге? В какой книге? У моего хозяина громадная библиотека, а ему не известно о таком предсказании.
Винкулюс промолчал.
— Это твоя книга? — продолжал допытываться Чилдермас.
— Я храню ее.
— Где ты ее взял? У кого украл?
— Я не крал. Это мое наследство. Величайшая честь и величайшее бремя, какие могут быть возложены на человека в наш век.
— Если книга и впрямь ценная, ты мог бы продать ее Норреллу. Он заплатит любые деньги.
— Чародею с Ганновер-сквер никогда не владеть этой книгой! Он даже никогда не увидит ее!
— И где же ты хранишь свое сокровище?
Винкулюс холодно рассмеялся, давая понять, что не скажет об этом слуге своего врага.
Чилдермас окликнул служанку и заказал еще эля. Некоторое время они пили в молчании. Затем Чилдермас вынул из-за пазухи колоду карт и показал ее Винкулюсу.
— Марсельское таро. Видел такие когда-нибудь?
— Много раз, — ответил Винкулюс. — Однако твои отличаются от обычных.
— Это копия колоды, принадлежавшей матросу, которого я встретил в Уитби. Он купил карты в Генуе, чтобы с их помощью находить спрятанное пиратское золото, но понял, что вряд ли когда-нибудь в них разберется. Матрос предложил продать карты мне, однако я в ту пору был беден и не смог заплатить цену, которую он запросил. Тогда мы заключили сделку: я ему погадаю, а он даст мне карты, чтобы я смог их перерисовать. К сожалению, корабль отплывал слишком скоро, и половину карт мне пришлось дорисовывать по памяти.
