Роджер Желязны - Рука Оберона
Я находился сразу же позади него.
Брэнд явно знал об этом — хоть и не ясно откуда. Клинок его выскочил из ножен в тот миг, как спало напряжение, брат отхватил пару футов чуть быстрее, чем я думал, выставил вперед левую ногу и встретил мой взгляд над линией наших клинков.
— Будь все проклято, ты не сам все рассчитал, — сказал он, касаясь своим клинком острия моего. — Ты никогда не добрался бы сюда так быстро, если бы не та сука на лошади.
— Милая манера говорить о нашей сестре, — сказал я, делая финт и наблюдая, как брат парирует.
Трудность заключалась в том, что ни один из нас не мог произвести выпад, не покинув при этом Образ. Мне было еще труднее, потому что пока я не хотел пускать ему кровь. Я сымитировал прямой колющий удар, и Брэнд отшатнулся, скользнув левой ногой назад вдоль узора. Затем он дернул правой ногой, притопнул ею и попытался провести без подготовки удар наотмашь по голове. К черту! Я парировал, а затем ответил на чистом рефлексе. Я совсем не хотел ловить его на удар в грудь, но острие Грейсвандир нарисовало дугу ему под грудиной. В воздухе над нами я услышал жужжание. Но не мог позволить себе оторвать взгляд от Брэнда. Он глянул вниз и попятился еще дальше. Хорошо. Красная линия украшала рубашку Брэнда там, где удар настиг его. Пока вроде ткань впитывала кровь. Я чуть подшагнул, исполнил финт клинком — удар, отпор, тычок, завязывание, развязывание — все, что успел придумать, чтобы принудить Брэнда к отступлению. У меня было явное психологическое преимущество: я мог достать дальше, маневра имел больше и делал все быстрее. Брэнд приближался к черному участку. Еще несколько шагов… Я услышал звук, похожий на перезвон одинокого колокола, а следом — громкий рев. Внезапно нас накрыла тень, словно облако заслонило солнце.
Брэнд глянул вверх. Думаю, что в этот миг я мог достать его, но ему еще не хватало пары шагов до края мишени.
Брэнд спохватился и взглянул на меня.
— Будь ты проклят, Корвин! Это твоих рук дело, не так ли? — крикнул он, ринулся в атаку, отбрасывая всякую осторожность.
К несчастью, я оказался в плохой позиции, так как мало-помалу напирал на Брэнда, стараясь оттеснить его к цели. Я был открыт и потерял равновесие. Парируя, я сообразил, что защищаться бесполезно, поэтому крутанулся и упал назад.
Падая, я старался оставить ступни на месте. Рухнул на правый локоть и левую ладонь. Выругался — боль была слишком сильна, локоть соскользнул, и я ударился плечом.
Но удар Брэнда прошел мимо, а внутри синего ореола мои ноги по-прежнему касались линии. Я был вне досягаемости для смертельного удара Брэнда, хотя он все-таки еще мог дотянуться до меня.
Я поднял перед собой Грейсвандир. Попытался сесть. Как только мне это удалось, то увидел, что красная спираль, отливающая по краям желтизной, завихрилась прямо над Брэндом, щелкая искрами и мелкими молниями, рев перешел в завывание.
Брэнд перебросил клинок в четвертую позицию и поднял над плечом, направив на меня как копье. Я знал, что не смогу ни парировать удар, ни увернуться.
Мысленно я потянулся к Талисману и вверх, к спирали в небе…
Ярко полыхнуло, как только небольшая ветка молнии метнулась вниз и лизнула клинок Брэнда…
Оружие выпало из его ладони, а рука дернулась ко рту. Левой Брэнд сдавил Талисман Закона, словно сообразил, что именно я делаю, и решил заблокировать воздействие, прикрыв камень. Обсасывая пальцы, Брэнд смотрел вверх, и злость испарялась с его лица, сменяясь выражением испуга, граничащего с ужасом. Конус вихря начал опускаться.
Тогда, повернувшись, Брэнд сделал шаг на почерневший участок, обратился лицом к югу, поднял обе руки и что-то выкрикнул, но за завыванием я не расслышал что.
Конус упал на него, но, пока тот приближался, Брэнд словно потерял одно из измерений. Очертания его расплылись. Он начал сжиматься — но, кажется, это было не изменение реального размера, а смахивало скорее на движение куда-то вдаль. Брэнд уменьшался, уменьшался и исчез за миг до того, как конус лизнул опустевшее место.
С Брэндом сгинул и Талисман, так что я лишился возможности проконтролировать штуковину над своей головой. Я не знал, стоит ли оставаться лежать или лучше восстановить нормальное положение на Образе. Решил, что лучше — второе, потому что вихрь, как казалось, домогался тех, кто нарушал порядок. Я вернулся в сидячее положение и склонился к линии. Затем через упор оказался на корточках, как раз когда конус стал подниматься. Вой сбросил децибелы, как только смерч отступил. Синие язычки пламени вокруг моих сапог опали. Я обернулся и взглянул на Фиону. Жестом она приказала мне встать и продолжить движение.
Так что я медленно поднялся, глядя, как вихрь над моей головой продолжает рассеиваться, стоило мне начать двигаться. Подойдя к участку, где недавно стоял Брэнд, я снова задействовал Грейсвандир как лоцмана в черноте. Искореженные останки Брэндова клинка валялись у дальнего края сумрачной зоны.
Хотел бы я, чтобы из Образа существовал какой-нибудь простой выход. Завершать его сейчас казалось совершенно бессмысленным. Но раз ты поставил ногу на Образ, возврата нет, ну а на попытку выйти темной зоной я смотрел достаточно косо. Так что я направился к Великой Кривой. Куда же, размышлял я, перенесся Брэнд? Если б знать, то, добравшись до центра, я мог бы приказать Образу отправить меня следом. Фиона, наверное, знает. И, скорее всего, Брэнд направился бы туда, где у него есть союзники. Преследовать его в одиночку было явно бессмысленно.
По крайней мере я не позволил Брэнду настроиться на Талисман, успокоил я себя.
Затем я ступил на Великую Кривую. Вокруг посыпались искры.
XII
Под конец дня на горе: закатное солнце высвечивало скалы по левую руку от меня, подрубало скалы по правую руку; оно просачивалось сквозь листву, увивающую мою гробницу, и слегка осаживало прохладные ветра Колвира. Я отпустил руку Рэндома и повернулся, чтобы рассмотреть человека, что сидел на скамье перед мавзолеем.
У него было лицо юнца с разорванного Козыря, но теперь вокруг рта очертились складки, брови стали тяжелее, усталость сквозила в движении глаз и в положении челюсти — чего явно не было на карте.
Я все понял до того, как Рэндом сказал:
— Это мой сын Мартин.
Мартин поднялся, как только я приблизился к нему, пожал мне руку, сказал:
— Дядя Корвин.
Пока он говорил, выражение на его лице слегка изменилось. Он внимательно меня разглядывал.
Мартин был на несколько дюймов выше Рэндома, но такого же легкого сложения. Подбородок и скулы имели общий раскрой, волосы — сходны по фактуре.
