Елизавета Абаринова-Кожухова - Золотая стрела
— Господин Грендель, вот это вы передадите лично Флориану, — король протянул бывшему оборотню запечатанный свиток.
— Слушаюсь, Ваше Величество, — поклонился Грендель и, повернувшись, медленно направился к выходу.
— Но потом непременно возвращайся, — напутствовал его Беовульф. Прочтешь нам свои стишки.
— Ну ладно, вы меня уговорили, выступаем завтра, — прогудел Полкан, когда дверь за Гренделем закрылась. — Но разработать разные возможности и просчитать действия все равно нужно!
— Ну, с этим никто не спорит, — заметил Зигфрид. — Только, знаете, обычно все расчеты оказываются неверными, когда доходит до дела.
— Значит, надо просчитывать и так, и эдак, — назидательно пробасил Полкан. — Тогда при любом повороте мы будем во всеоружии!
И Александр, и рыцари внимали словам старого воеводы. Заседание военного совета шло своим ходом.
* * *Проводив Надю до Беовульфова замка, боярин Василий с Чумичкой вновь отправились на болота — теперь даже колдун загорелся желанием выяснить как можно больше о возможностях магического кристалла (или, вернее, полукристалла, вторая половина которого находилась неведомо где). Так как освоение «колдовского стекла» предполагало экспериментальные методы, то было решено уйти как можно дальше от людского жилья.
И здесь они еще раз убедились, сколь грозное и непредсказуемое средство оказалось у них в руках. Чумичка проговаривал самые «слабые» заклинания и делал самые невинные (в обычных условиях) колдовские жесты, но в сочетании с магическим кристаллом они давали порой самые неожиданные результаты. При одних заклинаниях из кристалла выходил синий луч, при других — красный, иногда он переливался всеми цветами радуги, а иногда и вовсе отсутствовал. И действие кристалла предугадать было невозможно: один раз прямо на кочке зацвели какие-то южные цветы, а другой раз неизвестно откуда зазвучала прекрасная музыка. Некое, по уверениям Чумички, самое невиннейшее заклинание от зубной боли вызвало средь ясного неба огромную молнию, которая наверняка испепелила бы обоих экспериментаторов, если бы опытный колдун мановением руки не отвел ее в сторону, отчего едва не сгорел одинокий дуб на краю болота.
Василий Николаевич пытался найти всему этому какое-то логическое объяснение, или, как он иногда выражался, вычислить алгоритм, но каждое новое испытание чудо-стекла сводило на нет любую попытку — его действия были начисто лишены всякой системы.
— По-моему, мы идем не тем путем, — сказал Дубов, после того как Чумичка вызвал из болотного омута огромного крокодила и тут же, теперь уже без помощи кристалла, превратил его в водяную лилию. — Мне кажется, что колдовское стекло — явление самодостаточное, и использовать его в сочетании с заклинаниями — это все равно что, ну, скажем, забивать гвозди королевскою короной.
— Да я и сам вижу, что тут что-то не так, — почесал в голове Чумичка, да только понятия не имею, как с этой штуковиной обращаться.
— Херклафф приложил его к зеркалу и прошел насквозь, — припомнил Дубов. — Но не нужно ли при этом еще что-то делать или говорить? Я даже допускаю, что для задействования магического кристалла существуют какие-то свои заклинания, но особые, а не какие попало.
— Что же нам делать? — вздохнул Чумичка.
— Идти прежним путем, — уверенно ответил боярин Василий. — Я еще не теряю надежды, что при дальнейших испытаниях мы все-таки сумеем открыть в его действии хоть какую-то закономерность.
— Ну ладно, — согласился колдун, поднес магический кристалл к лицу и стал что-то нашептывать. Но вдруг замолк и передал кристалл Василию.
— Что случилось? — забеспокоился тот.
— Здесь поблизости человек, — пояснил Чумичка. — Вон там, нет-нет, чуть правее.
Действительно, на изрядном расстоянии от них через болота пробирался некто в черном плаще с капюшоном.
— А, так это один из наемников, — узнал Василий. — Жаль, лица не разглядеть. Вдруг Игорь сбился с пути и вместо Царь-Города блуждает тут по кругу?
— Боярин Василий, а нет ли у тебя какой-то гладкой вещицы? вдруг спросил Чумичка.
— Сейчас глянем. — Василий залез под свой боярский кафтан и извлек из внутреннего кармана солнцезащитные очки.
Чумичка что-то поколдовал над ними и вернул Василию:
— Теперь гляди.
Подняв очки на манер двойного лорнета, Дубов направил их на человека в плаще и увидел его увеличенное изображение. Пусть и не очень сильно увеличенное, но никаких сомнений не оставалось — то был собственной персоной Мстислав Мыльник.
— Послушай, Чумичка, а нельзя ли и его, ну, помнишь, как в прошлый раз?.. — обратился к колдуну боярин Василий. Чумичка воспринял это предложение без особой радости:
— Так в прошлый раз тот лиходей сам на нас напал, а этот просто идет своей дорогой. Человек ведь все-таки.
— Да какой он человек! — вырвалось у Василия. — Он и при жизни-то человеком никогда не был, а уж теперь — тем паче.
— Как, при жизни? — удивился Чумичка.
— Очень просто. Он же мертвец, но Каширский черными чарами вернул его к жизни, чтобы он продолжал свои грязные и кровавые дела!
— Ну ладно, попробуем, — не очень охотно согласился Чумичка. Взяв кристалл, он снова что-то зашептал, а когда появился луч (на сей раз светло-зеленого цвета), колдун осторожно направил его на Мстислава. Василий через «лорнет» внимательно наблюдал за объектом. И едва луч упал на Мыльника, Дубов явственно увидал, что плащ наемника медленно оседает на землю, как будто под ним никого нет. Не прошло и минуты, как из-под плаща расползлись в разные стороны несколько змей. Еще мгновение — и змеи затерялись между болотных кочек. А плащ с капюшоном так и остались лежать в том месте, где луч настиг их обладателя.
Так обрел свою истинную сущность Мстислав Мыльник — командир отряда наемников, участник всевозможных путчей и мятежей, личный друг генерала Макашова.
Василий представил себе, что могло бы случиться, если бы под луч магического кристалла угодил сам генерал Макашов, и ему стало одновременно и страшно, и противно.
* * *Как накануне ночью, Каширский и Анна Сергеевна медленно шли по подвалу вдоль длинных рядов винных бочек. И если Каширский пытался уловить «золотой корпускулярный поток», исходящий из спрятанной где-то рядом королевской казны, то Глухарева просто бранилась:
— Ну что вы тут дурью маетесь? Хоть бы передо мной не прикидывались, что обладаете какими-то идиотскими сверхнаучными способностями! И на хрена я, дура, с таким шарлатаном связалась?
Однако Каширский упорно продвигался вперед, стараясь не обращать внимания на отвлекающий фактор. Когда же Анна Сергеевна очень уж «доставала» прославленного «мага и чародея», то он, не отрываясь от процесса, говорил ей:
