Марко Леонетти - Клыки Асуры
Поскольку они теперь знали, с кем имели дело, риск попасть в засаду значительно уменьшился. Пока же воинам следовало готовиться к предстоящему сражению и жечь костры до самого восхода, чтобы ни один из сородичей убитого Конаном великана не прокрался в лагерь. Олав отрядил в ночной дозор добрую четверть войска — теперь уж точно никакое чудовище не подойдет незамеченным.
Те, кто был в отряде киммерийца, вообще не видели смысла в таком количестве ночной стражи. После жестокой трепки, с восхищением замечали они, скверные существа зарекутся приближаться к их стоянке ближе, чем на пол-лиги.
Гретта тут же убедила наемников в обратном, а самых болтливых отправила на пост в Полуночную часть лагеря. Видару и Хьёрсе не выпало поспать в ту ночь. Они, впрочем, и не огорчались — месть для великанов дело привычное, того и гляди вернутся всем скопом.
IV
Могучий силуэт, скрытый тенью ночного мрака, скользнул в середину круглой пещеры, со всех сторон продуваемой стылыми ветрами. Тяжко скрипнули ледяные сосульки, где-то в глубине шевельнулся грызун, разбуженный звуком шагов, в темноте вспорхнула летучая мышь, потревоженная хриплым дыханием пробудившегося существа.
— Куда ты, мать…? — пророкотал из тьмы скрипучий голос.
Ответа не последовало. Темный силуэт замер посреди пятачка лунного света, точно вслушиваясь в звонкую тишину. Выждав несколько мгновений, существо принялось раскладывать хворост для ритуального костра. Вскоре сумрак ночи разорвал маленький огонек, начавший свой странный танец на сухих ветвях.
— Не смей, мать…! — потребовал тот же голос, уже увереннее. — Оставь этого человека в покое. Не тревожь его, в нем наша погибель. Ты разбудишь ее.
— Разве не он убил твоего брата, Скакк?
— Он, — последовал тяжкий вздох.
— Разве не он принес горе в наш край? Разве не он ли хочет погубить того, кто вернул нас к жизни?
— Он…
Великанша раздула костер, и огонь подарил ей свою огненную улыбку.
— Мы боимся, мать. Он придет и убьет нас всех. Он — наша гибель, — скрипнул другой голос поглуше.
— Успокойся, Сигин. Я знаю тайные чары. Я уничтожу всех дерзких людишек.
Костер медленно разросся до гигантских размеров, превратившись в алый огненный цветок.
— Лучше бы дождаться отца. Он сокрушит негодяя.
— Я сама справлюсь с ним! — взвыла великанша и громко топнула ногой.
Багровые искры плеснули из костра, яркие всполохи бросились на холодные стены, обнажив из мрачной тени липкие сети паутины и груды обглоданных черепов. В пустых глазницах блеснул огонек. Если бы его видел кто-то из людей, то с уверенностью бы сказал, что в них отражалась насмешка.
— Призываю тебя, о великий Тьяр, Повелитель Огненной Страны! Приди же и сожги дерзких людей, вступивших на нашу законную территорию! Яви свой лик и покарай! Приди же, о Тьяр!
… Ночь огласили пронзительные крики и бряцанье оружия. Где-то в восходной части лагеря ярко вспыхнул костер, и пламя взвилось до самых небес. Потом вдруг раздался писк, будто раздавили крысу. Огонь жадно лизнул сидевших у костра наемников, оставив на их одежде пляшущие язычки пламени. Воины Родвара с воем отскочили от старого союзника, согревавшего их в снежных степях, который за мгновение превратился в злейшего врага. Лагерь всполошился. Варвары, решили, что великаны напали-таки на их убежище. Беспорядочно мечась среди пятен алого света, северяне пытались отыскать невидимого противника. Однако занятие это оказалось тщетным — никого поблизости не было. Зато огонь костров становился все жарче и свирепее с каждым мгновением, грозясь спалить всех воинов. В поднявшейся суматохе Конан налетел на Ингурда, сверху на них упал старик Динхвалт.
— Что происходит, пес всех вас возьми?! — прорычал киммериец.
— Ётуны! — однозначно ответил ванир. Будь я проклят Имиром, если это не мрачное колдовство Бестлы, матери того великана, что ты убил прошлым днем!
— Разорви ее Кром! Что же делать? В магии я соображаю не больше, чем осел в кузнечном деле!
— Нужно найти Миррейу и Тарланда, — посоветовал Тьяцци. — Это как раз по их части.
— Дело говоришь, старик. Где они сейчас, зоркий прорицатель?
— Хе, это вполне ясно. Не нужно никакого колдовского дара. Вон они оба, как раз направляются в нашу сторону.
Конан рывком вскочил на ноги.
— Миррейа! — почти рявкнул он. — Какого демона творится в лагере? Почему огонь жжет наших воинов?
— Черная магия, — ответила волшебница. — Древняя, как само солнце и губительная, точно взгляд Тагала. — Никогда раньше с таким не встречалась.
— Тогда придется встретиться. Иначе это демоново отродье изведет всех бойцов! Как нам одолеть колдунью?
— Как можно скорее убраться из лагеря, — ответил Снежный вместо чародейки. — А уж утром…
— Не самая лучшая идея, — сразу же опроверг его мысль Тарланд. — Куда ты предлагаешь бежать? В темноту, где нас всех переловят, точно лисиц в невидимые капканы? Да и потом, неужели ты думаешь, что если войско рассеется, собрать его будет легко?
— Помолчал бы лучше, маг, — заворчал Ингурд, однако, возражать не решился. Знал, что аквилонский волшебник абсолютно прав.
— Тогда нужно что-то сделать, а не ждать, пока нас зажарят, как свиней в собственной стайке!
Киммериец и ванир взглянули на волшебницу.
— Есть два пути, — подумав, сказала Миррейа. — Путь первый, сложный и сомнительный в том плане, что он принесет успех. Мчаться вниз и разыскивать логово великанов. Там найти того, кто творит волшбу и устранить физически. То есть убить. Путь второй — не менее трудный и спорный. Ответить магией на магический удар.
— Что же лучше?
— Решать вам. Я с братом могу помочь по части магии, но, должна вас предупредить, расправиться со столь могущественным колдуном у нас мало шансов. Мы всего лишь магикосенсы, то есть те, кто обнаруживает источники магии, а бороться с создателями губительных чар — задача боевых магов нашего ордена.
— Мы обнаруживаем, другие уничтожают, — согласился Тарланд.
— О, небо!
— Я бы сумел одолеть великаншу, — неожиданно заявил Динхвалт. — Дайте только мне ее увидеть.
— Это возможно, — кивнул Гарланд. — Мы способны направить твой блуждающий дух по верному пути. Это приведет тебя как раз в логово ётунов…
Мимо них пронесся горящий человек с оглушительными воплями. Северянин дико кричал и размахивал руками, пока не рухнул в сугроб и не сбил пламя. Да так и остался лежать в снегу, то ли обезумев от боли, то ли не решаясь отойти от спасительного холода к месту, где свирепствовало жаркое пламя.
