Элиезер Юдковский - Гарри Поттер и методы рационального мышления
Она была уже на полпути, когда вдруг поняла, что в спальне тоже может находиться кто-нибудь из девочек.
* * *
Солнце уже закатилось, но звёзды ещё не появились. Лишь одна или две, самые яркие, просвечивали сквозь фиолетово-алую дымку на горизонте.
Гермиона вцепилась в каменный парапет маленького балкона, на который она выскочила из лестничного колодца. Она осознала, что...
...она не может просто пойти спать…
… эти слова повторялись у неё в голове снова и снова. Так могло бы звучать: «Ты не сможешь вернуться домой».
Она смотрела на опустевшую территорию замка, на угасающий закат, на траву, растущую далеко внизу.
Она устала, ужасно устала, она не могла уже думать, ей нужно было поспать. Профессор Флитвик сказал, что ей необходимо выспаться, и добавил ещё одно зелье к её ужину. Может быть, общество волшебников лечит ужасные травмы невинных девочек именно так — просто заставляет их много спать.
Ей следовало отправиться в свою комнату и уснуть, но она боялась идти туда, где есть люди. Боялась того, как они будут смотреть на неё, как они будут отворачиваться.
Опускалась ночь. В голове кружились обрывки мыслей. Гермиона слишком устала, чтобы их закончить или как-то связать.
Почему…
Почему так вышло…
Ещё неделю назад всё было хорошо…
Почему...
Позади скрипнула дверь.
Девочка оглянулась.
В дверном проёме, через который она вышла на балкон, прислонившись к косяку, стоял профессор Квиррелл. В свете факелов Хогвартса его силуэт на фоне двери казался словно вырезанным из бумаги. Коридор сзади него был ярко освещён, но девочка не могла разглядеть выражение лица профессора — его глаза, его лицо терялись в ночной тени.
Профессор Защиты Хогвартса, первый в списке людей, которые могли стоять за произошедшим. Только сейчас она осознала, что у неё есть список подозреваемых.
Человек молча стоял в дверном проёме, и она не могла разглядеть его глаза. Что он вообще тут делает…
— Вы пришли, чтобы убить меня? — спросила Гермиона Грейнджер.
Профессор Квиррелл слегка повернул голову.
Затем он двинулся к ней, тёмный силуэт неторопливо поднял руку, как будто собираясь столкнуть её с башни Когтеврана…
— Ступефай!
Всплеск адреналина смёл все сомнения. Не задумываясь, она выхватила палочку, её губы сами по себе произнесли слово, сногсшибатель слетел с её палочки и…
...замедлился и застыл перед поднятой рукой профессора Квиррелла, слегка шипя и колеблясь в воздухе, будто он всё ещё пытался долететь.
Красный свет заклинания, наконец, озарил лицо профессора, явив странную тёплую улыбку.
— Уже лучше, — сказал профессор Квиррелл. — Мисс Грейнджер, вы по-прежнему являетесь моей ученицей. И если уж вы посчитали меня угрозой, я не жду, что вы просто печально посмотрите на меня и спросите, не собираюсь ли я вас убить. Минус два балла Квиррелла.
Гермиона полностью лишилась дара речи.
Профессор Защиты небрежно щёлкнул пальцем по застывшему сносшибателю и отправил проклятие куда-то в ночь за её спиной. Они снова оказались в темноте. Квиринус Квиррелл шагнул вперёд, дверь захлопнулась за его спиной. Балкон осветился мягкий белым светом, и девочка снова смогла увидеть лицо профессора, на котором была всё та же странная мягкая улыбка.
— Что вы… что вы тут делаете?
Профессор подошёл к ограждению балкона и тяжело облокотился на камень, глядя в темноту.
— Я пришёл сюда, как только меня отпустили авроры, и как только я закончил разговор с директором, потому что я — ваш учитель, а вы — моя ученица, и я за вас отвечаю,— тихо ответил профессор Квиррелл.
И тогда Гермиона поняла — она вспомнила, что профессор Квиррелл говорил Гарри про контроль над гневом на втором уроке Защиты. Она почувствовала, что краснеет от стыда. Потребовалась секунда, чтобы вспомнить слова Гарри и выдавить:
— Я… Гарри считает… что я не теряла контроль над собой. Я имею в виду…
— Я тоже это слышал, — совершенно бесстрастно сказал профессор. Он покачал головой, как будто не соглашаясь со звёздами. — Мальчику повезло, что меня перестало раздражать его стремление к саморазрушению, и теперь мне просто любопытно, что же он выкинет в следующий раз. Но я согласен с выводами мистера Поттера. Это убийство было тщательно спланировано, чтобы злоумышленника не заметили ни защитные чары Хогвартса, ни директор при расследовании по горячим следам. Естественно, при настолько продуманном убийстве, нужно сделать козлом отпущения кого-то невинного, — короткая, кривая улыбка скользнула по лицу профессора Защиты, хоть он и не смотрел в сторону Гермионы. — Что же касается точки зрения, что вы совершили это сами… Я считаю себя талантливым учителем, но даже я не смог бы вложить подобное стремление к убийству в такую упрямую и бесталанную ученицу, как Гермиона Грейнджер.
Какая-то часть её сознания возмущённо воскликнула: «Что?», но слишком тихо, и это слово так и не прозвучало.
— Нет… — продолжил профессор Квиррелл. — Я здесь не поэтому. Вы не пытаетесь скрыть свою неприязнь ко мне, мисс Грейнджер. Спасибо за отсутствие притворства, ибо я предпочитаю искреннюю ненависть лживой любви. Но вы всё ещё моя ученица, и мне есть, что вам сказать, если вы готовы слушать.
Гермиона смотрела на него, ещё борясь с последствиями притока адреналина. Профессор Защиты, казалось, просто глядел в тёмное небо, где уже появлялись звёзды.
— Когда-то я собирался стать героем, — сообщил профессор, всё так же глядя вверх. — Вы можете в это поверить, мисс Грейнджер?
— Нет.
— Ещё раз спасибо, мисс Грейнджер. Тем не менее, это так. Давным-давно, прежде чем родились вы или Гарри Поттер, был один человек, которого провозгласили спасителем. Осенённый судьбой герой, словно вышедший из сказки, вооружённый справедливостью и возмездием, против ужасающего врага, — профессор Квиррелл коротко и горько усмехнулся, глядя в ночное небо. — Знаете, мисс Грейнджер, в то время я уже считал себя циником, однако...
Молчание в холодной ночи затянулось.
— Честно говоря, — продолжил профессор, не сводя глаз со звёзд, — я до сих пор не понимаю. Они должны были осознавать, что их жизни зависят от успеха этого человека. И, тем не менее, они как будто старались сделать всё возможное, чтобы его жизнь стала неприятной. Чтобы создать любые мыслимые препятствия на его пути. Я не был наивен, мисс Грейнджер, я не ждал, что люди, облечённые властью, тут же поддержат меня без какой-либо для себя выгоды. Но их власть тоже оказалась под угрозой, и я был поражён тем, насколько охотно они отступили, оставив этому человеку всю тяжесть ответственности. Они высмеивали его успехи, обсуждая между собой, что бы они сделали на его месте, но не снисходили до того, чтобы сделать что-то самим, — профессор Квиррелл покачал головой, словно недоумевая. — Но что самое странное… Тёмный Волшебник, смертельный враг этого человека… те, кто служили ему, ретиво выполняли его задания. Тёмный Волшебник обращался со своими последователями всё более жестоко, но они лишь охотнее следовали за ним. Люди дрались за шанс служить ему, в то время, как те, чьё существование зависело от героя, лишь усложняли ему жизнь… Я не мог этого понять, мисс Грейнджер, — профессор смотрел вверх, его лицо было в тени. — Быть может, взяв на себя проклятие инициативы, этот человек снял его со всех остальных? И потому они не стеснялись мешать ему сражаться с Тёмным Волшебником, который собирался поработить их всех? Вера в то, что люди будут действовать в своих собственных интересах, оказалась не цинизмом, а чистейшей воды оптимизмом. В реальности люди не соответствуют такому высокому стандарту. И вот, через некоторое время, тот человек осознал, что, возможно, ему будет легче биться с Тёмным Волшебником одному, чем с такими последователями за спиной.
