Искандер Севкара - Герой по принуждению
Ангел живо поинтересовался:
— Да? И что же было с этой сорокой потом?
Машинально я сказал правду:
— Её съел орел.
Уриэль весь так и взвился от возмущения.
— Вот видишь, Михалыч, выходит твое лечение не спасло бедную птицу и она стала добычей орла!
— Да, нет же, Ури, все было не так - Принялся я оправдываться перед ангелом - Просто, пока сорока выздоровела, она стала совсем ручной и мы опасались выпустить её на волю, но и держать эту наглую, горластую и вечно голодную крылатую бестию в квартире, тоже было не сахар. Да, и гадила она где попала, вот дочь и отнесла её в зооуголок. Ну, а там, эту бедную Настю в один прекрасный день скормили орлу. Так что, скажи мне на милость, при чем здесь мое врачевание?
— Ну, тогда другое дело, Михалыч. - Сменив гнев на милость, пробормотал ангел и вновь улегся животом на кушетку.
Уриэль лежал передо мной на своем хрустящем ложе с бутылкой коньяка в руке, положив подбородок на деревянное изголовье кушетки и распластав сломанное крыло на обеденном столе. Пока я раскладывал свои принадлежности на изящной этажерке, девушка стала выстригать перья в месте перелома. Для того, что бы Уриэлю эта процедура не доставляла никаких неприятных ощущений, я уже сделал ему заморозку хлорэфиром, который нашел среди Лехиного запаса лекарств и он даже не дергался, когда она выщипывала перья и пух.
Когда Лаура выстригала ангелу перья, я успел заметить, что в них копошатся какие-то мелкие насекомые и потому прежде, чем сложить сломанные кости и наложить лубок, я побрызгал на оба белоснежных ангельских крыла аэрозолем от блох, полагая, что он окажется достаточно действенным. Потравив это мелкое зверье, я, для начала, напичкал Уриэля полусотней таблеток глицерофосфата кальция, мумиё, разведенным на коньяке и, на всякий случай, еще и солпадеином.
На десерт я скормил ему добрую половину пузырька таблеток, которые купил для попугайчиков своей дочери и которые, якобы, улучшали рост перьев и их внешний вид, надеясь на то, что все это поможет ангелу поскорее выздороветь. Под коньяк все это пошло просто на ура и я, после всех этих предварительных процедур, с уверенным видом принялся шаманить над его сломанным крылом.
Операция не заняла много времени. Кость была сломана ровно, без осколков и вскоре была аккуратно сложена воедино и крепко стянута лубком. Уриэль в это время даже не дышал, но, чтобы видеть все самому, вывернул свою шею так, что я даже испугался за него. Кожа, мышцы, кости, да, и сами перья крыла и впрямь имели чуть ли не стальную крепость и потому я особенно не церемонился и вместо бинтов применил простые струбцины из дерева и проволоки, подложив пол лубки мягкую ткань, сложенную в несколько слоев.
Зато это позволило мне сохранить Уриэлю его прекрасные, почти метровой длины, маховые перья. Правда, одного пера он все же лишился. Когда на крыло был наложен, и стянут пятью струбцинами, лубок, Лаура выдернула из крыла перо, и тут же, с невинным видом, заявила:
— Ой, Ури, а у тебя перо выпало. Пожалуй, я возьму его себе на память об этом удивительном дне.
Реакция Уриэля-младшего на эту, в сущности невинную, проказу, поразила меня в самое сердце. Ангел, лежавший пластом на холщовом матрасе, туго набитом хрустящим сеном, резко встрепенулся и приподнявшись на руках, вывернул голову, вообще, чуть ли не на сто восемьдесят градусов. Пристально глядя на Лауру, он ворчливо сказал девушке:
— Дорогая моя, хотя я и получил сегодня хорошую взбучку, но все-таки чувствую в себе достаточно много сил для того, чтобы переспать с тобой.
— А больше ты ничего не хочешь? - Высокомерным тоном ответила ему Лаура, пряча перо за спину - Можно подумать, что я попросила у тебя это перо. Оно просто вывалилось из твоего крыла и поэтому ты можешь тут же забыть о своих ангельских прихотях, ничего я тебе не должна, так и знай.
Прочитав такую отповедь любвеобильному ангелу, Лаура все-таки поторопилась уйти. От таких слов девушки, Уриэль уныло уткнулся носом в матрас и обиженно засопел. Впрочем грустил ангел не долго и уже несколько мгновений спустя, он поинтересовался у меня:
— Михалыч, скажи, а у вас в Зазеркалье девушки такие же хитрые? Они тоже способны, вот так, запросто, взять у человека самое дорогое и даже не одарить его за это своими ласками?
Судя по тону, вопрос Уриэля отнюдь не носил праздного характера и хотя меня самого очень сильно заинтересовала эта ситуация с ангельским пером, я, сначала, ответил ангелу, хотя и в несколько шутливой манере.
— Ури, девушки в Зазеркалье точно такие же, когда речь заходит о подобных вещах. Ты можешь искать взаимности и осыпать какую-нибудь красотку подарками, а она же в ответ будет только поджимать губки и говорить изо дня в день, что сегодня вечером ей необходимо навестить бабушку, завтра ей нужно будет ехать к дедушке и так до бесконечности. Но позволь и ты мне задать тебе пару щекотливых вопросов. Что-то я никак не возьму в толк того, как вы, ангелы, общаетесь с противоположным полом? У нас в Зазеркалье в умных книгах говорится о том, что ангелы это бесполые существа.
Уриэль расхохотался и воскликнул:
— Что за чушь? Михалыч, а как же в таком случае вышло, что я являюсь Уриэлем-младшим? Хотя, откуда вам, простым смертным живущим в Зазеркалье, знать, что происходит у нас в Парадиз Ланде. Мы, ангелы-мужчины, весьма охотно общаемся как с женщинами из рода людей, так и с женщинами-наядами, нимфами, да, и всеми прочими небожительницами тоже. Если они, конечно, являются человекоподобными существами и не такие обманщицы, как Лаура.
Ответ Уриэля, хотя и прояснил ситуацию, но все же не настолько, чтобы быть уверенным до конца. Похоже, что в Парадизе меня ждало еще очень много удивительных вещей, но в этот момент меня интересовало другое.
— Тогда ответь мне, пожалуйста, еще на один вопрос, Ури. Почему это у вас, в Парадиз Ланде, перья являются такой ценностью? Сегодня утром Лаура пыталась найти в крыльях той несчастной вороны, которую я убил, ядовитые перья-дротики, а уже к вечеру ей, зачем-то, понадобилось еще и твое белое перо. Это что, какое-то особое мерило ценностей, белые перья ангелов и черные перья воронов-гаруда?
Говоря, я собрал с этажерки в коробку из под факса лечебные снадобья, после чего выставил на обеденный стол цептеровские бокалы, бутылку коньяка "Камю" и большую коробку шоколадных конфет для того, чтобы как следует обмыть удачно проведенную операцию. Уриэль моментально встал со своего ложа и осторожно пошевелил сломанным крылом. Оно хотя и выглядело, с лубком и струбцинами, несколько необычно, но уже стояло торчком и не волочилось по полу.
Подтащив к столику табурет, Уриэль взобрался на него с ногами и сел на корточки. Наблюдая за тем, как я открываю бутылку "Камю", он ответил наставительным тоном:
