Питер Страуб - Парящий дракон. Том 2
Ричард не удержался:
– Что же там произошло, Грем? Из того, что вы рассказали, я понял, что наш городок каким-то образом сводил в могилу своих жителей…
– Безусловно так, – подтвердил Грем, – и поэтому Хэмпстед умирал вместе со своими жителями: ни почты, ни дилижансов, ни отправляющихся в плавание судов. Ни торговли, ни деловой активности, которые делают город живым.
Но я начал не с этого. Как и нынешним летом, я начал с серии жестоких убийств. Тогда Дракон стал более могущественным – это было явно его лето. Именно тогда произошел ужасный пожар на Милл-лейн. Там, где этим летом погибли пожарные из трех городов. Подумайте хорошенько!
И примерно за сто лет до Черного Лета солдаты Гендала Трийона с помощью наших местных ребят сожгли дотла большую часть Гринбанка и Хиллхэвена. Иначе говоря, каждые сто лет здесь случался огромный пожар – произошло три таких пожара. В Черное Лето в каждой семье погибло по меньшей мере по одному человеку, а этим летом на наши жизни совершено самое серьезное покушение. Я думаю, что Дракон становится особенно сильным и голоден хотя бы один раз в сто лет…
Они смотрели на Грема, припоминая те дни, когда Дракон покушался на жизнь каждого из них. Самым задумчивым выглядел Табби Смитфилд, которого события того дня оставили сиротой. Парень с трудом глотнул немного пива и теперь стоял, наклонившись вперед, с крепко сжатыми челюстями.
– А что находилось на Милл-лейн в тысяча восемьсот семьдесят третьем году, – спросил Ричард, – жилые дома?
– Хлопковая фабрика, – сказал Грем. – Королевская хлопковая фабрика. Она занимала целый полуостров. Королевская хлопковая фабрика не была самой большой в стране. Хлопковый бизнес в Хэмпстеде шел не очень-то хорошо, но тем не менее "Королевский хлопок" составлял важную часть жизни города… Завод давал работу сотням людей, и если бы все сложилось удачно, то он мог бы изменить Хэмпстед, превратить его в совершенно другой город. Ведь что мы представляем собой сегодня? Просто нью-йоркская спальня. А могли бы вырасти в самостоятельный город, город, зависящий только от себя, от своих достижений. Понимаете, что я имею в виду? Когда "Королевский хлопок" в тысяча восемьсот семьдесят третьем году сгорел дотла, Хэмпстед лишился будущего.
Грем встал, почесал спину и сделал несколько бесцельных шагов к столу, потом назад и снова обернулся ко всем лицом.
– Никто так и не сумел узнать, отчего возник этот пожар. Или как случилось, что, начавшись, он так стремительно распространился. Это была настоящая загадка, друзья, и она осталась неразрешенной и по сей день. На хлопковой фабрике не было никаких печей, только камины в кабинете управляющего, но в июне все они были холодны как лед.
Поджог? Никто не знает этого.
Грем потрогал покрытое синяками и ушибами лицо. Он выглядел неестественно бледным, и казалось, что рассказ отнял у него все силы и энергию. Даже звучный голос стал приглушенным и усталым.
– Предполагалось, что завод принесет Хэмпстеду процветание, но вместо этого он разорил его. Сначала загорелись болота, затем огонь перекинулся через реку и охватил все дома Гринбанка и Хиллхэвена. Местность превратилась в необжитую землю, какой она была во времена Трийона и его солдат. Но огонь двинулся и в другом направлении, уничтожив посевы и дома на том месте, где сейчас находится Загородный клуб. Город был разрушен. Ему перерезали глотку. Сотни людей погибли… – Грем повернулся к окну, как будто видел там смеющегося над ними призрака.
– Но даже это еще не было худшим, что может произойти с Хэмпстед ом…
Грем подошел к кофейному столику, стоявшему около трех слушателей, и взял небольшую книжку в сером переплете.
– Половина людей нашего города собрались и уехали.
Многие из них бросили все, что имели. Я думаю, что они почувствовали что-то.., что-то вроде мурашек по коже или внутренней дрожи. Они хотели выбраться отсюда. – Грей печально и глубоко вздохнул.
– Они знали, что худшее еще впереди.
– И мы знаем, что это худшее пришло, мы уже увидели его. Ричард увидел. Я увидел на дне оврага. Табби слышал, как оно позвало его. Пэтси… – На лице Грема отразилось страдание. – Пэтси увидела, как оно приближается к ней, и только Табби смог спасти ее. – Он покачал головой. – Те, кто покинул город, поступили правильно. Огромную ошибку допустили те, кто остался. Разрешите мне рассказать вам об этой книге.
Он поднял ее:
– "Любопытный путешественник" Стефана Поллака.
Если его еще помнят сегодня, то благодаря одному роману "Ужас". Он входит во все антологии. Вашингтон Ирвинг после встречи с Поллаком написал "Легенду о Сонной лощине". Настоящее место действия "Легенды" не Территаун, Нью-Йорк или какой-то другой город. Нет, действительное место действия этих событий – Коннектикут. Здесь, согласно Ирвингу, родился и жил Икабод Крейн.
Ричард Альби поднял брови. Какое-то мгновение казалось, что он улыбается.
– Да, Ричард. Икабод Крейн. Одно из видений Маунтавеню. Его показали именно вам, потому что только вы один из всех нас и могли узнать его. Дракон развлекался.
Грем развернул кресло и сел в него.
– В одной из глав этой книги Поллак описывает путешествие в дилижансе из Нью-Йорка в Нью-Хейвен летом тысяча восемьсот семьдесят третьего года. Я хотел бы зачитать вам несколько абзацев. Это не займет слишком много времени.
Он открыл книгу и начал читать.
"Мои компаньоны в дилижансе начали проявлять признаки нервозности и беспокойства, как только мы стали приближаться к Хэмпстеду. Это была очаровательная деревушка, удачно расположенная на живописном побережье Коннектикута, но несколько месяцев назад полностью сгоревшая от ужасного пожара.
Мои спутники – добропорядочные американские граждане, любители эля и обладатели благословенного крепкого здоровья, отличных зубов и присущего республиканцам отсутствия избыточной впечатлительности – обнаружили, что не могут вынести даже упоминание о Хэмпстеде, а уж тем более они были не в состоянии смотреть на него. Занавески дилижанса по их просьбе задернули так плотно, насколько это было возможно.
Вскоре мы въехали в это несчастливое место, в этот Хэмпстед. Все разговоры в дилижансе затихли. Две ехавшие со мною женщины с выражением страдания закрыли глаза, а их мужья не отводили взгляда от невидимого горизонта. Все четверо смертельно побледнели. Постепенно я осознавал, что моих спутников парализовал страх.
Чем больше нарастал охвативший их ужас, тем больше увеличивалось мое любопытство. Что ради всего святого могло вызвать такой сверхъестественный страх в этой прибрежной деревушке? Я решил сделать щелочку в занавеске и рассмотреть местность повнимательнее. Дилижанс двигался вдвое быстрее обычного, а мы пятеро были наглухо закрыты внутри.
