Альберт Зеличенок - Посиделки в межпланетной таверне «Форма Сущности» (СИ)
Короче, всё шло, как обычно. Похоже было, что и это задание мы в срок не выполним. Зато настроение было лучше некуда, и микроклимат в отделе, в общем-то, не зависел от результатов трудовой деятельности. А ведь это, в конечном счёте, главное, разве нет?
Да и вообще: кто-то из великих сказал, что важна не столько цель, сколько движение к ней. А уж двигаться-то мы умеем, это нам только дай!
Но тут опять пошли слухи о Ветре Перемен.
— И это всё? — спросил слушатель в красном. — Ваша биография нам теперь, в целом, понятна, по крайней мере, её заключительный этап. Но причины появления в таверне как-то остались за кадром.
— Да, — смущённо согласился нетопырь, — история действительно нуждается в эпилоге.
Когда последний посланец вернулся из поездки, и БРУТ, систематизировав данные, доложил, что найдено всё, кроме переносного дисплюера, коего, как точно установлено, вообще не существует, босс вызвал меня к себе.
— Значит, так, АРКАДИЙ, — прогудел он. — Ситуация вам в целом известна. Этот дисплюер — наш последний шанс. Никогда мы ещё не были так близки к цели. Если не успеем его достать в самое ближайшее время, придётся начинать сначала. Профессионалы, похоже, выдохлись, если уж их останавливает такой пустяк, как какое-то там «невозможно». Для настоящего исследователя — правильно я говорю? — ничего невозможного нет. Попадая в тупик, он кидается на проблему, как, понимаете ли, птица кондор, если вы ещё помните, кто это, и не оставляет на ней, фигурально выражаясь, ни одного живого места. В общем, АРКАДИЙ, дело поручается вам. Больше некому.
— Как, а БРУТ? — удивился я.
— Что ты! — шефа даже заискрило. — БРУТ только рад будет, если меня спишут. И ведь не просто на свалку выбросят, а предварительно разукомплектуют, снимут казённые устройства. А я ко всему этому так привык, — и его динамики подозрительно зашипели.
— Но что я-то сумею сделать? — удивился я. — Сказано же: этот чёртов дисплюер не существует.
— В нашей реальности, АРКАДИЙ, — выразительно произнёс он. — В нашей. А вот здесь у меня есть один приборчик, так называемый импровизатор, — он подкатился к пластиковому кубу, снабжённому множеством шкал, но всего одним переключателем типа тумблера, — который перебросит вас в какую-либо иную плоскость бытия. К сожалению, предсказать, куда вы отправитесь, невозможно: выбор осуществляется самопроизвольно. Однако это — наша последняя надежда.
— А если я откажусь?
— Никакие отказы не принимаются. Знаете такое слово — «надо»? Учтите: куда бы вас ни зашвырнуло, вся полнота ответственности за выполнение задания ложится на вас. Вплоть до оргвыводов.
Я почувствовал себя неуютно, словно подключился к сети с повышенным напряжением.
— Да, но как вы меня вернёте назад? У меня всё-таки семья, ребёнок…
— Изобретатель уверял, что через пару часов произойдёт автоматическое возвращение. В крайнем разе, говорит, случайно туда угодил — случайно и обратно попадёт. Энтузиастам, мол, везёт.
— Ну что ж, — пробормотал я. — Попробую, пожалуй, если вы даёте гарантию, — и въехал на постамент.
— Конечно. Никакого риска, — твёрдо заявил босс. — А в случае чего я лично этого фарадея на запчасти разберу. С помощью дистанционного управления модели БРУТ. Ну, вперёд, АРКАДИЙ. Родина в лице меня и нашего дружного коллектива верит в вас. Дерзайте. Нажимайте тумблер.
— Вот так я и угодил сюда. Значит, у вас дисплюера переносного точно нет? Жаль. Хотя, судя по моему наряду, всё равно уже было бы поздно. С другой стороны, если бы мы достигли цели, что дальше-то делать? А так жизнь сохраняет смысл.
— Да что вы? — изумился господин в красном. — Жизнь — штука совершенно бессмысленная. Поверьте мне, уж я-то в таких делах специалист. В конечном счёте, лишь смерть имеет цену. Между прочим, пора уже, наверное, и мне рассказать что-либо из своей богатой биографии.
— Прислушайтесь, — закричал Джон, вскакивая на ноги. — Разве вы ничего не ощущаете?
Присутствующие замерли, обратившись в рецепторы, нацеленные вовне. Да, в окружающей среде явно что-то происходило. Дул с каждым мгновением набиравший силу ветер, отовсюду доносились призрачные звуки, освещение менялось от ярко-белого до багрово-красного.
— Вы не поняли? — спросил Булах, драматически повышая голос. — Похоже, лорд встали и сейчас будут кушать.
— Да, — возгласил алый, раздвигаясь, как телескоп, и явно пытаясь заполнить собой весь свободный объём, — я уже слышу, как скрежещут на несмазанных петлях врата Ада и птицы Преисподней заводят Песнь Голода.
— Ладно, хорош пугать-то, — махнул на него лапой Левый Полусредний. — Инкогнито ваше, дорогой мой, давно уже раскрыто, поэтому незачем изображать здесь гастроли провинциального театра в колхозе «Большие клыки». Лучше подумаем, что нам предпринять для спасения данной экологической ниши.
— А знаете, — слабым голосом произнёс груимед, — мне кажется, что процесс раскусывания и переваривания мог бы составить для меня известный интерес. Я бы, пожалуй, проголосовал за то, чтобы насладиться этими новыми, необычными впечатлениями.
— Я, — взвизгнул кабатчик, — я представляю, что надо делать. Вознесём молитвы к тому, кто неустанно печётся о нас, кто непременно поможет в трудную минуту.
— Ты про спонсора? — удивилась Сью. — Да где его отыщешь в этой глухомани?
Не обращая на неё внимания, Джон бухнулся на колени, не забыв, впрочем, поддёрнуть брюки.
— Творец! — закричал он. — Творец! Выслушай просьбу мою. Не покинь в сложившихся неблагоприятных обстоятельствах этих… как их там… чад своих.
— Ну что вы орёте? — недовольно откликнулась Вселенная. — Прямо верблюд в период гона, прости Господи. Знаете ведь, что я всегда здесь, как привязанный, и со слухом у меня полный порядок. Что нужно-то? Какие-то проблемы?
— Он ещё спрашивает! — возмутился толстяк. — Сам нас втравил в эту передрягу и теперь изображает святую невинность! Нас сейчас сожрут, не видишь, что ли?
— Я-то вижу, — лениво, с ехидцей в голосе отозвался Создатель. — Я, если ты не забыл, вообще всевидящ в рамках данного текста. Просто, может быть, полагаю, что это не худший способ от вас, наконец, избавиться. Трагический финал придаст произведению, во-первых, пикантную горчинку, что оттенит его ироничный, в целом, характер, а, во-вторых, лёгкий аромат изысканного садизма — для шарма.
— Значит, так? — багровея, спросил кабатчик. — Финита ля комедиа?
— А как же, — подтвердил Творец.
— Ну что ж, ребята, — обратился Булах к окружающим, — тогда и у нас нет другого выхода. Прибегнем к последнему оружию выдуманных персонажей. Муза с нами, друзья!
